|
А. Минаков
Никто не станет отрицать,
что русское общество пребывает ныне в
состоянии тяжелейшего глобального
кризиса, охватившего все сферы
современной жизни. Одна из главных
причин этого кризиса — отсутствие
общепризнанной иерархии подлинных
ценностей, на которые должна
ориентироваться любая осмысленная
деятельность каждого из нас и всего
общества в целом. В условиях
посткоммунистического духовного и
державного коллапса и тотального
засилья вульгарного западничества
невозможны ни плодотворная мораль, ни
здоровое правосознание, ни творческий
труд, ни организация хозяйства, ни
искусство, т. е. невозможна сама
культура как таковая.
Между тем одним из
важнейших компонентов этой самой
культуры должна являться
национальная школа. Нынешняя же
российская школа лишь частично
отвечает своему высокому
предназначению. По сути дела она
является вненациональной,
безнациональной, а не русской. Или,
если хотите, она является
русскоязычной школой. В ней могут (в
отдельных случаях) сравнительно
хорошо преподаваться предметы
естественного цикла, иностранные
языки, физкультура — но и только! По
сей день в абсолютном большинстве
школ отсутствует глубокое знание
родного языка, отечественной культуры,
русской географии, основных течений
русской мысли, тем более национальной
религии, Православия.
В подобной
денационализированной школе выросли
и продолжают расти поколения русских
людей, почти полностью оторванных от
своих корней, не знающих своей
исторической родословной, не имеющих
четких духовных ориентиров и точек
опоры, без святого в душе.
Справедливости ради
отметим, что подобное положение
возникло не сегодня и не вчера. Еще 130 с
лишним лет назад классик русской
педагогической мысли К.Д. Ушинский с
горечью отмечал: «Самое резкое,
наиболее бросающееся в глаза отличие
западного воспитания от нашего
состоит в том, что человек западный, не
только образованный, но даже и
полуобразованный, всегда, всего более
и всего ближе знаком со своим
отечеством — с родным ему языком,
литературой, историей, географией,
статистикой, политическими
отношениями, финансовым положением и
т.д., а русский человек всего менее
знаком именно с тем, что всего к нему
ближе: со своей родиной и всем, что к
ней относится».
Подобное состояние
образованности неизбежно приводило к
деформациям национального
самосознания, чувству национальной
неполноценности, культурно-религиозному
нигилизму, делая русский народ легкой
добычей радикальных демагогов и
безответственных утопистов всех
мастей. Вся русская истории ХХ в. —
подтверждение этому.
Но, как говорится, нет худа
без добра. Ныне все большее число
людей готово согласиться с великим
русским мыслителем И.А. Ильиным,
который утверждал: «Национальное
обезличение есть высшая беда и
опасность: человек становится
безродным изгоем, беспочвенным и
бесплодным скитальцем по чужим
духовным дорогам, обезличенным
интернационалистом, а народ
превращается в исторический песок и
мусор».
Но поставить подобный
диагноз мало. Пора приступать к
созданию по всей России русской
национальной школы (разумеется, на
базе существующей, оставив все лучшее,
что есть!), которая помимо всего
прочего обязана была бы формировать
здоровое национальное самосознание,
без уклонов в шовинизм и ксенофобию,
осуществлять полнокровное духовное (в
том числе и религиозное),
художественно-эстетическое
воспитание на национальной основе,
наконец, осуществлять подготовку
будущих защитников Отечества.
Словом, мы вслед за Ушинским
должны всерьез задуматься «О
необходимости сделать русские школы
русскими» (так называлась его
вышепроцитированная статья,
написанная в 1867 г.).
При этом следует отдавать
отчет в том, что речь идет не только об
эффективной педагогике, но и о
важнейших стратегических проблемах
национальной безопасности. Школа —
центр воспитания любой нации. И от
того, какова она, каковы ее духовно-нравственные
традиции и основы, зависит само
качественное состояние народа. Ныне
завершается процесс стремительного
складывания национальных школ в
республиках СНГ и бывших российских
автономиях. Русские же, составляющие
по численности 82 процента населения
Российской Федерации, такой школы не
имеют. Тем самым основной
государствообразующий народ, своего
рода «арматурная сетка» российской
государственности, оказывается в
заведомо ущербном положении. Если
дело будет и дальше обстоять подобным
же образом, то уже в самой ближайшей
перспективе может снизиться уровень
национального самосознания,
государственного патриотизма и
национального единства, без которого
невозможна нормальная
жизнедеятельность любого народа. Это
особенно опасно в преддверии ХХI в., в
котором прогнозируется жесткая
борьба так называемого «золотого
миллиарда», развитых стран Запада, за
источники сырья, энергии, резкое
обострение интеллектуального,
экономического, военного
соперничества.
Наши дети и внуки не простят
нам нашей безалаберности и
безответственной слепоты.
Словом, доказывать важность
и необходимость создания национально-ориентированной
школы, казалось бы, особо не
приходится. Сразу же снимем возможные
недоумения: «Не шовинизм ли это?»
Поясним, что когда мы употребляем
слова «русский», «национальный», то
имеем в виду не некую расово-этническую,
материальную составляющую этих
понятий. Нет, речь идет о качественных
определениях — прежде всего
культурных, нравственных, религиозных,
когда русское определяется не по
крови, а по духу.
Итак, выскажем свои
соображения относительно
преподавания предметов (преимущественно
гуманитарного цикла) в русской школе.
С нашей точки зрения,
необходимо уже с первого класса
пробудить в детях уверенность в том,
что история русского народа является
той живой сокровищницей, тем
источником мудрости и силы, той
твердой почвой, на которую должен
уметь опираться каждый человек. Уже
тогда дети должны услышать (и суметь
запомнить и пересказать так, чтобы
отложилось в памяти на всю жизнь!)
яркие, запоминающиеся рассказы о
своих национальных святых, героях,
гениях, мучениках, творцах. Для этого
необходимо ввести в школах особую
дисциплину – «Выдающиеся люди
Отечества». Кстати говоря, дети должны
хорошо знать и антигероев своего
Отечества — злодеев, изменников,
беспочвенных утопистов и демагогов,
готовых во имя собственного
благополучия или абстрактных идей
проливать потоки крови, расчленять и
распродавать Россию. Опыт распознания
зла в его общественно-государственной
ипостаси также необходим для будущих
граждан. Следует продумать и
выстроить из десятка-двух
исторических фигур своего рода «негативный
ряд»: от Святополка Окаянного до
Ленина и нынешних творцов русских
смут ХХ в.
Представляется, что только
таким образом, наглядно и предметно, а
не путем абстрактно-моралистической
проповеди, можно воспитать чувство
сопричастности к жизни и истории
русского народа и сформировать основы
здорового национального характера.
Человек, воспитанный на этих примерах,
уже никогда не позволит сказать себе и
кому бы то ни было тоном холодного
презрения: «эта страна, этот народ».
Преподавание истории
должно быть тщательно продумано:
главное должно отделяться от
второстепенного и не тонуть в море
информации (как в большинстве
нынешних учебников), а качественный
подход должен вытеснить
количественный (бездумное
запоминание разрозненных фактов, дат
и прочего).
Русский школьник должен
знать и видеть свою «национальную
территорию и ее природу, он должен
крепко продумать ее состав с
исторической, политической и
хозяйственной точки зрения. Он должен
знать, как она слагалась в истории,
какою ценою присоединялись к ней
отдельные части, зачем каждая часть
нужна России и что может означать для
России ее утрата» (И. Ильин).
Необходимо, чтобы ученики имели ясное
представление об исторических
союзниках и геополитических
конкурентах и открытых врагах России.
Для этого в школе следует в
рамках «Истории России» ввести
несколько тщательно продуманных и
подготовленных мини-дисциплин (по 5–6
уроков каждая, больше не надо): историческая
география — знакомящая с тем, как на
протяжении тысячелетий складывалась
Россия, какую державную работу
провели ее государи и правители;
историческая демография — какова
была цена этого грандиозного
державного строительства, как
численно прирастала или, наоборот,
вымирала Русь и от каких факторов это
зависело; история войн и внешней
политики — в войнах, по-преимуществу
оборонительных, которых нельзя было
избежать, от которых нельзя было
уклониться, Россия провела едва ли не
две трети (вдумайтесь!) своего
исторического времени, что наложило
колоссальный отпечаток на
национальный характер. Очевидно, что
должен существовать более
развернутый курс, в котором бы
излагалась история всех народностей,
населяющих Россию, где особое
внимание уделялось бы национальным и
конфессиональным особенностям и
конфликтам, случавшимся в российской
истории, формировалось бы
представление о единой державе,
создаваемой русским народом
совместно с другими народами. Основы
геополитики позволили бы
сформировать представления о тех
вызовах истории, которые брошены ныне
русскому народу, и познать природу
межцивилизационных столкновений и
взаимодействий.
Покуда же информация такого
рода почти полностью отсутствует в
современных учебных программах. А
между тем знания такого рода
практически нехарактерны для
абсолютного большинства современных
русских людей, сверху донизу. И,
соответственно, в этом объяснение
того, что русские буквально патологически
не ощущают, не осознают тех глобальных
опасностей, которыми им угрожает
современный мир.
Причины этого ясны. По сей
день в силу различных обстоятельств
отсутствует современная
патриотическая версия русской
истории и культуры. Ныне абсолютно
лидирует либерально-западническая ее
интерпретация, склонная почти
полностью растворять русскую историю
в западноевропейской и рассматривать
ее, исходя из чужеродных
цивилизационных критериев. При этом
сохраняется и слегка
модернизированная марксистская
версия русской истории.
Составители учебников,
хрестоматий и других пособий для
русской школы должны опираться не на
русоненавистнические версии русской
истории (как это зачастую
практикуется и по сей день, когда, по
сути дела, вновь пережевываются
русофобские тезисы печально
известного Покровского, положения «Краткого
курса истории ВКП(б)» или зады
западной советологии), а на труды
классиков русской исторической мысли
или ее блестящих популяризаторов,
таких как Карамзин, Устрялов, Погодин,
Ключевский, Беляев, Бестужев-Рюмин,
Костомаров, Нечволодов, Гумилев и др.
Уже в самое ближайшее время,
при минимальных затратах, вполне
можно издать соответствующие
рекомендательные списки литературы,
хрестоматии с обширными и целостными
выдержками из текстов классиков
русской исторической мысли, причем
это должны делать известные русские
педагоги, писатели, философы, духовные
лица. Кое-какие отрадные сдвиги в этом
отношении наметились уже сейчас: так,
под совместным водительством Русской
Православной Церкви и Российской
академии наук вышли несколько
выпусков специального издания «Русская
национальная школа», материалы по
истории русской мысли,
старославянского языка, пособие «Русские
игры» и т.д. Появились и первые,
сравнительно удовлетворительные
школьные учебники по русской истории
и литературе: «Литература» для 10-го
класса Ю.В. Лебедева, «История России с
древнейших времен до конца XVII века» А.Н.
Сахарова и В.И. Буганова.
Но все это пока капля в море,
особенно если учесть вышеупомянутую
крайне опасную тенденцию в новых
учебных программах по истории, где
русская история вообще ликвидирована
как самостоятельный предмет и «растворена»
во всемирной. Ни в коем случае этого
допустить нельзя!
Если уж зашла речь о
всемирной истории, то нужно сказать
следующее. В школьные программы уже
сейчас необходимо ввести основы
славяноведения: не может быть
нормального исторического
самосознания вне знания истории
братских славянских народов, в
особенности тех, которые и религиозно
и культурно чрезвычайно близки нам (сербы,
черногорцы, болгары). Идея же единства
русского народа в трех его
ответвлениях — великорусском,
малорусском и белорусском — должна
стать стержневой в преподавании
русской истории.
«Западнический» перекос в
учебниках по истории зарубежного мира
должен быть исправлен. Так, в
учебниках средних веков достойное
место должна занять история
величественной православной
Византийской цивилизации,
наследницей которой выступила
Московская Русь и которая оказала
огромное влияние на складывание нашей
государственной, религиозной и
культурной традиции. То же самое
следует сказать и об истории других
неславянских православных государств
— Греции, Грузии и других, исторически
тяготеющих к России.
Никто не отрицает
необходимости получения минимума
сведений по истории Западной Европы (как,
кстати говоря, и Азии, Африки,
Латинской Америки). Но необходимо
иметь чувство меры и осознавать приоритетность
преподавания русской истории. Если уж
подражать Америке, то следует знать,
что в американской школе больше двух
третей гуманитарного образования
посвящено только самой Америке. Опять-таки,
если возникнет настоятельная
потребность изучить историю стран
Западной Европы в более полном объеме,
можно использовать факультативные
занятия. Но, повторим, следует думать о
приоритетных дисциплинах,
соблюдая во всем чувство меры.
В современной школе
необходимо повсеместно и на очень
серьезном уровне ввести новую
дисциплину — «Историю национальной
символики», где дети могли бы узнать и
сформировать должное отношение к
национальным гербам, флагам, гимнам,
уяснив их духовно-символическую
сторону.
Конечно, в первую очередь
должна быть создана необходимая почва
для возрождения высокой культуры в ее
классических образцах. Но не следует
забывать и о «подпочве», которая
стремительно вымывается в условиях
унифицирующей урбанизации: русских
обычаях, праздниках, обрядах, играх,
символах, орнаментах, т. е. русской
этнографии. То же самое относится к
краеведению — истории своей малой
родины.
Совершенно очевидно, что в
национальной русской школе одним из
важнейших предметов для
старшеклассников должны стать «Основы
истории русской философии и русской
общественной мысли». Уже разработана
программа преподавания этой
дисциплины на основе труда Лосского,
но это лишь начальный этап: следует
привлечь работы Зеньковского,
Челпанова, Бердяева, Лосева, Хоружего
и др.
Сейчас даже трудно
подобрать интеллигентные выражения о
том предмете, который называется «Основы
государства и права» или «Граждановедение»
— более скучную, заформализованную и
ненавидимую учениками (да и учителями!)
дисциплину трудно себе даже и
представить. Между тем ситуацию могло
бы отчасти выправить обращение к
работам классиков русской правовой
мысли, таких как Чичерин, Тихомиров,
Кистяковский, Победоносцев, Солоневич,
Новгородцев, Ильин, которые немало
сделали для формирования здорового
национального правосознания в
будущей России. Хрестоматию с
наиболее яркими выдержками из их
работ и соответствующими
комментариями можно было бы сделать
очень быстро. Учебник же должен в
максимальной степени учитывать их
идеи.
Субстратом всякой культуры
является язык. Между тем учебники,
методички и программы сориентированы
на преподавание какого-то «новояза».
Особенно возмущают новые учебники для
младших классов: это какой-то
междусобойчик из ныне живущих поэтов
и прозаиков в сочетании с далеко не
устоявшимися в качестве классиков
авторами второй половины ХХ в., язык
здесь порой нарочито изломан,
ироничен, а художественные
достоинства большинства произведений
далеко не бесспорны (см.: «Капельки
солнца» под редакцией неких Бунеевых).
В старших классах программа
содержит много лишнего,
второстепенного; в ущерб основному
ученики обязаны изучать японские
хокку и корейские стансы, некоторые
методисты всерьез договариваются до
необходимости преподавать в старших
классах откровенно хулиганские и
порнографические произведения Эдички
Лимонова и обоих Ерофеевых, зато
русские летописи, литературу до XVIII в.
и шедевры на старославянском языке по
нынешним программам они знать почти
не будут.
Школьники должны знать
наизусть стихотворения русских
классиков (определенный утвержденный
минимум). Филологическое образование
должно опираться исключительно на
русскую классику! Все остальное можно
вполне преподать через факультативы.
По-прежнему абсолютное
большинство выпускников школ не знает
географии (а ведь вне русской
географии россиеведение невозможно,
равно как невозможно хорошо знать
родную историю!) и затруднится
показать на карте Москву, Киев,
Новгород или Воронеж. Не говорим уже о
знании ландшафта, сырьевых и водных
ресурсов — это уже что-то
запредельное, как будто вообще не
преподают в школах такого предмета.
А история культуры? Ученики
не в состоянии составить связный и
грамотный рассказ о шедеврах русской
иконописи и живописи, русской музыки,
архитектуры и скульптуры. Либо все это
вовсе не преподается, либо
преподается в ничтожном объеме и
очень формально. Погоня за некой «общеобразовательной
культурой», стремление дать «понемногу,
но все» по истории мировой культуры в
итоге, как неопровержимо показывает
опыт, привело к тому, что русские юноши
и девушки не знают ничего: ни России,
ни Запада. Вывод: пора окончательно и
здесь определиться с приоритетами.
Представляется, что уже
сейчас необходимо творчески подойти к
преподаванию тех предметов, которые
традиционно считаются второ-, а то и
третьестепенными.
О пении и музыке. Розанов
как-то заметил, что музыка, с одной
стороны, как бы выпевается самой
народной душой, с другой же —
формирует ее, придает ей определенную
«структуру», в песне ее глубокий
сакральный и национальный смысл. А
скажите, много ли русских песен — от
тянущихся из глубин веков до, скажем,
талантливейших песен военных лет —
знают наши дети наизусть? Да и мы сами?
А вот если нынешние выпускники школы
будут знать несколько десятков песен
из «золотого фонда» русской песенной
классики — задачи этих уроков будут
выполнены почти в полном объеме. Здесь
уместен здоровый прагматичный подход.
Всякий иной может быть с успехом
реализован через специальные школы и
училища.
О рисовании. Можно уже
сейчас особое внимание уделять на
уроках русской тематике: орнаменту,
символике, наконец, сюжетам. Если
учитель рисования будет ставить своей
задачей сознательное приобщение
детей к традиции, идущей от
преподобного Андрея Рублева, Сурикова,
Нестерова, Корина, Васильева, занятия
обретут подобающий им высокий смысл и
значение. Важно только не упускать из
виду эту самую задачу!
На уроках физкультуры
определенно надо учить детей играть в
русские игры — они буквально умирают
на наших глазах. Дети во дворе и в
школе занимаются по преимуществу
бессмысленной беготней, орут и
дерутся, попросту, не умеют играть. А
ведь игра — и это скажет любой
социолог, педагог, философ —
важнейший фактор воспитания и
социализации. Отданные на откуп
Диснею и компьютерным играм, наши дети
буквально идиотизируются,
расшатывают свою психику.
А на уроках труда
решительно ничто не мешает обратиться
к секретам русской кухни, шитью
русской одежды или опыту народных
промыслов.
Творческой перелицовке,
вообще говоря, поддается практически
каждый предмет. При этом нет
необходимости что-либо радикально
ломать и беспощадно отбрасывать. Речь
идет лишь о максимально возможной
вовлеченности в русскую культурную
традицию на основе того, что есть уже
сейчас.
Конечно, в ряде элитарных
лицеев и гимназий что-то начинает
сдвигаться с мертвой точки. К
сожалению, эти сдвиги зачастую
происходят только за счет
количественного увеличения дисциплин.
Речь же должна идти о качественном
обновлении преподавания, для чего
нужно изменить как духовную основу
школы, так и систему приоритетов.
Так, преподавание
естественных дисциплин должно,
безусловно, вестись в традициях
Лобачевского, Менделеева,
Данилевского, Пирогова, Флоренского,
Вернадского, формирующих адекватную
картину мира, предполагающую наличие
Творца. Научная картина мира должна
формироваться прежде всего на этих
духовных основах, а не на
позитивистской и материалистической
основе а-ля Ульянов-Ленин и Емельян
Ярославский. Подлинная наука не
противоречит Православию.
Мы убеждены, что невозможно
строить русскую школу, равно как и
невозможно понять русскую культуру и
историю, если не учитывать, какую роль
сыграл сделанный тысячу лет назад
русским народом религиозный выбор.
Если коротко — он оказался
определяющим для всего исторического
бытия народа. Думается, что уже в
младших классах дети должны в
обязательном порядке знакомиться с
житиями святых, праздниками, обрядами
Православной Церкви, узнать основные
молитвы, познакомиться с красивейшей
церковной музыкой.
Следует иметь в виду, что
разговоры о том, будто преподавание
православных дисциплин может
ущемлять конфессиональные интересы
какой-либо части населения, —
несостоятельный довод атеистов,
которые по-прежнему пытаются вести
антирелигиозную пропаганду с помощью
религиоведения, истории религий и
прочего.
Раз уж наша страна
подписала пакт ООН о правах человека,
который предусматривает право
родителей давать своим детям
религиозное воспитание, мы вправе
создавать полноценные религиозно-конфессиональные
факультативы в ныне существующей
государственной школе. Подобная
практика была в дореволюционной
России. В западных ее районах, где
совместно проживало католическое,
протестантское население,
существовали раздельные уроки Закона
Божиего. Одни дети шли на занятия к
ксендзу, другие — к пастору, а третьи
— к православному священнику. Никто
не обязывал детей мусульманского,
иудейского или буддийского
вероисповедания ходить с детьми из
христианских семей на уроки Закона
Божия.
Очевидно, что в деле
духовного воспитания важно
осуществление его на принципах
добровольности, по согласованию с
родителями. Разумеется, недопустимо,
чтобы духовное воспитание играло на
руку политическим авантюристам и
сепаратистам. С другой стороны, нельзя
превращать религиозную терпимость в
безответственную религиозную
всеядность. Есть немало случаев, когда
по незнанию или по безответственности
в школах преподают миссионеры
новоявленных религиозных сект, ничем
не доказавших свою историческую
состоятельность, не внесших никакого
положительного вклада в дело
созидания национальных культур
народов России, сплошь и рядом
скрывающих в недрах своих организаций
антигуманные и изуверские тенденции.
Все вышеизложенное отнюдь
не означает, что русская школа должна
замкнуться исключительно на русском
историческом и культурном прошлом,
представлять собой эдакий
гуманитарно-конфессиональный
заповедник, оторванный от современной
жизни. Ни в коем случае! Вполне
возможно поставить в такого типа
школе на достойном уровне
преподавание математики, физики,
химии и других естественно-научных
дисциплин, ничто не может помешать,
скажем, компьютеризации русской школы.
А в специализированных школах, при
приоритете естественно-научных
дисциплин можно превосходно
поставить и преподавание
гуманитарных дисциплин. Мы убеждены,
что, подобно Японии, Россия имеет шанс
войти в XXI в., гармонично сочетая
культурно-религиозную традицию,
высочайшую науку и совершенные
технологии.
И еще — о постановке
воспитания. Сейчас очень остро встал
вопрос — чем заменить былые
октябрятские, пионерские и
комсомольские организации? Пойти по
пути механического воссоздания, лишь
поменяв пятиконечные звезды на
двуглавых орлов? А красные галстуки на
трехцветные? Но ведь имеется давно
апробированный опыт так называемых «Витязей»
— детских и юношеских организаций,
которые возникли в школах
многомиллионной русской эмиграции. В
них наряду с физическим
осуществлялось духовно-нравственное
воспитание, углубленно изучались
история России, современное состояние
общества, Православие, воинские
искусства, отечественная и мировая
культура. В летних лагерях «Витязей»
успешно воспитывались державный
патриотизм, горячая любовь к Отчизне и
желание послужить ей верой и правдой.
Там существовала своя структура,
дисциплина, форма, символика, иерархия
— все то, что традиционно привлекает
молодых людей, сплачивает в дружеский
работоспособный коллектив, прививает
навыки работы с людьми, дает первичный
административный опыт, позволяет
выделить работоспособных молодежных
лидеров.
Конечно, реализация
вышеперечисленных планов, совершенно
конкретных, технически и финансово
осуществимых при наличии доброй воли
государства, во многом упирается в
проблему учителя, о которой уже не раз
цитируемый нами Ильин говорил
следующее: «Он должен знать и понимать,
что дело не только в развитии
наблюдения, рассудка и памяти, а в
пробуждении и укреплении духовности в
детях. Поэтому он должен сам твердо и
ясно постигнуть, что есть духовное
начало в человеке, как надлежит будить
его в детях, упражнять и развивать, как
можно пробудить в ребенке религиозное
чувство, совесть, достоинство, честь,
художественный вкус, братскую
сверхклассовую солидарность,
Православие, чувство ответственности,
патриотизм и уважение к чужой частной
собственности».
Русская национальная школа
должна явить собой более высокий тип
школы, нежели дореволюционная
гимназия с ее подражательностью и
казенщиной, сословными
предрассудками, более высокий тип
школы, нежели советская, с ее
бездуховностью и национальной и
религиозной выхолощенностью. В ней,
при опоре на все то лучшее, что
достигнуто к настоящему моменту
отечественной педагогикой, основой
образования и воспитания должен стать
русский духовный космос, знание о
России. Только описанный тип школы
сможет сформировать должное
национальное самосознание, привить
любовь к Родине, чувство национальной
гордости и национального достоинства.
Русские должны стать русскими, а не
безликими «россиянами».
Отсюда вытекает еще одна
задача русской школы — воспитание
нового национального русского типа,
волевого, граждански активного,
расчетливого, осознающего прежде
всего интересы собственного народа,
умеющего распознавать русофобию в
любых ее проявлениях и постоять за
себя в законных формах национального
единства и общинности, солидарности и
протекционизма. Следует признать, что
в том чрезвычайном положении, в
котором оказался русский народ,
следует хотя бы временно отодвинуть
на задний план те аспекты русской идеи,
которые культивируют набившую
оскомину «всемирную отзывчивость» и
национальное благодушие, почему-то
всегда легко соскальзывающие на
практике в обыкновенную лень и апатию,
вульгарное западничество и в конечном
счете в национальную измену.
Все вышепоставленные задачи
невозможно решить быстро, в одночасье.
Более того, нынешними властями они
практически не решаются. Но хотя бы
поставить подобные задачи перед
современным русским образованным
слоем общества мы обязаны, памятуя о
том, что нынешняя смута — не вечна.
|
