|
Т. Дорофеева
Одной из актуальнейших
проблем современного образования
является соотношение в
государственной системе светского
обучения и Православия.
В настоящий момент этот
вопрос вызывает массу дискуссий,
которые зачастую носят яркую
эмоциональную окраску. Последнее в
значительной мере связано с тем, что в
течение долгих десятилетий нашим
соотечественникам навязывалась точка
зрения о прогрессивности светского
образования и, соответственно, об
узости и ограниченности религиозного
мировоззрения.
Однако справедливости ради
необходимо отметить, что в данном
вопросе советское атеистическое
государство довело до логического
завершения ту тенденцию, которая
проявилась в истории человечества
значительно раньше. Чтобы более
объективно оценить вышеозначенную
проблему, совершим небольшой экскурс
в историю светской школы.
Светское образование —
порождение европейской культуры.
Понятие «светский» является
переводом латинского «saecularis» (мирской).
Под секуляризацией (светскостью)
понимается высвобождение из-под
религиозного влияния всех сфер
жизнедеятельности общества и
личности, в том числе и образования.
Подобный процесс в Европе начался в
период Ренессанса. Эпоха Просвещения
углубила и развила его, объявив
религию плодом невежества и тем самым
подготовив почву для доминирования
атеистических умонастроений в
интеллектуальных кругах европейских
стран.
В области образования в ХVIII
в. происходит окончательный отрыв
педагогической мысли от религиозных
идей. Отныне проблема воспитания
связывается лишь с природой ребенка и
теряет свою изначальную религиозную
сторону. Законодателем такого подхода
стал французский мыслитель,
энциклопедист, ниспровергатель
традиционных взглядов Ж.-Ж. Руссо
(1712–1778). Он явился представителем
внехристианского направления в
процессе образования детей.
Проникнутое революционным духом
эпохи, это направление стремилось
переменить существующую жизнь одними
указаниями разума, независимо от
истории, т.е. страдало антиисторизмом.
Главной целью всего просвещенчества
стало стремление через школу без Бога
создать «здорового, нормального»
человека, а все дело воспитания при
этом ограничивалось только тем, что
вмещает разум, т.е. в конечном счете на
место Бога ставилась исключительно
сила разума. Не вдаваясь в детали, мы
все-таки должны отметить, что
педагогические идеи Руссо в какой-то
мере явились ответной реакцией на
недостатки существовавших тогда в
Европе католических образовательных
учреждений, в стенах которых
процветали схоластика и определенная
религиозная экзальтация1, а также
перекликались с распространявшимся
протестантским движением с его
ориентацией на общественую жизнь.
Другой питательной средой,
в которой расцвела секуляризация
европейской жизни вообще и системы
образования в частности, явилась
господствующая на Западе идея
индивидуализма. Она естественно
отвечала общему самосознанию
западных людей — «строителей» жизни
— и идеологически оформилась под
влиянием римского права. Как писал
протоиерей В. Зеньковский, «с мифом о «естественных
правах» человека с ХVIII в. воскресла та
антично-юридическая установка,
которая по существу чужда
христианству»2. Высокая оценка
принципа личности с позиций
индивидуализма получила свое
развитие в европейских философских
системах ХVIII и XIX вв. и стала
идеологической основой либерального
движения.
Одним из характерных
признаков секуляризации всех сфер
человеческого общежития в XX в. явилось
стремление к внешним проявлениям
свободы людей, и прежде всего в
социальном отношении. Никто не спорит
— охрана нашей личности от социальных
(и политических) стеснений образует
крайне важное содержание пафоса
свободы, но сама по себе эта свобода от
внешних стеснений даже не намекает на
глубинный, онтологический, а
следовательно, истинный смысл свободы
в человеке. Сделав ставку на разум (развитие
научной сферы) и на социальную свободу
(посредством социальных катаклизмов),
светский человек нового европейского
«уклада души» все более отчуждается
от вечных истин христианства,
привыкая обходиться без них,
религиозно мертвеет, умственно и
нравственно вырождается и идет
навстречу невиданному еще в истории
человечества культурному кризису.
В России идея секуляризации,
в том числе и в области образования,
начала распространяться по мере
заимствования западных либеральных
теорий в XIX в. Однако предпосылки
отделения русской школы от Церкви
появились еще раньше, в период
Петровских реформ, когда великим
реформатором был нанесен ощутимый
удар по национальному духу
образования и фактически была сделана
попытка преобразовать традиционную
школу на протестантский манер. Хорошо
известен тот факт, что с момента
своего возникновения русская школа
была тесно связана с Православием и
непосредственно окормлялась Церковью.
Первым ее учителем было духовенство. И
не случайно, конечно, повсеместно
устройство школ следовало за
принятием христианства. Именно Церкви,
главным образом, обязано русское
общество допетровской эпохи тем, что
оно получало знания, причем знания,
выходящие за узкие рамки
утилитарных потребностей. Более того.
Церковь, как пишет игумен Иоанн (Экономцев),
«открыла перспективу беспредельного
углубления этих знаний и
беспредельного нравственного
совершенствования»3. Петровские
же преобразования, а затем школьные
реформы Екатерины II и Александра I,
уменьшали истинное влияние Церкви на
образование, меняли изначальный облик
русской школы. Фактически к середине
XIX в. в России обучение стало строиться
на манер классической прусской школы,
что предполагало преподавание
отрывочных наукообразных знаний по
предметам, слабо связанным между
собой. Практический смысл
преподаваемого материала для детей
оставался неясен, и всю
образовательную систему сильно «накренило»
в сторону интеллектуального обучения,
не подкрепленного практическим
опытом4. Хотя преподавание Закона
Божия еще сохранялось, но атмосфера
православного воспитания покинула
школу. В ней воцарилась внутренняя
секуляризация. Постепенно система
обучения становилась все более
светской и во внешних проявлениях, из
нее полностью вытеснялись
священнослужители. И уже в конце XIX –
начале XX в. новое учительство, как
правило, из среды разночинцев,
начитавшись «передовых» европейских
трактатов об общественном прогрессе,
социальном равенстве и братстве,
начало активно обсуждать вопрос о
полной секуляризации системы
образования в России, об исключении
Закона Божия из числа предметов
школьного преподавания. Никто из
либералов и социалистов не захотел в
те годы прислушаться к словам
протоиерея Иоанна Восторгова, который
будучи сам опытным педагогом, писал о
том, что «школа церковная, несомненно,
любима русским народом как близкая,
понятная, истинно народная школа»5.
Окончательное отделение
школы от Церкви законодательно было
закреплено сразу после развала
российской государственности
вследствие революционных потрясений
1917 г. Большевистское правительство,
ориентированное на западные
социалистические ценности, в том
числе и в области образования,
декретом от 20 января (2 февраля) 1918 г.
провозгласило принцип
секуляризованного обучения и
воспитания. С этого момента школа
окончательно стала светской.
Таким образом, говоря о
светском образовании, обычно имеют в
виду «безрелигиозное» обучение, а
точнее — «антирелигиозное». Для
русской традиции это является
абсурдом. Смысл русского образования
концентрировался всегда в человеке,
на гармонии его отношений с миром,
Богом, собой, другими людьми, в его
духовном становлении. В этом, пожалуй,
главное отличие русской школы от
европейской: приоритет отводился не
накоплению информации, а духовно-нравственному
совершенствованию учащихся. У нас, у
русских, слово «образование» восходит
к понятию Образа. Следовательно, можно
ли говорить об образовательном
процессе, не имея конечной цели? То
есть, может ли образование быть
безрелигиозным, бездуховным?
Иногда приходится слышать
от современных педагогов следующее: «Зачем
связывать обучение в школе с
религиозными постулатами? Давайте
воспитывать наших учащихся просто
нравственными людьми на принципах
общечеловеческой морали». Но,
позвольте, существуют ли
универсальные понятия добра и зла,
истины и красоты? Имеет ли такое же
значение для европейца то, что дорого
для жителя Востока? Согласится ли
протестант с ценностной ориентацией
католика или православного? Именно
религиозные представления формируют
нравственные категории того или иного
народа, именно религия является
системообразующим компонентом любой
цивилизации, и об этом
свидетельствуют научные изыскания
таких крупных ученых, как А.Д. Тойнби, М.
Вебер, С. Хантингтон. Нравственность
сама по себе не имеет мотивации, т.е. не
отвечает на основной вопрос: «Зачем
нужно соблюдать определенные
нравственные принципы?» Только
идеология, религия образуют смысловой
стержень любой этики. В советском
государстве мораль была пронизана
марксизмом-ленинизмом и несла в себе
его ограниченность. По утверждению А.
Тойнби, «государство, основанное на
атеизме, недолговечно»6. Если
народ теряет традиции, а его
образование изолируется от веры,
государство неизбежно переживает
комплекс кризисных явлений. Данную
закономерность в избытке
иллюстрирует и всемирная история, и
история русского народа.
Во избежание разночтений
следует уточнить, что, говоря о
взаимодействии образования и
Православия, мы имеем в виду отнюдь не
насаждение православных обрядов в
учебных заведениях, не вытеснение
учителей священнослужителями и даже
не столько введение в практику
преподавания Закона Божия, сколько
знакомство учащихся с православной
культурой русского народа,
формирование у них православной
морали, воссоздание в школах
атмосферы православного общения.
Важно возродить не форму, внешнюю
сторону, а дух, внутреннее содержание
национальной школы. Нельзя упрощать
вопрос и смотреть на разрыв Церкви и
школы только как на запрещение уроков
Закона Божия. Этот вопрос перед
учащимися в светской школе стоит так:
можно ли понимать мир без Бога? Если да,
тогда и жить можно без Бога. И отвечают
на эти насущные вопросы все учебные
предметы (естественные и гуманитарные)
и весь педагогический процесс.
Выше мы говорили о том, что
человеческая цивилизация в XX в.
создала две системы воспитания,
открыто вступившие между собой в
борьбу. Одна — система
просвещенчества, гуманизма, другая —
система религиозной культуры.
Гуманизм старался выдвинуть идею «нейтральной»,
безрелигиозной школы, и надо признать,
что она оказалась мифом. Быть
сторонником безрелигиозной культуры
и безрелигиозного воспитания в нашу
эпоху уже просто неразумно и
невозможно после всего, что история и
современность говорят по этому
вопросу. Настаивая на принципе
объединения системы образования и
Православия, хотелось бы выделить
аргументы, основанные на
общецивилизационных тенденциях, и те,
которые связаны с национальными
особенностями.
К первым относятся
многочисленные кризисные явления,
которые переживает человечество в
конце XX в. и которые носят глобальный
характер: экологический,
энергетический, медицинский (вспышки
эпидемий прежних и ранее неизвестных
заболеваний со смертельными исходами,
стремительный рост количества
онкобольных, общее ослабление
генофонда человечества), духовный и др.
Эти кризисы свидетельствуют о том, что
упование на науку как панацею от всех
бед и проблем утопично, что чисто
рационалистическое объяснение мира
недостаточно, во многом ошибочно и не
содержит в себе сколько-нибудь
верного прогноза на будущее. Одному
только разуму истина в ее полноте и
цельности не открывается.
Горделивые претензии на
обладание абсолютной истиной, добытой
рационалистическими способами, и
вытекающие отсюда попытки
радикального переустройства мира
потерпели сокрушительный крах,
сопровождавшийся многочисленными
трагедиями и человеческими жертвами.
Отрицание Бога и притязания на Его
творческие функции обернулись
страшными катастрофами, в которых
буквально захлебнулось уходящее
столетие. В результате — «эпоха науки»
сменяется вновь «эпохой веры», не в
смысле уничтожения или умаления роли
науки, но в смысле признания бессилия
и кощунственности попыток разрешить
научными средствами основные
проблемы существования человека. Беда
отечественных педагогов в том, что они
либо не знают, либо в погоне за
очередной «модной» инновационной
технологией обучения игнорируют
слова выдающегося русского педагога К.Д.
Ушинского, который еще в прошлом веке
предупреждал, что «главное в
педагогике — это воспитание духовной
стороны человека»7.
Наконец, пожалуй, одним из
самых тревожных симптомов нашего
времени является проблема
одиночества человека в
технократическом обществе.
Современный человек ежедневно,
ежечасно общается с огромнейшим
количеством людей, но при этом
внутренне остается одиноким. Ищущие
души уходят — кто в научную жизнь, кто
в социальную работу, кто просто в
устройство личных дел. Но чем дальше
развиваются наука и техника, чем
сложнее становятся социальные
проблемы, чем меньше в жизни добра и
сильнее проявление зла — тем нужнее
человеку Бог. Безмерность физического
бытия отступает перед безмерностью
мира духовного, и, не научившись
ориентироваться в нем, человек
остается безоружным перед
многочисленными конфликтами, тяжкими
болезнями, горечью несбывшихся
ожиданий. Мелкие драмы и большие
трагедии давят на душу, как бы
расплющивают людей8. «Обледеневшей
цивилизацией» называл XX в. В. Розанов,
и он прав, ибо тяжко, тоскливо, одиноко
человеческой душе, в которой живут все
те же надежды на полноту жизни, живут
глубокие запросы не только ума, но и
сердца. Спасение может быть только в
вере. Глубокая беспомощность
современного человека, его
неустроенность могут преодолеваться
только на путях религиозной жизни, на
путях «духовного делания». Особенно
остро проблема одиночества
переживается молодежью, которая
интуитивно ищет полноты бытия,
нащупывая дорогу к Храму. И если школа
отказывается от роли поводыря на этом
пути, ее место занимают лжепророки
различных сект, в том числе и
тоталитарных. К началу 1997 г. в России
функционировало свыше 6 тысяч
официально зарегистрированных
сектантских общин. Сектантство, не
встречая организованного
сопротивления ни со стороны
государства, ни со стороны общества,
ни со стороны школы, завоевывает все
новые и новые души наших детей. По
данным Комитета по спасению молодежи,
уже свыше ста тысяч подростков под
воздействием сект ушли из семей,
перестали посещать учебные заведения.
Судя по всему, эти данные существенно
занижены9.
Кроме того, активная
деятельность сектантов многих
направлений в нашем государстве
влечет за собой не только разрушение
психики наших подростков, но и
религиозный раскол русской нации.
Таким образом, вопрос о
необходимости объединения процесса
образования с принципами
православного обучения и воспитания
неизбежно вытекает непосредственно
из реалий современной российской
действительности. В частности, сейчас,
как никогда ранее, особую остроту
приобрела проблема национальной
идентификации русских. Фактически от
ее решения зависит ответ на вопрос:
имеет ли русский народ будущее?
Сократовское правило «познай самого
себя» применимо по отношению к целому
народу. Русская нация, как любая
другая, познает себя посредством
формирования самобытной национальной
культуры, в которой наиболее полно
воплощается ее духовная природа и ее
индивидуальный характер. В то же время
национальное самосознание прочно
взаимосвязано с ощущением своей
сопричастности определенной нации.
Можно сказать, что принципы «познай
самого себя» и «будь самим собой» —
это два аспекта одного и того же
положения, которые реализуются в
различных сферах государственной и
общественной жизни, в том числе и в
системе образования. В наше время
появляются учебные заведения, которые,
как правило, благодаря инициативе их
директоров основным ориентиром своей
учебной и воспитательной
деятельности выбирают формирование
не космополитического человека с
набором мифических «общечеловеческих
ценностей», считающего своей родиной
ту страну, где хорошо платят, а
воспитание конкретного русского
гражданина и патриота. Такие школы
неизбежно приходят к Православию. Об
этом писал еще К.Д. Ушинский, говоря,
что мы не имеем права в образовании и
воспитании отделять народ от его
истории, в которой вера была
созидающей силой славянской души.
Поэтому национальное воспитание
может быть только религиозным.
Хотелось бы особо
подчеркнуть значение в процессе
воспитания патриота именно
христианского опыта, а не языческих
верований, которые в некоторых
современных школах становятся
центром воспитательной работы. Одно
дело народные песни, пляски, традиции.
Их следует бережно хранить. Другое
дело — срубить до корней тысячелетнюю
крону великого древа христианской
культуры и видеть в оставшемся пне «отвергнутый»
национальный идеал. Подобный подход к
отечественным традициям исповедуют
сторонники так называемой «народной
педагогики». Их позиция не
согласуется с историческим прошлым
Святой Руси, а также с особенностями
национального характера нашего
народа. Вспомним выражение великого
знатока русской души Ф.М. Достоевского:
«русский значит православный»10. И
действительно, невозможно говорить о
русской культуре, о русской истории,
литературе, не знакомя детей с
основами православной веры. Это
проявление нашей национальной
самобытности очень точно
охарактеризовал русский философ Н.С.
Арсеньев. По его словам, «русская
культура была глубоко и решающим
образом оплодотворена религиозным
началом, черпала свое творческое
вдохновение в значительной степени из
источников своего христианского
опыта»11.
Однако на своем
историческом пути русский человек
нередко был склонен проявлять
эмоциональный беспорядок, отсутствие
дисциплины, размах, который порою
переходил в хаос. Не обладая
рационализмом западного человека и
созерцательным отношением к миру
восточного человека, русский жил
чувствами, которые зачастую принимали
очертания душевных антиномий.
Дисциплинирующим фактором для нашего
народа на протяжении веков являлось
Православие. Как писал Сергий
Булгаков в начале XX в., «русский
человек вне Православия, вне видения
умной красоты безоружен перед миром,
ибо у него отсутствует и мускулатура
воли, и последовательность культуры и
дисциплины, он может быть силен только
Православием»12. Об истинности
данного наблюдения свидетельствует
вся история Российского государства.
Следовательно, если
умозрительно предположить, что можно
сформировать русский характер без
опоры на Православие, то мы, педагоги,
имеем шанс воспитать эмоционального
человека, одинаково способного как на
добро, так и на зло. Может ли такой
результат кого-либо удовлетворить?! А
тем учителям, которые заявляют: «Мы за
русскую традицию, но без Православия,
без Церкви и ее священнослужителей»,
хочется напомнить слова уже
цитировавшегося Н.С. Арсеньева,
называвшего Православную Церковь
великой воспитательницей народной
души, которая насаждала в русском
человеке дух трезвенности, внутренней
меры, смирения, мужественности и
духовного подвига13. И активному
служению ближним учила Церковь
русских людей. Какой духовный
потенциал имело хотя бы только житие
Оптинских старцев!
Немаловажно и то, что на
протяжении веков национально-государственная
идея России формировалась на
фундаменте Православия. Именно
православная вера помогла выстоять
Руси в жесточайших испытаниях на ее
историческом пути. С этой верой
воспитывались, трудились и умирали за
Русскую землю наши предки. Во имя нее
шли на смерть. Она спасала Русь от
нашествий многочисленных
завоевателей и от внутренних усобиц. «Поэтому
вопрос, на какой идейно-нравственной
основе строить свое государство,
перед русскими не стоит, — писал
выдающийся русский мыслитель и
патриот И. Ильин. — Это должно быть
только Православие — вера наших
предков и система ценностей,
органичная для Российского
государства»14.
Вышеперечисленные
аргументы наводят на мысль о том, что
вне веры, вне Православия, как
традиционной религии русских будущее
для России, а значит, и для учащихся
наших школ, весьма проблематично.
Сложность переживаемого времени
заключается в довлеющем над всеми
нами расхождении двух культур и двух
систем образования: светской и
церковной. Поэтому одной из насущных
проблем современности является
преодоление этого искусственного,
заимствованного из иной культурной
традиции водораздела. Речь при этом
идет не о механическом, «сверху»
санкционированном подчинении
государственной школы Церкви, а также
не об осуждении или отвержении
современного секуляризованного
образования. Существующее обучение,
воспитание, как и наука, искусство,
право, хозяйство, национальное
движение, подлежат творческому
пересмотру и обновлению в духе
христианства. Это отнюдь не означает,
что в наших учебных заведениях детей
будут обучать только догматам,
канонам и обрядам Православия, что
наука должна будет включать
христианские истины в состав своих «рабочих
гипотез» и «теорий», что искусство
будет сводиться к уставной иконописи
и храмовой архитетуре, что
каноническое право станет образцом
для всякого законодателя, что
национализм исчезнет под давлением «вселенскости»,
а хозяйство вернется к первобытности
евангельских времен15.
Представлять себе дело именно таким
образом, значит забывать основную
аксиому Православия, которая гласит,
что всякое совершенствование
начинается с сердца и совершается в
свободе. Поэтому не государственные
директивы, а сердца педагогов,
потрясенные уже пережитыми и
переживаемыми бедствиями, вызванными
духом безбожия, станут тем мостиком,
который соединит государственную
систему образования с Православием,
вновь возрождая христианскую
культуру.
Светское обучение не
погибнет в этом процессе, но
преобразится в направлении
духовности. Очень тонко сущность
этого движения подметил священник
Евгений Шестун, кандидат
педагогических наук, ректор
Самарского епархиального духовного
училища: «Путь от светского к
православному образованию есть путь
от самосохранения к упованию на
Промысл Божий, от образованности к
благочестию, от нравственности к
святости, от небытия к бытию»16.
В заключение хочется
напомнить слова Святейшего Патриарха
Московского и всея Руси Алексия II,
обращенные к педагогам верующим и
неверующим, присутствовавшим на III
Международных Рождественских
образовательных чтениях: «Все мы
должны в полной мере осознать свою
ответственность за воспитание
будущего поколения, воспитание тех,
кто идет нам на смену. В трудных
исторических обстоятельствах, когда
продолжает вестись неослабевающая
пропаганда ненависти и насилия, когда
пытаются нравственно растлить
молодежь, мы должны самой жизнью своей,
словом и делом свидетельствовать о
высоких идеалах, о непреходящих
духовных ценностях. Судьба России, ее
будущее в руках педагогов,
воспитателей, учителей»17.
Бесспорно, современная русская
педагогическая мысль переживает в
самой острой форме борьбу
противоположных взглядов, и хочется
надеяться, что эта борьба кончится
капитуляцией антирелигиозных сил,
осознавших свое бессилие и
бесплодность. Но лишь реальная победа
над ними даст возможность для
развития религиозного направления в
педагогике. И тогда, вобрав в себя
итоги исканий русских педагогов,
школа найдет вечные и прочные основы
для воспитания и образования
подрастающих поколений в единении с
Церковью Христовой.
--------------------
1 См.:
Зеньковский В.В. Проблемы воспитания в
свете христианской антропологии. М.,
1993. С. 18, 21.
2 Там же. С. 209.
3 Иоанн (Экономцев), игум.
Православие. Византия. Россия: Сб.
статей. М., 1992. С. 61.
4 См.: Церковь, дети и современный
мир. СПб., 1997. С. 28.
5 Цит. по: Крупин В. Как русскую
школу отлучали от Церкви // Воскресная
школа. 1997. № 8. С. 11.
6 См.: На пороге «осевого» времени //
Знание-сила. 1995. № 6. С. 14.
7 К.Д. Ушинский как педагог-христианин.
М., 1994. С. 5.
8 См.: Зеньковский В.В. Указ. соч. С.
220.
9 См.: Масленников В. Бесовщина //
Советская Россия. 4 июня 1997 г.
10 Достоевский Ф.М. Дневник
писателя за 1881 г. СПб, 1992. С. 14.
11 Арсеньев Н.С. Духовные силы в
жизни русского народа // Русские
философы: Антология. М., 1993. С. 37.
12 Булгаков С.Н. Доклад в 1925 г. // Там
же. С. 116.
13 Арсеньев Н.С. Духовные силы в
жизни русского народа // Там же. С. 35.
14 Цит. по: Ильин О. Русский ответ на
русский вопрос // Православная беседа.
1997. № 1. С. 33.
15 См.: Ильин И.А. Одинокий художник:
статьи, речи, лекции. М.,1993. С. 323.
16 Евгений Шестун, свящ. Введение в
православную педагогику // Духовный
собеседник. 1996. № 1. С. 64–65.
17 Святейший Патриарх Московский и
всея Руси Алексий II. Из доклада на III Международных
Рождественских образовательных
чтениях // Образовательный вестник. М.,
1995. С. 13.
|
