|
В. Варава
Нужно особое проникновение,
и, может быть,
наиболее трудное и глубокое, чтобы
познать
самого себя в своей природной
индивидуальности,
уметь полюбить свое, род и родину,
постигнуть
в ней самого себя, узнать в ней свой
образ Божий.
Протоиерей Сергий Булгаков
В последнее время все более
настойчиво звучит мысль о
необходимости создания русской
национальной школы. Основным доводом
в пользу этого является констатация
факта несоответствия нынешней
системы образования духовно-нравственным
канонам, выражающим сущность
отечественной культуры. При этом
выход из тяжелого системного кризиса,
в котором оказалась ныне Россия,
связывается с качеством образования,
ибо предполагается, что образование —
это такая сфера социального бытия, в
которой происходит формирование
фундаментальных принципов,
обеспечивающих жизнестойкость и
жизнеспособность любого
общественного организма.
В целом разделяя эти
установки, хотелось бы остановиться
на двух аспектах проблемы, а именно:
1. В чем сущность
образовательного процесса в России,
каковы его характерные черты и
особенности, отражающие специфику
отечественной культуры? (это философский
аспект проблемы);
2. Каковы возможные
последствия той политики в сфере
образования, которая отходит от
своего национального, культурно-исторического
своеобразия? (это практический
аспект проблемы).
Прежде всего необходимо
отметить тот факт, что, говоря о
сущности образования, речь можно
вести о некой идеальной модели, в
которой концентрируются наиболее
типичные черты данной культуры. Но
такая модель не может быть всецело
реализована на практике, и стремиться
осуществить идеал как таковой, в
наличной действительности, — утопия.
В реальности можно лишь говорить о
степени соответствия такому идеалу.
Здесь возможны два варианта: если
разрыв между наличной системой
образования и ее идеальной моделью
велик, то общество пребывает в
состоянии хаоса, нестабильности,
дисгармонии; если же ситуация
обратная, то можно говорить о более-менее
стабильном уровне существования (какой
только возможен в условиях
человеческого бытия).
Конечно, было бы
неправильно свести все многообразие
социальной и духовной практики
человека только лишь к одному фактору,
а именно, образованию. Но игнорировать
важность и значимость этого пласта
жизни не только безграмотно, но и
преступно, особенно в ситуации
духовного надлома, ценностного
опустошения и экономического развала,
в котором мы ныне пребываем. Сейчас
Россия остро нуждается в новой
концепции образовательной системы.
Существующая не только не
соответствует нормам и идеалам
российского самосознания, более того,
она оппозиционна ценностям
национальной культуры, а в некоторых
аспектах враждебна ей, ибо выполняет (вольно
или невольно) идеологический заказ по
формированию личности, имеющей
устойчивый иммунитет ко всему
национальному (т.е. русскому) и
лишенной традиционных способов
идентификации с глубинными смыслами
отечественной культуры (т.е. религией,
языком, нравственными ценностями,
обычаями, традициями).
Итак, в чем же заключаются,
на наш взгляд, главные особенности
российской модели образования?
Вначале за некоторым
разъяснением обратимся к языку, ибо в
нем в концентрированном виде
содержатся все те скрытые и явные
смыслы, которые накапливались веками
и тысячелетиями. Русское слово «образование»
имеет два главных значения: первое —
формирование, создание, творение (в
этом случае, когда мы говорим об
образовании чего-то, речь идет о
процессе порождения новой сущности:
например, образование государства,
учреждения, горных пород) — и второе,
связанное собственно с учебно-педагогической
деятельностью. В этом значении под
образованием имеют в виду как внешний
комплекс, состоящий из
государственных учреждений,
механизмов функционирования,
содержания учебно-методических
программ и пособий, т.е. того, что
называют системой образования, так и
внутренний процесс образования, т.е.
становление и формирование личности,
ее мировоззренческих установок,
ценностных ориентиров, приобретение
знаний о мире.
Само слово «образование»
имеет корень «образ». Это, по сути дела,
тот фундамент, тот центр, который и
определяет специфику данного понятия.
Что такое образ? Это образец,
модель, идеал, пример, т.е. то, что
служит неким основополагающим
ориентиром, путеводной звездой. Когда
мы говорим об образовании чего-то, то
это не просто становление и развитие,
но целенаправленный процесс,
стремящийся к образу как к идеалу,
как к высшему ценностному средоточию.
Одним словом, образование
есть всегда формирование по заданному
образцу.
К тому же в русском языке
слово «образ» имеет значение «икона».
(На Руси говорят «хоть образа выноси
из избы» в случае, когда в доме
происходит что-то непристойное.) Если
же обратиться к этимологии слова «икона»,
то окажется, что изначально икона — не
произведение религиозной живописи, а
«отражение», «образ», «видение» мира
идеальных сущностей, т.е. Царства
Небесного. Смысл иконы как атрибута
религиозного искусства заключается в
изображении неизображаемого,
отражении неотразимого, видении
невидимого, т.е. идеального Бытия Бога.
В этом великая сила иконы, в этом ее
сокровенная тайна. Икона изображает
высший Идеал, составляющий цель всех
жизненных устремлений человека.
Таким образом, в семантике
русского слова «образование» имеется
компонент «икона» как «идеал», как
высшая цель стремлений. И когда мы
говорим об образовании человека, то
имеем в виду формирование его
личности по образу иконы как идеала.
Причем здесь понятие иконы не
ограничивается сугубо религиозным
содержанием. Икона выступает как
высший образец, как абсолютное
средоточие духовно-нравственного и
психофизического совершенства, к
которому должна стремиться личность.
И поэтому высшей целью образования
является формирование личности по
образу иконы как совершенного
состояния, как абсолютной гармонии
духа, души и тела. Религиозный смысл
иконы как отражения совершенного
бытия задает те условия, в которых
должно происходить становление и
формирование личности.
А что значит формирование
личности, что оно предполагает? Снова
обратимся к языку. Однокоренными
слову «образование» являются слова: «пре-образование»,
«со-образование», «пре-ображение». Образование
есть пре-образование личности со-образно
какому-то образцу, «по образу и
подобию».
Русская образовательная
модель основывается на ключевых
принципах русской философии, в
которой проблемы преображения,
преобразования личности, ее духовно-нравственного
совершенствования имеют
исключительно важное значение и,
соответственно, высокую степень
продуманности и разработанности. И
здесь педагогический аспект
образования смыкается с философским
пониманием этого процесса, что и
создает необходимый национальный
контекст.
Чтобы быть плодотворным,
современное образование не может не
опираться на те глубокие прозрения
относительно человеческой души,
смысла жизни и смысла истории,
сущности человека, которые мы находим
в русской философии, и даже шире, в
контексте всей отечественной
культуры.
Русская философская
культура выработала общее понимание
человека, его природы и судьбы. Это
понимание заключается в следующем.
Человек создан, сотворен Богом, по Cвоему
«образу и подобию». Но от него
требуется собственными усилиями,
через духовно-нравственное
совершенствование пре-образовать
свою изначальную природную
наличность-данность, пораженную
пороками и несовершенством, в тот
великий образец, который
соответствует идеальной иконической
сущности. Выражаясь богословским
языком, человек должен «обожиться»,
это его сверхзадача, призвание и
высший смысл жизни. Отец Сергий
Булгаков выразил эту мысль следующим
образом: «Несоответствие образа и
подобия в человеке, или, точнее, его
потенциальности и актуальности,
наличности и заданности, именно и
составляет своеобразие человека,
который ипостасно своею свободою
осуществляет в себе свой собственный
идеальный образ, погруженный в некую
неопределенность».
Самым главным принципом
жизни для русского человека является
извечное стремление к идеальному,
совершенному: преображение
составляет сердцевину бытия человека.
И здесь преображение можно понимать
расширенно, не только в религиозном
ключе. Пре-ображение — как со-образование
личности с идеалом, коим и является
икона (и в религиозном смысле, и в
смысле высшего нравственного образца).
Икона — это не просто нечто,
перед чем преклоняются, на что молятся,
это не только предмет религиозного
культа. Икона — это высший смысл жизни
для русского человека. В ней чаянья,
надежды, упования, радость, сама
истина. Икона своим разящим
совершенством укоряет несовершенство
человека, призывая его к
добровольному пре-ображению всей его
материально-духовной целостности.
Импульс к преображению задает
осознание того факта, что человек —
существо неполноценное, но свободное;
греховное, но имеющее силу выйти за
пределы своего несовершенства. И чем
выше нравственное достоинство
личности, тем сильнее тяга к
совершенствованию, тем острее
осознание главной задачи жизни. Можно
сказать, что и философским, и
религиозным, и житейским опытом
подтверждено убеждение, что не может
жить человек просто для жизни, ради
самого только ее процесса, в котором
выходят на первый план ценности
комфорта, потребления и достатка. Вся
духовная мощь русской культуры
показывает, что сущность человека в
ином, и прежде всего во внутреннем
преображении личности. И опять язык
нам подсказывает, что в слове «образ»
имеется древнейшее исходное значение
«рвать», «нарушать», «ломать». «Образ»,
с одной стороны, — идеал, направляющий
жизненную энергию в правильное русло,
а с другой — разлом, но разлом того
наличного, которое препятствует
нравственному совершенствованию.
Итак, преображение — это
стремление к высшему духовно-нравственному
идеалу, сопровождающееся сильнейшими
муками процесса преобразования своей
природы, болезненной ломкой и
разрушением, но не всей человеческой
природы, а только ее несовершенной и
низменной части. Преображение — это
не отмена человека, а переход его на
новый, качественно иной уровень бытия,
связанный с неистребимой, вечной
жаждой бесконечного
самосовершенствования, преодоления в
себе злого, порочного, эгоистического.
Это, можно сказать, характерная черта
русского национального характера. И
эта потребность в преображении своей
личности, стремление ее к высшему
нравственному идеалу должно стать
стержнем современного российского
образования.
Прозревать в себе «образ» —
значит раскрывать свою
индивидуальность и уникальность,
постигать тайну своей личности. А это
требует высокого творческого подъема,
свободы для реализации и большой
ответственности. Наличие высшего
идеала не закрепощает личность, как
ошибочно думают сторонники
творческой самореализации личности, а
наоборот, освобождает ее для великих
творческих свершений. Сейчас весьма
распространено убеждение, что
образование является формированием
свободной, ответственной и творческой
личности. Признавая всю бесспорность
данного формального положения,
необходимо отметить, что это
формирование возводится в высшую и
единственную цель; при этом вопрос
более фундаментального свойства — а
для чего личности быть свободной, к
чему ответственно относиться и что
творить, иначе — в чем смысл такой
личности, как правило, остается без
ответа.
Конечно же, главная
особенность российского образования
имеет прежде всего воспитательную
функцию. Слово «воспитание» связано с
«питать», «кормить», т.е. с пищей,
хлебом насущным. И в нынешней ситуации
духовного голода и нравственной
опустошенности нужно не только думать
о хлебе для питания плотского,
физиологического, а заботиться о
духовном «питании-воспитании»
человека. Это очень общий и
декларативный тезис, но не
перестающий от этого быть
сверхактуальным. И образование
оказывается теснейшим образом
связано с воспитанием, ибо помимо
суммы специальных знаний (которая
была, есть и будет обязательным
компонентом образования) необходимо
ценностное «питание» человека, без
которого любое накопление
теоретических фактов превращается в
безличное, нормативное знание,
делающее из человека бездушного,
расчетливого и прагматичного «профессионала».
Создается впечатление, что
сегодня процесс образования имеет
главной целью выращивание таких
профессионалов, компетентных в своей
узкой специальности, но не имеющих
живого человеческого измерения.
Действительно, давайте
зададим себе вопрос, а выполняет ли
сейчас образование свою исконную
функцию по формированию целостной
личности? По крайней мере, стремится
ли оно к этому? Думается, что нет. Что
есть идеал, норма, пример для
современного молодого поколения, что
представляет для него высшую ценность?
Что есть икона, в конце концов, для
современного русского, и не только
молодого человека? На что он «молится»,
чему поклоняется? Где тот идеал,
который был бы органично вписан в
контекст отечественной культуры?
Позаботилось ли
образование в нынешней ситуации
отсутствия ценностных ориентиров
создать новые или восстановить старые,
чтобы заполнить тот духовный вакуум,
который безжалостно заглатывает
настоящее и будущее России? Или оно
оставило несформированную личность
на произвол действию стихийных,
инстинктивных, хищнических сил
природного начала, не попытавшись
обуздать хаос и агрессию
непреображенной плоти? Какова сейчас
концепция образования, какого
человека оно образует, формирует?
Ценности предшествующей
социокультурной системы
дискредитированы, традиционные
российские — основательно позабыты.
Так на что сейчас ориентироваться
человеку в процессе своего
становления, где те моральные опоры,
которые так необходимы для
формирования полноценной личности?
Кризис сегодняшнего
образования связан не с финансовым
необеспечением (хотя это, разумеется,
необходимое условие), не с отсутствием
учителей и материальной базы. Он
связан, прежде всего, с отсутствием
понимания самой сущности образования
— какую личность, с какими идеалами
и ценностями формировать. Это самая
большая слабость нынешнего
образовательного процесса. И, как
хорошо известно, свято место пусто не
бывает. Нужно сказать, что массовая
культура (бескультурье?) стремительно
заполняет все наше бытие,
просачиваясь во все интимные закоулки
человеческого быта своей наглостью,
примитивностью и пошлостью, и тем
самым отвоевывает, отбирает у
образования его прерогативу по
формированию личности. Теперь уже не
высокие нравственные идеалы
взращивают подлинно человеческое в
человеке, теперь идолы
современной псевдокультуры разжигают
(с самого раннего возраста) низменные
инстинкты, которые ничего кроме
морально и физически дефектной
личности сформировать не могут. Стыд
как глубиннейшее метафизическое
качество истинной человечности
исчезает на наших глазах с
молниеносной быстротой. И если верно,
что чувство стыда в значительной мере
сформировало человеческую культуру,
то, наверно, отсутствие стыда,
бесстыдство ее погубят. Сейчас идет не
преображение человека, а вырождение.
Вектор поменял свое направление.
Вот что упущено
отечественным образованием, общей
тенденцией которого является не
поднятие человека из глубин его
дремучих природных инстинктов до
высоких моральных идеалов, а наоборот,
возвращение человека в первозданное
лоно его животности. Задача такого «образования»
сводится не к воспитанию личности с
широким ценностным кругозором, а к
взращиванию инстинктопослушных
членов общества всеобщего
потребления.
Это не только антирусская
установка, но уже и античеловеческая,
ибо уже и сам Запад, вдоволь хлебнув
земной роскоши и достатка, понял (в
лице лучших, конечно, представителей)
всю бессмысленность и тщетность жизни,
направленной только лишь на
удовлетворение своих потребностей.
Поэтому на Западе появились мысли о
кардинальной переоценке ценностей
всей мировоззренческой системы
индустриального общества,
существенной переориентации взглядов
на жизнь, на человека, ибо с такими
потребностями и запросами, которые
имеются у современного западного
обывателя, миру просто-напросто не
выжить. Он не выдержит такой
колоссальной нагрузки и разлетится по
экологическим швам, «лопнув, как
мыльный пузырь» (выражение А. Бергсона).
Понимая это, западные прагматики
постепенно внедряют в сознание людей
ценностную доминанту, связанную с
постепенным снижением уровня
потребностей (например,
неоромантические идеалы упрощения
жизни, идеи досуга и т.д.)
Вырабатывается новая
мировоззренческая парадигма: XXI в. —
век разворота от экономики к
экологии. Неизвестно, насколько это
осуществимо, но тенденция налицо.
Сейчас как никогда
образование должно опираться на всю
целостность отечественной культуры. И
поэтому задача заключается не в том,
чтобы привнести какие-то элементы,
связанные с национальными
особенностями, не только в том, чтобы
разработать отдельные курсы,
направленные на восполнение пробелов
в отечественной истории и культуре.
Все это утонет и не будет иметь
действия на фоне всеобщей ложной
установки. Необходимо восстановление самого
духа отечественного образования,
который связан с преображением
личности на пути к высокому
нравственному идеалу.
Если будет восстановлен сам
дух, то все предметы органично
сочленятся в единую концептуальную
систему, направленную на формирование
полноценной личности.
Как это сделать — задача
чрезвычайно сложная. Здесь необходимо
действовать коллективными усилиями,
но при условии общего понимания
сущности проблемы — что сейчас
образование не формирует, а деформирует
личность, по крайней мере, не
препятствует этому процессу,
происходящему в нашей культуре. Без-образное
образование формирует безобразную
личность. И нынешнее «безобразие» в
сфере образования необходимо
расценить как современную форму
иконоборчества.
Образование органично
произрастает из сущности
национальных основ, и личность должна
формироваться со-образно этим
началам, а не каким-то иным. Выработка
культурного самосознания, что
является главной задачей образования,
— это выработка, прежде всего,
национального самосознания. Постичь,
осмыслить свое место в мире возможно
только лишь через те смыслы и символы,
которые коренятся в национальном.
Нельзя выйти на какие-либо «общечеловеческие
уровни», перескочив, обойдя
национальное начало. Образование как
раз тот институт, первейшей
обязанностью которого является
возделывание человека, приобщение его
к особенностям национальной культуры.
Необходимо опираться на лучшие
достижения в отечественной
педагогике и культуре, это
естественно, и ничего в этом
шовинистического нет.
Противоестественно как раз
отбрасывать, отказываться от своих
фундаментальных ценностей и
опираться на мыслительные абстракты
типа «общечеловеческих», которые
никоим образом не смогут сформировать
полноценную личность. Ведь никто не
считает, например, Д. Локка
шовинистом за то, что он сформулировал
принцип воспитания джентльмена как
главную цель образовательно-воспитательного
процесса, хотя этот принцип
произрастает не из общечеловеческих
ценностей, а укоренен глубоко в
особенности и ценности англоязычной
культуры. Или почему-то американцев не
считают шовинистами, а как раз они
очень сильно пекутся о создании
породы чистокровного американца,
именно американца на тех принципах,
которые соответствуют господствующим
тенденциям этой культуры. Образование,
его ценностная основа должны питаться
прежде всего из национального
духовного источника, а уж после этого (когда
все фундаментальные смыслы и способы
мировосприятия будут сформированы в
системе национальных ценностей)
возможно приобщение к опыту других
культур. Но именно приобщение, а не
слепое копирование, и именно других
культур, а не к ценностям только лишь «передового»
цивилизованного мира, воплощающимся в
одной, англо-американской культуре.
Чтобы в полной мере
осознать опасность нынешнего
положения вещей, необходимо заглянуть
несколько вперед и посмотреть, что нас
может ожидать в недалеком будущем,
если сейчас образование не
переориентируется в сторону
национальных ценностей отечественной
культуры.
Если и дальше будет
происходить формирование человека,
— чье мировоззрение
всецело складывается под
воздействием сериалов, боевиков и т.д.,
которые в действительности являются
шлаком и отбросами западной культуры,
бесконечным потоком льющимися на наши
головы, при этом лучших образцов этой
культуры мы так и не знаем в том объеме,
в котором это необходимо;
— чьи потребительские
инстинкты разжигаются с детства и
который имеет более чем смутное
представление об истинно высших
ценностях жизни (добре,
справедливости, жертвенности,
сострадании, любви);
— которому в раннем
возрасте становятся доступными все «прелести»
жизни: алкоголь, наркотики,
сексуальная развращенность;
— который не подозревает ни
о каких национальных особенностях
своей культуры, который попросту не
осознает, что он русский;
— для которого
единственным идеалом является
материальный достаток и стремление к
нему;
— у которого нет
достаточного времени для полноценных
занятий в школе (средней или высшей),
так как он вынужден тратить время,
чтобы заработать себе на жизнь, и т.д. и
т.п.,
то лет через 10–15 или
гораздо раньше (в случае
интенсификации процессов,
происходящих сейчас) мы получим
идеальный образец идеального
космополита — «гражданина всего мира»,
который, по выражению В. Шукшина, «за
понюх табаку» готов продать все, что
есть святого. В этом случае нас
ожидают не очень радостные
перспективы. Ведь чем страшна
космополитическая личность такого
типа? Если будущее и за мировым,
всепланетарным единством
человечества, то только не в его
американском варианте, ибо это будет
не единство, а диктат одной культуры. А
такой космополит нацелен прежде всего
на американский вариант единения, а не
на культуру высокого образца, в
которой органично, равноценно
сочленятся наилучшие достижения
различных культур. Американизм — это
культурный тоталитаризм мирового
масштаба. Реальной силой,
противостоящей ему, может и должна
стать национальная культура.
А если удастся осуществить
планы нынешних идеологов
строительства «новой России» с ее
светлым рыночным будущим, то есть три
варианта состояния России в таком
будущем:
1. Массовая внешняя
эмиграция огромного количества людей,
которые, будучи сформированы на
идеалах безудержного потребления и не
найдя возможности для их реализации в
условиях России, вынуждены будут
физически оставить Россию, причем без
каких бы то ни было угрызений совести
и ностальгических чувств. Для этих
людей где хорошо, там и Родина.
2. Внутренняя эмиграция,
которая также затронет большое
количество людей, сформированных на
тех же принципах, что и первая
категория, но которые по тем или иным
причинам не смогли осуществить
внешний переезд, при этом «уехав»
внутренне, создав себе в России
пространство для существования, не
сообразованного с национальными
устоями страны. Такие люди были всегда,
и, как правило, они составляют отряд
исправно нелюбящих, а нередко
откровенно ненавидящих всю «эту»
страну, состоящий из радикальных
западников-либералов, демократов-космополитов
и доходящий в своих крайних вариантах
до гнусной русофобии и смердяковщины.
3. Никакой внешней и
внутренней эмиграции уже не будет, так
как будет отсутствовать сама Россия.
Она, конечно, может быть, и сохранит
свое название, но ее сущностная роль
будет трансформирована. Она
перестанет быть Россией в духовном
плане, что скажется и на ее
геополитической функции в мире. Она
утратит величие и своеобразие, как
утратили его Афины и Рим, сохранив
свое название, но не роль мировых
лидеров. Из такой «преображенной» по
цивилизованным мировым стандартам
России уже никому никуда уезжать
будет не нужно. И если в двух первых
случаях сохраняется Россия, ее
национальный статус особой державы,
то последний случай представляет
собой самый драматический исход, к
которому может привести нынешнее
денационализированное и «деидеологизированное»
образование.
От образования сейчас
зависит, ни много ни мало, а будущее
России, ее судьба. Образование станет
подлинным, когда переориентируется на
воспитание подлинных патриотов (в
исконном и священном смысле этого
слова, за вычетом всех клеветнически-фальшивых
значений, которыми обросло оно в
последнее время), патриотов, которые
не дадут исчезнуть России с горизонта
исторического бытия. Такое возможно
лишь в том случае, если оно (образование)
обратится к национальному
своеобразию своей культуры, в которой
самым главным является преображение
человека, выявление в нем
богоподобной сущности, что выражается
в стремлении к нравственным высотам
духа.
Это отличительная, даже
типологическая особенность нашей
культуры — стремление к высшему. Но
это сегодня все больше и больше
утрачивается. Необходимо возвратить
пафос стремления к нравственному
совершенствованию, что, безусловно,
разрешит многие социальные проблемы.
В этой ситуации идея создания
национальной школы приобретает
исключительно важное значение, ибо
это попытка вернуть нашей культуре
исконный смысл и фундаментальные
ценности, растраченные в ходе
драматического XX столетия.
Национальная школа — это не цех по
взращиванию националистов-шовинистов,
но необходимость вернуть нашей
культуре живительную силу.
Концептуальная база для русской школы
есть русская идея в ее классическом
варианте. Но это уже другой разговор.
|
