|
В. Тимаков
Два Рима падоша, третий стоит,
а четвертому не бысти.
Пытаясь найти причины и
пути развязки современного
российского кризиса, историки и
экономисты обращают внимание на
принципиально разные явления,
несводимые в общую картину.
Будучи гуманитарием по
призванию, биологом по образованию и
экономистом по роду своей
деятельности, я стремился дать цельное
объяснение загадке русского прошлого,
драме русского настоящего и указать
смысл русского будущего.
Поскольку масштаб
затронутой темы требует написания
фундаментальной научной работы, для
данной публикации подготовлены своего
рода тезисы, служащие отправными
вехами для дальнейшего изучения
вопроса.
1. История человечества есть
история развития и взаимодействия
различных культурно-исторических
типов, или цивилизаций, отличающихся
друг от друга своими религиозными,
нравственными, культурными ценностями.
Их политические и экономические
системы эволюционируют под влиянием
этих особенностей и предлагают разные
пути решения сходных проблем. Пока в
мире существует многообразие
цивилизаций, у человечества
существует свобода выбора своего
будущего.
В современном мире можно
выделить, по меньшей мере, пять
самостоятельных цивилизаций: Западную,
Исламскую, Индийскую, Дальневосточную
и Русскую. На протяжении последних
двух столетий внимание российских
мыслителей было приковано к
противостоянию Запада и России. По
большому счету, центральный вопрос,
мучающий нашу общественность, можно
сформулировать так: должна ли Россия и
далее идти своим собственным путем или
ей необходимо влиться в западную
цивилизацию?
2. Географически ядро
западной цивилизации охватывает три
крупнейшие западноевропейские страны
(Германия, Англия, Франция) и за
Атлантическим океаном — США. Ядро
российской цивилизации включает в
себя собственно Российскую Федерацию,
т. е. территорию преимущественного
проживания великорусской ветви нашего
народа.
Обращает на себя внимание
резкое геоклиматическое различие
очерченных территорий. Многие
исследователи подчеркивали
приморское положение Запада в
сравнении с континентальной Россией.
Появился даже термин «океанический
тип развития» (или «талассократия»),
определяющий бурное развитие торговли,
колониальную экспансию и ряд других
характерных черт западной цивилизации.
Меньшее внимание до сих пор
уделялось разнице температурного
режима, влияющего на эффективность
сельского хозяйства и экономики в
целом.
Россия отличается своим
холодным климатом не только в
сравнении со странами западной
цивилизации, но и со всеми остальными
населенными территориями планеты. В
первую очередь следует отметить особо
суровую русскую зиму. Большинство
наших соотечественников даже не
отдает себе отчет, в каких жестких
географических условиях мы живем. Не
случайно Хаусхофер называл Россию «ледяным
панцирем земли». Чтобы более зримо
представить место России на мировой
климатической карте, приведем
сравнительную таблицу, где известные
населенные пункты сгруппированы по
характерной температуре января:
Чрезвычайно морозная зима,
характерная для всей территории
этнической России, предполагает очень
высокий уровень энергозатрат в
российской экономике. По расчетам
ученых из ИБРАЭ РАН, для получения
одинакового количества промышленной
продукции при равных технологических
условиях во Франции необходимо
затратить 5,1 тонны условного топлива, в
Германии — 6,1 тонны, в России — не
менее 19 тонн!
Это значит, что
промышленность в России еще менее
рентабельна, чем сельское хозяйство,
так как аграрный производственный
цикл приходится преимущественно на
теплую часть года, а индустриальный
длится весь год, включая крайне
неблагоприятную русскую зиму.
Дорого нам обходится
знаменитый русский мороз! Чтобы
догнать Запад по энергообеспечению,
нам нужно добывать минимум вдвое
больше. Огромные расходы на отопление
— главное препятствие для
рентабельности российской
промышленности. В Финляндии и Норвегии,
представления о морозном климате
которых несколько преувеличены,
большая часть населения живет в
прибрежной зоне, омываемой
Гольфстримом. Температура января в
Бергене и Нарвике близка к январской
температуре Севастополя. В Хельсинки
зимой ртутный столбик держится в
среднем у отметки минус 5, тогда как в
Петербурге — минус 8, в Москве — минус
12, в Екатеринбурге — минус 18, в
Новосибирске — минус 22. А ведь у нас
есть еще Норильск, Якутск, Магадан!
3. Еще одним важным
климатическим отличием России от
Западного мира является короткое лето.
Период, когда риск заморозков
минимален, колеблется на территории
России от 80 до 140 дней, в то время как в
Западной Европе и на территории США
безморозный период составляет 220–300
дней и более.
Это означает, что
растительность российских лесов и
полей за короткий вегетационный сезон
не успевает набирать биомассу.
Действительно, биологическая
продуктивность мордовского сосняка
составляет 61 центнер с гектара за
сезон, а сосновые насаждения в Англии
— 115–142 центнера с гектара.
Воронежская дубрава успевает за лето
набрать 65–74 центнера биомассы на
гектар, буковый лес в центральной
Европе — 130 центнеров на гектар.
Содержание азота в биомассе
растительных сообществ бывшего СССР
варьирует от 278 до 1085 килограммов на
гектар, а в центральной Европе
превышает 1500 килограммов на гектар.
Здесь также сказывается лимит влаги в
южной части России.
Из этих цифр следует, что
самой природой обусловлена разница в
урожайности российских и западно-европейских
полей не менее чем в два раза. Деревья в
лесу растут независимо от
национального характера коренного
населения.
Отметим также, что само
наличие в России богатейших
черноземов означает, что природные
условия не позволяют мобилизовать
органику из земли и превратить ее в
биомассу, способную повлиять на урожай.
Не хватает влаги и тепла. Растению
некогда расти, набирать вес.
Кроме того, короткое лето
диктует предельно сжатые сроки
полевых работ, которые в России
совпадают с сезоном заготовки кормов
на долгий зимний период стойлового
содержания скота. Авральный характер
труда с неизбежностью отражается на
его качестве.
4. Особо жесткие
геоклиматические условия приводят к
тому, что любая экономическая
деятельность в России оказывается
малорентабельной. По объективным
причинам русское сельское хозяйство
малоурожайно, а промышленность —
очень энергоемка. Прибыльность
российской экономики сведена к
минимуму нашей природой. В современных
условиях мирового рынка, когда
товарообмен связывает производителя с
поставщиками и потребителями во всех
точках планеты, важную роль начинает
играть стоимость транспортных
перевозок. При этом морские пути
сообщения оказываются выгоднее
сухопутных. Законы рынка заставляют
концентрировать производственные и
людские ресурсы в прибрежной зоне.
Процветают приморские страны Западной
Европы (конфигурация Европы такова,
что любая точка ее удалена от моря не
более чем на триста–пятьсот
километров), дальневосточные «драконы»
во главе с Японией (огромные
приморские цеха!), атлантическое и
тихоокеанское побережья США. Четыре
пятых населения США живет в узкой
полосе вдоль океанов и Великих озер.
Континентальные территории (например,
внутренние штаты тех же США) отстают в
развитии и росте населения. А Россия —
страна континентальная, возможности
использовать выгоды морской торговли
практически лишена. Расходы на
транспорт дополнительно обременяют
российского хозяйственника, чье
производство сосредоточено в глубине
материка.
Отсюда следует, что миф о
русской лени несостоятелен. Напротив,
можно удивляться силе русского мужика,
из века в век несущего колоссальную
нагрузку, сумевшего заселить и освоить
такие места, где с европейской точки
зрения заниматься земледелием вовсе
невыгодно. Ведь нигде в мире нет
землепашества в таежной зоне! Но
особые волевые качества русского
народа позволили ему, вопреки
экономическому расчету, освоить Север,
суховейные степи Заволжья, Урал и
Сибирь. А если бы мы руководствовались
соображениями выгоды, рентабельности
земледелия — так и сидели бы в пойме
Днепра под литовцами и татарами. И не
было бы никогда Великой России и
русского народа.
Таким образом, даже при
равной квалификации рабочей силы и
равном технологическом уровне
российская экономика не может
конкурировать с западной. В силу
высоких энерго- и трудозатрат, а также
транспортных тарифов себестоимость
российских товаров объективно (!)
оказывается намного выше западных.
Западное производство, будучи
перенесенным в Россию, как правило,
становится убыточным.
Российская хозяйственная
стратегия, позволившая не только
освоить громадные пространства
евразийского материка, но и в течение
ряда десятилетий поддерживать научно-технический
паритет с Западом, должна какими-то
особыми чертами отличаться от
западной.
Традиционным методом
преодоления неблагоприятных
климатических условий в России всегда
была дешевизна рабочей силы. Низкие
расходы на оплату труда позволяли
компенсировать высокий уровень прочих
накладных расходов и поддерживать
приемлемый уровень рентабельности
русского хозяйства. Низкий удельный
вес потребления в структуре валового
продукта — не перекос в экономическом
развитии, а естественный путь
выживания хозяйства в северных
широтах Евразии. Русская бедность — не
порок определенной социальной системы,
а неизбежное условие существования
России.
Вторым важным условием,
особенно в век длинных
технологических цепей и всеобъемлющих
мировых торговых связей, является
высокая степень закрытости
российского рынка, его определенная
самодостаточность. Это нужно не
столько для защиты от
конкурентоспособной продукции,
произведенной в более благоприятном
природном поясе, сколько для снижения
себестоимости отечественных товаров,
так как из-за дешевизны рабочей силы на
всех этапах технологической цепочки
можно существенно снизить конечную
цену технологически сложных товаров,
например машин и оборудования.
Важно заметить, что
дешевизна рабочей силы поддерживалась
на протяжении веков отнюдь не насилием
государства. Освоение наименее
рентабельных, с точки зрения западного
хозяина, территорий — Севера, Сибири и
суховейных степей Волго-Яицкого
междуречья — шло почти исключительно
за счет расселения свободных людей:
монахов, казаков и вольных крестьян.
Таежная зона России была заселена
русскими намного плотнее, чем
соответствующая таежная зона Канады
или Скандинавского севера.
Следует предположить, что
фактором, определившим дешевизну
рабочей силы в России, была
изначальная установка на скромный
уровень жизни, низкие потребительские
запросы. Безусловно, это связано с
аскетическим мировоззрением
православного христианства.
Одним из доказательств
огромного хозяйственного значения
Православия является роль постов —
добровольного ограничения своих
потребительских запросов.
Православный христианин на протяжении
200 дней в году отказывается от животной
пищи. В то же время в протестантских
странах — безусловном идейно-политическом
ядре западного мира — от постов
практически полностью отказались.
Проделанный расчет
показывает: агропромышленный комплекс
современной Российской Федерации,
используя наличный в 1991 г. объем
материальных ресурсов и пахотных
площадей, способен прокормить около 450
миллионов человек, соблюдающих рацион,
предписанный Православной Церковью.
Причем речь идет не о голоде, не об
абсолютном сокращении потребления, а
всего лишь о замене изысканной пищи (паштеты,
колбасы, салаты, пирожные) грубой и
дешевой растительной (гречка, горох,
капуста), что с точки зрения здоровья
предпочтительнее. Этот же
агропромышленный комплекс, используя
те же самые ресурсы, на таком же уровне
калорийности может накормить всего
50–60 миллионов человек, чей рацион
соответствует потребительским
стандартам современной западной
цивилизации (в данном случае — жителя
США).
Чувствуете разницу — 450 или
50 миллионов? Великая мировая держава
или средней руки пустеющее
государство?
К моменту Рождества
Христова различные цивилизации,
достигшие успехов в земледельческой и
городской культуре, полумесяцем
охватывали запад, юг и восток
Евразийского материка. Только
территория нашей Родины оставалась
белым пятном, недоступным для
интенсивной хозяйственной
деятельности. Высокая сила духа,
рожденная православным христианством,
позволила преодолеть сопротивление
суровой природы.
Хозяйственная стратегия
православной цивилизации в России
позволяла, экономя на уровне
потребления, достаточно плотно
заселять неудобные для
высокорентабельной экономики
территории, «зону рискованного
производства». Это позволило создать
единственную в холодном климате
многолюдную державу, способную
отражать натиск могущественных
соседей. Русский крестьянин заселял
почти непригодные для жизни земли на
протяжении предшествующего
тысячелетия совершенно добровольно.
Ведь никто же силой не гнал его
выжигать и распахивать непроходимую
тайгу. Видимо, были какие-то могучие
внутренние мотивы, чтобы много
работать, обходясь малым. И у русской
женщины были какие-то внутренние силы
не только рожать, но и растить детей в
условиях суровой бедности. Благодаря
этому численность русских увеличилась
с 5 до 120 миллионов, а немцев за это же
время — всего лишь с 11 до 62 миллионов.
Я убежден, что такой могучей
силой было православное христианство
с его строгой аскезой, с системой
постов и колоссальным волевым
импульсом. Православная цивилизация
оказалась единственной, которая
сумела построить великую империю на
территориях с вечной мерзлотой. Все
остальные мировые цивилизации
тяготели к субтропическому или
мягкому умеренному климату. Так что
немцы напрасно приписывали себе какие-то
особые «нордические» качества.
Способность к государственному
строительству в северных условиях
проявил только один народ —
православные русские люди.
Существует и другая
стратегия преодоления природного
фактора, позволяющая повысить
рентабельность русской экономики и
приблизиться к западным нормам
потребления. Эта стратегия — резкое
снижение рождаемости и сокращение
численности населения России.
На уровне отдельной семьи
это выглядит так. Родители не заводят
второго, третьего, а иногда и первого
ребенка, и, сэкономив на детях,
повышают свой жизненный уровень.
На уровне макроэкономики —
поредевшее население начинает
стягиваться к «оазисам рентабельности»,
в зоны с максимально удобными
природными условиями (морские
побережья, поймы рек, наиболее
доступные месторождения ископаемых).
Можно оценить численность
населения, при которой рентабельность
российской экономики и уровень жизни
русского человека сравняются с
западными. Я сравнил по плотности
населения географические аналоги у
нас и в западном мире.
Отбирал аналоги по трем
параметрам: одинаковый температурный
режим, одинаковая увлажненность и
одинаковая удаленность от морских
путей сообщения.
Области России по меркам
западной цивилизации оказываются «перенаселены»
в два–пять раз. Можно смело сделать
вывод, что для вхождения в западную
цивилизацию не только по формальным
признакам (демократия, либеральная
рыночная экономика), но и по реальным
социоэкономическим параметрам (рентабельность
производства, конкурентоспособность
продукции, уровень потребления)
население России должно сократиться
по меньшей мере втрое.
Из этой схемы можно вывести
два пути «вестернизации» России — «резкий»
и «плавный». Плавный путь предполагает
сокращение населения естественным
путем — только за счет низкой
рождаемости. В этом случае Россия
должна стать подобием Канады —
огромной страной с малочисленным, но
зажиточным населением (население
нашего «близнеца» в западном
полушарии — всего 24 миллиона человек).
Снижение численности населения
приведет к росту рентабельности
потому, что оставшиеся люди
сконцентрируются в наиболее удобных
районах и областях: на самых
плодородных участках, у самых богатых
месторождений, у морских побережий.
Окончательно опустеет Север,
полностью обезлюдеет русская деревня,
в Сибири будут работать вахтовым
методом. Больше половины населения
потянется в портовые зоны: Ростовско-Новороссийскую
агломерацию, Большой Владивосток и
Большой Петербург. Индустриальные
центры в глубине России зачахнут,
развитие получат только предприятия
цветной металлургии и химии там, где
есть дешевая гидроэнергия (Братская,
Красноярская ГЭС). Интенсивное
сельское хозяйство сохранится только
на Северном Кавказе, в Нечерноземье
будут лишь очаги молочного
животноводства. Но при этом уровень
жизни оставшегося населения имеет
шанс вплотную приблизиться к западным
стандартам.
Этот путь нереален,
поскольку на планете действует не
только западная цивилизация.
Исламский мир и Китай живут совсем по
другим законам. Эти народы вместо
гонки за западным комфортом
предпочитают рожать детей. И их не
останавливает низкая рентабельность и
трудозатраты — они привыкли жить не в
бедности, а в нищете. Миллиардные
людские массы этих стран должны
хлынуть на пустеющее русское
пространство, сметая пятьдесят
миллионов русских как пушинку. На этом
пути русских ожидает ассимиляция.
Современное состояние мусульманских
народов позволяет предположить, что
это будет кровавая ассимиляция.
В действительности даже «лабораторный»
вариант плавной «вестернизации»
потребует не менее трех поколений —
таково время требуемого сокращения
народонаселения России при
минимальной рождаемости — один
ребенок на семью. Это значит, что
зачинатели процесса не доживут до его
завершения. Естественно, что люди с
материалистическим мышлением, а
именно они, без сомнения, инициируют
движение в западную цивилизацию, не
могут дожидаться посмертного
вознаграждения, а ожидают
немедленного достижения цели.
Значит, в реальной жизни
вступает в действие резкий вариант «вестернизации».
Наиболее готовая к нему часть общества
попытается в кратчайшие сроки достичь
западных жизненных стандартов, а
остальные становятся «лишними людьми».
Очевидно, что достичь западного уровня
потребления через западный уровень
производства в России невозможно —
перечисленные факторы препятствуют
выходу на западные нормы
рентабельности. Следовательно, слой
избранных появится через
перераспределение уже существующих
богатств. Возникающий на
противоположном социальном полюсе
слой обреченных, в свою очередь, должен
стремительно сокращаться не только из-за
низкой рождаемости, но и путем
эмиграции, и особенно — роста
смертности.
Именно эта, объективно
заданная географическими,
экономическими и цивилизационными
предпосылками модель реализуется
сегодня в России. Перспективы ее
реализации предугадать нетрудно:
социальные потрясения и, в случае
победы курса на вестернизацию, такой
же бесславный конец, как и при плавном
переходе.
Любая попытка «вестернизации»
России означает для русского народа
экономическую и демографическую
катастрофу, итог которой —
исчезновение России с мировой
исторической сцены.
Многовековое соседство
роскошного Запада и суровой России
неоднократно возбуждало в русском
обществе слой, соблазненный
богатством чужой цивилизации и
мечтающий воплотить ее образ жизни на
родной почве. Этот слой охватывал, как
правило, элитные круги российской
социальной иерархии, уже
почувствовавшие вкус к богатству и
отчасти вовлеченные в сферу западных
ценностей.
Всякие попытки этого
элитарного слоя внести в русскую жизнь
принципы западного мира — отказ от
православной этики, рост
потребительских запросов и погоня за
максимальной прибылью —
оборачивались страданиями для
большинства россиян и угрожали
гибелью русской цивилизации. Народная
масса (как на уровне простого
населения, так и в аппарате управления)
отвечала непрошеным реформаторам
скрытым или открытым сопротивлением.
Так родился отмеченный многими
историками цикл «реформа–контрреформа».
Чем сильнее становился
опирающийся на свое объективное
материальное превосходство Запад, чем
активнее он мог поддержать своих
ревнителей внутри России, тем
драматичнее качался маятник.
На протяжении этого
многовекового противоборства Запад
постоянно имел многократное численное
и еще более внушительное финансовое
преимущество над Россией. Тем не менее
русская цивилизация сумела выстоять,
восстановить сферу своего влияния в
славянских народах и даже поколебать в
середине XX в. мировое господство
западной цивилизации. Это говорит о
большой внутренней прочности наших
духовных ценностей и нашей социально-политической
структуры.
Состязательная
парламентская демократия в условиях
России оказывается малоприемлемой
политической системой. Дороговизна
этого способа правления не
соответствует скудному прибавочному
продукту, производимому российской
экономикой.
Еще хуже то, что частая
замена руководства страны в ходе
выборов способствует эскалации
потребительских запросов и разрушает
внутреннюю установку на
самоограничение. Тот, кто претендует
на высокий пост, вынужден сулить
народу мыслимые и немыслимые блага,
ломая привычные потребительские
стандарты.
Тот, кто хочет удержаться у
власти, будет бросать на
удовлетворение потребительских
запросов все доступные ресурсы, не
считаясь с принципами экономии и с
нуждами долгосрочного развития.
Говоря короче, демократия вынуждает
проедать свое будущее.
Западная цивилизация,
располагающая самыми богатыми в мире
неисчерпаемыми ресурсами (благоприятный
климат и удобное географическое
положение) и поставившая под свой
контроль львиную долю почерпаемых
ресурсов (полезные ископаемые), может
позволить себе такую роскошь. Для
России предпочтительнее оказывается
авторитарная форма правления, при
условии, что она защищает ценности
нашей цивилизации, а не служит орудием
их разрушения в чужих руках.
Говоря иным языком, России
нужно самодержавие (не в смысле
неограниченного абсолютизма, а в
смысле самостоятельной политики, не
зависимой от других держав).
Можно перечислить
характерные, устойчивые в истории и
объяснимые объективными условиями
черты русской цивилизации.
В области духовной — это
православное христианское
мировоззрение, нацеленное на
самоограничение и подвижническое
усилие личности.
В области социальной —
скромные потребительские запросы и
сильный механизм социальной защиты,
сдерживающий рост имущественного
неравенства.
В области экономической —
низкая доля стоимости труда в валовом
продукте, компенсирующая затраты на
преодоление неблагоприятных
природных условий, и относительно
закрытый, в значительной мере
самодостаточный внутренний рынок.
В области политической —
авторитарная власть, сдерживающая
раскачивание маятника «вестернизации»
прозападной элитой, и широкая низовая
демократия на уровне общин,
коллективов, населенных пунктов.
Эти черты присущи всем
плодотворным этапам русской истории и
вовсе не связаны исключительно с ее
коммунистическим периодом. Эта
социально-политическая структура
вовсе не порождена марксистско-ленинским
учением. Скорее наоборот, марксизм-ленинизм,
попав на русскую почву, был вынужден
приспосабливаться к нашим внутренним
закономерностям.
Наиболее тяжелый ущерб,
нанесенный марксизмом русской
цивилизации, — попытка ликвидировать
стержень всей системы — православное
христианское мировоззрение. Его
пришлось неудачно заменять
квазирелигией коммунизма.
Еще один серьезный
недостаток коммунистического периода
— попытка полностью устранить частную
хозяйственную инициативу и
конкуренцию на внутреннем рынке.
Все остальные черты русской
цивилизации присутствовали и в
коммунистическую эпоху. Они
позволили весьма успешно (особенно
принимая во внимание неравенство
ресурсов) конкурировать с Западом,
пока отсутствие изначального
духовного стержня не подточило
русский колосс изнутри.
Центральное место в
возрождении русской цивилизации
должно занять возрождение
православного мировоззрения.
Конечно, перечисленные выше
характерные признаки, обеспечивающие
существование России в конкретных
природных условиях и этнополитическом
окружении, можно поддерживать и
силовым путем. Но все, что
поддерживается силой, — неустойчиво.
Говоря языком материализма, оно
энергетически невыгодно, требует
постоянных усилий. Подлинная
стабильность общества может опираться
только на прочную духовную основу.
Православное общество
должно возродиться на сегодняшних
социально-духовных руинах. Но оно
может стать динамично развивающейся
силой из-за более крепкой социальной
структуры, более высокой рождаемости и
духовной твердости. Кроме того, оно
будет пользоваться сочувствием со
стороны «растерянного большинства»,
потому что именно православное
мировоззрение соответствует русскому
национальному архетипу.
В современных условиях еще
одной характерной чертой русской
цивилизации стала высокая доля научно-исследовательского
сектора в народном хозяйстве. Во-первых,
наша цивилизация формирует личность,
энергия которой переключена из
области материальных интересов в
область творческого поиска. Во-вторых,
научный процесс, за исключением
некоторых отраслей, в наименьшей
степени зависит от природных условий.
Очевидно, если России суждено
пережить нынешний кризис, она должна
занять свое место в мировом разделении
труда как поставщик идей, научных
открытий и изобретений.
|
