|
Т.В. Воронина
Малоизученность российского общества ХХ века в этнографическом отношении становится все более очевидной, между тем уходящее столетие отмечено многими переменами в политической, экономической и культурной жизни. Актуальным, на наш взгляд, представляется исследование религиозного сознания этноса - одного из важных компонентов этнического самосознания русского народа. Причем в задачу этнографа входит анализ не политики властей в отношении верующих, а религиозности людей времен репрессий и послаблений: утрату одними православных традиций и сохранение другими1.
Предложенное исследование правомерно проводить, рассматривая проблему постов, под которыми подразумеваются главным образом ограничения в повседневном пищевом рационе в определенные периоды и дни церковного календаря, сопровождающиеся думенное правительство отменило обязательное преподавание Закона Божиего в учебных заведениях, свидетельствует о начале секуляризации государственной политики, воплотившейся окончательно в декрете советской власти "Об отделении Церкви от государства и школы от Церкви" от 25 января/5 февраля 1918 г.
Практически с этого времени начались гонения на духовенство и сочувствующих им мирян7. Многие из тех, кто попадал в места заключения, оставались верны церковным обетам и соблюдали посты8. В смятенной ситуации послеоктябрьских событий особенно велика роль таких подвижников, как московский священник Алексей Мечев - настоятель храма святителя Николая в Кленниках. Его почитали за старца, подобно оптинским старцам, с которыми он был тесно связан9.
Лето 1919 г. было отмечено небывалой засухой в средней полосе России и особенно на юге, по всей Украине. В Москве предпринимались крестные ходы из всех храмов на Красную площадь для молебствия об избавлении от бездождия. Патриархом Тихоном была объявлена неделя поста и покаяния.
Однако в таких тяжелых условиях, когда шла борьба за выживание, все труднее становилось соблюдать посты. Основными причинами массового несоблюдения постов стали изменения, происшедшие уже в первые годы нового режима, которые особенно наглядно проявились в закрытии и разрушении храмов, преследовании священнослужителей и верующих, в расправах над ними. Немалую роль сыграла в разрушении православного сознания антирелигиозная пропаганда, позднее названная атеистическим воспитанием. Официально это было оформлено в виде создания антирелигиозной комиссии Политбюро ЦК (1922-1929), председателем которой был назначен Е. Ярославский (М.И. Губельман), совместивший свою должность с лидерством в Союзе безбожников СССР. С этого времени стратегической линией нового режима стало искоренение религии всеми доступными средствами10.
В советский период, когда Православие в силу известных преобразований и идеологических установок перестало быть государственной религией, изменялось и отношение к вере. Однако когда в 1920-е годы в нескольких губерниях Центральной России были проведены массовые обследования с целью дальнейшей "культурно-просветительской" работы среди крестьянства, оказалось, что в деревне еще много верующих, которые часто ходили в церковь, говели и причащались. Показательны обследования Никольской волости Курской губернии в 1917, 1920 и 1923 гг. По итогам работы вышла брошюра Я.А.Яковлева "Деревня как она есть" М., 1923. Автор брошюры сообщает, что в одной из деревень у храма исследователям повстречалось множество людей, в том числе и молодежи. В ответ на вопрос, что они здесь делают, услышали: "Говеют". В доме, где остановились на ночлег, узнали, что местный священник не венчал тех, кто не говел: "Отсюда - необычайная набожность даже озорной молодежи, не склонной особенно терять времени на стояние в церкви"11. Далее оказалось, что крестьяне продолжают креститься и венчаться у местного священника. Не все даже комсомольцы, или "максомольцы", как их здесь называли, относились к неверующим. Их посмеивание над священником "не мешало попу фунты носить, и причащаться, и говеть". Вместе с тем в каждом селе появились два-четыре невенчанных семейства12. Я.А. Яковлев с сожалением отмечает: "Шапками этого церковного быта не закидаешь". Любопытно, что в анкете был вопрос о крестьянском чтении, о грамотных в семье и о том, что они читают. Только четыре-пять ответов говорили об интересе к сельскохозяйственной и научной литературе, остальные ответы показали, что крестьяне в основном читают Библию, Евангелие, книги духовного содержания13.
В другой брошюре Я.А. Яковлева "Наша деревня. Новое в старом и старое в новом" отмечалось, что трудности послевоенного времени сказались на посещаемости храмов. Священник с.Измайлово рассказывал: "Мало народу стало в церковь ходить. Хозяева не ходят сами, ходят женщины и дети, кому есть в чем ходить. Вместо ходивших до революции 600-700, ходит 150-200"14.
Молодежь стала ходить реже, но несколько раз в год обязательно, иначе священник венчать не будет. Почти у всех ответ был один: "В Бога все верят: как не веровать... Бог дан от отцов". Безбожников было мало, их знали наперечет.
Некоторые сведения отложились в Петербургском архиве Российской академии наук. Речь идет о материалах, собранных в 1922-1923 гг. студентами Харьковского университета. Так, ставя перед собой вопрос, "что изменилось в быте после революции", они отмечали, что в Тверской губернии, в частности, "пала совершенно религиозность среди молодежи, а также среди пожилых людей... Распространилась культура развлечений... Нравственность пала"15.
Гражданская война в стране внесла серьезные изменения в сельское хозяйство, отчего соблюдение постов стало затруднительным. Почти повсеместно сократились посевные площади, стали частыми недосевы, изменилось соотношение посевных культур. Организация совхозов и колхозов, которая сопровождалась ликвидацией единоличных хозяйств, усугубила положение. Наблюдения Центрального статистического управления в Вятской губернии в 1920-е гг., имевшие целью изучить городское и сельское питание, дали неутешительные сведения. Ввиду продовольственной разверстки, во время которой у населения хлеб изымался в принудительном порядке, и неурожаев питание сильно ухудшилось. В отдельных случаях доходило до того, что в пищу зачастую шли различные суррогаты (мякина, кора, жмыхи, глина). Тем удивительнее сообщение о том, что крестьянин в пост не ест скоромных продуктов, что было видно из мартовского обследования 1923 г., которое пришлось на предпасхальный период16. Аналогичные сведения дают материалы Государственного архива Вологодской области (ГАВО), которые показывают, что в 1927 г., несмотря на ухудшение питания, все еще сохранялось деление на постную и скоромную пищу17.
Сведениями о соблюдении постов в 1920-е гг. располагает архив Рязанского областного музея. Имеются в виду ответы на анкету бывшей архивной комиссии Рязанской губернии, учитывающие, из чего состоят и как называются кушанья и напитки в скоромные и постные дни. Будничная постная пища включала в себя в основном ржаной хлеб, пироги без начинки, щи из капусты без приправы, похлебку из картофеля и пшена, пшенной каши, картофеля - все без масла. Праздничная постная пища была той же, но дополнялась конопляным маслом и луком. Из напитков больше был распространен квас; чай пили реже, заваривая разные сушеные травы. По традиции во время постов и особенно Великого поста воздерживались от песен и плясок, даже во время собраний молодежи18.
Д.А.Золотарев, подводя итоги комплексным этнографическим наблюдениям, сделанным в 1919-1925 гг. в Ярославской, Тверской, Вологодской, Череповецкой, Костромской, Нижегородской, Рязанской, Воронежской, Саратовской, Ульяновской, Ленинградской, Мурманской губерниях, а также в Карелии, Чувашии и Татарии, отмечал хорошую сохранность традиционных обычаев и обрядов: "Наследие глубокой старины так обильно..., что удивляешься, как могло все это пережить после такого исключительного революционного сдвига". Говоря о духовной культуре деревни, он все же отмечал изменение отношения к постам и праздникам: "Зачастую в пост едят скоромное, а в праздник работают"19.
Диктатура пролетариата стремилась диктовать новые обычаи и обряды, и атеистическая пропаганда постепенно стала сказываться на отношении к Церкви, заставив многих отказаться от проявления прежних религиозных воззрений открыто. В наибольшей степени изменение сказалось на молодом поколении, среди которого активно проходила агитация за полный отказ от религии "как опиума для народа". Планомерное наступление на религию сопровождалось созданием системы праздников и обрядов в виде концертов-митингов, спектаклей, демонстраций, массовых празднеств-карнавалов, "кампаний", которые по сути были массовыми политическими акциями. Именно в те годы стали проводить такие праздники, как 1 мая, день октябрьской революции (7 ноября), день Красной Армии и другие. Уже в 1923 г. Союз безбожников признал удачным первый опыт массовых антирелигиозных праздников "Комсомольское Рождество" и "Комсомольская Пасха"20. Однако новые праздники были чужды деревне и вызывали протест, о чем свидетельствовали письма крестьян в органы печати21.По существу вся деятельность журнала "Безбожник" была направлена на искоренение традиционных обычаев и обрядов, веками устоявшихся в народной среде. Понятно, почему, например, осмеивался обычай освящать не только пасхальные куличи и яйца, но и семена перед посевом. Насмешке подвергался и обычай соблюдения постов, причем авторы статей приводили якобы случаи из жизни. В одной из них, опубликованной в 1925 г. под названием "Святоша и рабфаковец"22, давалось такое изобилие постного стола верующей соседки рабфаковца, что даже неверующий сразу же усмотрел бы в нем выдумку автора: многие ли могли в те голодные годы позволить себе пирожки на маковом масле, отварную стерлядь, жареного судака, икру с французской булкой?!
Однако сами же публикации "Безбожника" порой опровергали мнимые победы атеистов. Ф. Ковалев в статье "Документы об исповеди" (1926 г.) с сожалением отмечает, что во время Великого поста верующие продолжают говеть и исповедоваться. Он же приводит фотографию указа 1706 г. "О штрафах с неисповедающихся" и текст "Духовного регламента", составленного епископом Феофаном Прокоповичем при Петре
I. Наивен и агрессивен вывод: "Великопостное говение и исповедь (как и вся религия) влияли на верующих в таком виде, какой нужен эксплуататорам. В пост говением народ отвлекается от земных дел, внимание его направляется на несуществующее небо, усиливаются религиозные чувства верующих". Далее следует еще более мрачное заключение: "Религия продолжает делать свое злое дело, отвлекая внимание трудящихся от строительства новой жизни"23.
В резолюциях очередных партийных съездов все более решительно звучали призывы ликвидировать религиозные предрассудки. По-видимому, смущал все еще высокий уровень религиозности и особенно среди работающих женщин. Причем, в атеистической литературе отмечалось "вредное" влияние веры матери: она не только крестит свое дитя, но и заставляет ходить в церковь, исполнять обряды24.
Многие наши современники были невольными свидетелями тех лет и смогли рассказать о закрытии храмов, их частичном уничтожении и преследовании людей за веру. А.К.Сафонов (1921 г.р.), уроженец г.Скопина Рязанской области, был еще подростком, когда все это началось. Помнит, как в 1920-е гг. пошел с матерью в Великий четверг в храм, где читали 12 Евангелий. После службы все старались принести свечу, с которой стояли в храме ("четверговую свечу"), домой в фонариках (они тогда продавались на базарах): "Идем домой поздно, а навстречу "комсомольский шабаш" с зажженными факелами, с гиканьем и свистом и песня: "Не надо нам монахов, не надо нам попов, бей спекулянтов, лови кулаков! Что с попом, что с кулаком - все одна беседа, в пузо толстое штыком - дармоеда!"25
Беседы с прихожанами Москвы показывают, что верующие продолжали соблюдать посты в этих нелегких условиях. М.И.Добросердова (1909 г.р.), уроженка Тамбовской губернии, рассказала, как в 1920-е гг. на селе появились новые священники в связи с "обновлением" Церкви: "У нас так говорили: туда не ходите - там красный поп! и мы не ходили. Многих священников, призывавших в проповедях к сохранению веры, арестовывали и расстреливали без суда." При появлении колхозов новая идеология демонстрировалась открыто: "Бывало, флаги навешают на ободах, постом песни поют - все старухи плакали". Однако верующие продолжали следовать церковному уставу. М.И.Добросердова вспоминает, что когда в 1928 г. шел Рождественский пост, она была в положении, но все равно постилась: "У нас говорили - "Божия Матерь на трудах", имея в виду, что Она готовилась к Рождеству Христову. Никто не принуждал меня поститься, у нас так заведено с детства было, в строгости. Мы знали, что в Рождественский сочельник взойдет первая звезда и можно есть. Или в Крещенский сочельник воду в храме освятят и принесут домой, строгий пост кончается"26.
В 1929 г. журнал "Безбожник" отмечал 11 лет советской власти, и, конечно, появились статьи, сообщающие, что "ростки нового быта" пустили свои корни. Действительно, в крестьянских избах вместо икон стали появляться портреты вождей революции, советские плакаты и лубок. Однако заявления о том, что религиозные обряды стаИ.Чикин, побывавший в Луганской волости Брянской области, писал, что в д.Тростная молодежь совершенно не ходит на исповедь, а в соседней деревне Лагеревке в посты все еще говеют и старые, и малые. Здесь же о свадьбах без венца даже и не знают, а в Тростной из 10 свадеб, состоявшихся в течение 1929 г., 2 были со священником. В этом селе устраивали и "красные" крестины. А на храмовые праздники во время молебнов священника по деревне на некоторых домах были наклеены плакаты: "Попам вход воспрещается!"27
Однако наметившийся отход от веры знаменовал приближение более грозных событий. Накануне II съезда Союз безбожников СССР отметил слабую антирелигиозную работу и развернул широкую агитационную кампанию за вступление в его ряды. Состоявшийся 10 июня 1929 г. съезд принял новый устав, Союз отныне стал называться Союзом воинствующих безбожников, что означало новую и беспощадную борьбу с религией28. Эта борьба шла в общем русле "преобразований" советского правительства. В том же году был отменен нэп (новая экономическая политика), началась принудительная массовая коллективизация, повлекшая раскрестьянивание России, что, в свою очередь, сопровождалось арестами и высылкой миллионов крестьянских семей в места заключения. Русскую Церковь не миновала горькая чаша: была дана команда к широкому применению административных и репрессивных мер в борьбе с религией. Если до этого времени уже были закрыты многие храмы, то теперь началось массовое закрытие церквей29. Наступили тяжелые годы нарастающего тоталитаризма. Постановления ВЦИК СССР "О религиозных объединениях" (от 8 апреля 1929 г.) и инструкция НКВД (октябрь 1929 г.) отрицали все права Церкви как юридического лица. К тому же был запрещен колокольный звон и началось массовое снятие колоколов. В стране развернулась широкая кампания за вступление граждан в ряды Союза воинствующих безбожников30.
В советской печати можно найти немало примеров противодействия народа репрессивным мерам. Некоторые из пострадавших тогда за веру дожили до наших дней и являются свидетелями тех страшных событий. Благодаря им, а также тем, кто был реабилитирован посмертно, но оставил свои воспоминания, известно, что в российской истории это были, наверно, самые страшные и жестокие годы. Многие были сняты с работы за свои религиозные убеждения, а те, кто оставался на рабочем месте, тщательно их скрывали, поэтому никаких рассуждений о постах не было, о них могли разговаривать только в узком кругу верующих. Открытое соблюдение церковного устава влекло наказание самого разного характера, поэтому те, кто придерживался практики постов, соблюдал их тайно. В экстремальных условиях, какие складывались в местах ссылки, поститься , т.е. придерживаться растительного рациона было просто невозможно: в день выдавали 100 г хлеба и суп из сушеной рыбы (снетков) или селедки, две кружки воды. Однако и здесь у людей находились силы, чтобы исповедаться и достойно встретить Пасху31.
Трудно поверить, что в те тяжелые годы противодействие атеистическому нажиму было встречено в студенческой среде. Многие корреспонденты, исследуя состояние антирелигиозной пропаганды в вузах, нашли его неудовлетворительным, о чем появились заметки в прессе. Например, ячейка ВКП(б) Ленинградского политехнического института не разрешила организовать у себя ячейку Союза воинствующих безбожников. Другой случай - "как яркий пример примиренчества с религией" - обнаружение у одной студентки Крымского педагогического института золотого крестика на шее и выявления факта работы одного из профессоров института церковным сторожем, по поводу чего между студентами возник серьезный спор. В Костроме студенты не подписали заявления о закрытии церквей. Эти и другие "вопиющие" факты свидетельствовали о противодействии атеистической пропаганде32.
В журнале "Антирелигиозник" сообщались сведения о степени религиозности в армии. Обследование, проведенное в РККА, дало следующие результаты: 49% верующих, 22% колеблющихся, 29% неверующих33.
Атеистов не удовлетворял все еще высокий уровень религиозности в рабочей среде. М.Попов - автор статьи "К вопросу о работе среди женщин" в журнале "Антирелигиозник" писал о результатах опроса женщин Ивановской области, как известно, занятых в текстильной промышленности. В области действовало 2500 церквей, из них 2409 "тихоновских". Преобладание женщин в общем составе населения и в производственной сфере сказывалось и на том, что в области все еще большое распространение имели кружки мироносиц, сестричеств, черноризниц, диаконисс, монахинь. В с.Бортницы Родниковского района действовал женский кружок "Ревнители благочестия".
Антирелигиозная пропаганда велась среди всех групп населения, но в первую очередь среди рабочего класса, который, особенно в годы индустриализации, пополнялся выходцами из села. Одной из форм противодействия религии стали коммунистические субботники. Религия явилась помехой в становлении социалистической дисциплины, поскольку в дни религиозных праздников часть рабочих не выходила на работу или опаздывала. В 1928 г. были простои в дни праздников после окончания поста. Во время Пасхи 1929 г. прогулов по Ленинграду было больше обычного на семь с половиной тысяч дней. В Новгороде в первый день Рождества 1931 г. практически не работал завод имени Халтурина. В одном из цехов Сталинградского тракторного завода в дни Пасхи в 1931 г. прогуляли 25% рабочих. В связи с такой ситуацией была поставлена цель создать "безбожные" бригады, которые формировали атеистическое мнение в коллективах.
В 1932 г. Союз воинствующих безбожников принял пятилетний план, известный как "безбожная пятилетка", в котором он намечал уже в первый год добиться закрытия всех духовных школ, провести повсеместное закрытие церквей. Однако, несмотря на массовые репрессии, план провалился. Перепись населения 1937 г. стала важным статистическим источником для определения конфессиональной структуры населения России, поскольку в нее был включен и вопрос о религиозной принадлежности. Две трети сельских жителей, составляющих в те годы большинство населения страны, и одна треть горожан продолжали считать себя верующими. В том же году последовали аресты и ссылки приверженцев веры, было закрыто еще 8000 церквей34.
В таких условиях стало опасным посещать храм открыто. М.И. Добросердова рассказывает, что когда в 1939 г. семья переехала в Москву, то веру скрывала даже от своих родных: "В церковь ходила крадучись. Бывало, иду, а детям ничего не говорю. Да и как скажешь - крестов никому никто не показывал! А посты я соблюдала. И покойник муж, и свекор"35. А.К. Сафонов рассказывает: "А в школах что творилось! Учителя снимали кресты с детей в школе под улюлюканье одноклассников. На Пасху, Рождество - все обязательно в школу. Началось массовое крушение церквей. Верующих увольняли с работы, люди стали приспосабливаться. Обстановка - террор самый настоящий, о посте и слова сказать было нельзя"36.
Преследование веры продолжалось вплоть до начала Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. Но даже в годы гонений можно найти примеры истинного христианского благочестия. Священник Михаил Труханов, будучи студентом Института геодезии и картографии, был арестован в 1941 г. "за организацию кружка по изучению Библии" и пробыл в лагерях до 1956 г. Впоследствии он вспоминал, как , находясь в заключении, решил поститься и какое впечатление это произвело на начальство лагеря. Причем он решил воздержаться от пищи (даже от хлеба и воды) только в последние три дня Великого поста. Его хотели заставить есть насильно, усмотрев в посте политическую голодовку, доказывая, что Пасха уже прошла. Отец Михаил привел остаточную формулу Гаусса как весомое доказательство по вычислению даты Пасхи. Начальник лагеря был поражен: "Здорово! В 24 года веровать в Бога и строго соблюдать посты. Дикость какая-то! И это - в наше-то время?! Ведь мы от социализма к коммунизму идем!"37
Известно, какие трудности с продовольствием преодолевала наша страна во время войны. Даже очень верующие люди говорили, что в войну посты нарушали вынужденно: ели все подряд, чтобы не умереть с голоду и не дать погибнуть детям. М.И.Добросердова рассказывает, что "боялись даже вслух сказать, что идет такой-то пост или праздник. В семье знали, но старались скрыть, смолчать. А на Пасху приходилось искать хоть мороженой свеклы - ею и разговлялись".
В годы войны изменилась политика государства по отношению к религии: начали открываться приходы, в советской печати практически прекратилась антирелигиозная пропаганда. Союз воинствующих безбожников перестал существовать.
Известно, каким трудным было послевоенное время. В тех храмах, которые оставались открытыми или были открыты вновь, проходили богослужения, но посещать их боялись. Только на Пасху наблюдалось большое скопление народа: шли святить куличи.
Однако в 1950-1970-е годы начались новые нападки на Церковь, вновь развернулась атеистическая пропаганда. Значительную роль в "просвещении" сыграл научно-популярный атеистический журнал Всесоюзного общества "Знание" "Наука и религия", издававшийся с сентября 1959 г. Корреспонденты журнала рассматривали веру с атеистических позиций и удивлялись ее существованию при "массовой образованности" в 1970-е гг. Как писал один из них И.Дементиевский из Воронежской области: "Есть среди моих односельчан молодые мужчины и женщины, которые и в церковь ходят, и детей крестят". Однако другой корреспондент из Белгородской области И.Костенников задавался вопросом: "Правильно ли я прожил свою жизнь?" Его жена оставалась очень верующей женщиной, несмотря на то, что вдвоем они прошли ликбезы, исключающие всякую веру в Бога, а в годы войны она молилась, чтобы муж вернулся домой живой, продолжала ходить в церковь38.
Авторы атеистических книг уделяли внимание и постам, рассматривая их как религиозные предрассудки. Так, К.И.Беляев писал: "Огромный вред здоровью верующих наносят посты. У православных верующих на них уходит от 150 до 200 дней в году. Во время постов верующие отказываются принимать мясо, молоко, яйца. Такая голодовка истощает организм. Бывали случаи, когда после постов некоторые верующие теряли на время трудоспособность, оказывались на больничном режиме. Особенно большой вред наносят посты больным людям, кормящим матерям, детям"39. В отношении последних можно сразу напомнить, что в Православной вере допускаюся послабления в питании именно им, значит, ни о каком вреде речи быть просто не может. В целом же, надо сказать, что со времени принятия Православия посты, число которых доходит на самом деле до 220 дней, никому не оказали вреда. Такими же "вредными" официально считались православные праздники40.
Ужесточение отношения к религии не могло не сказаться на посещаемости богослужений и соблюдении обрядов и обычаев. Среди тех, кто посещал храмы, преобладали пожилые женщины. Приток молодежи почти иссяк, обращения к вере были немногочисленны и в основном в среде столичной интеллигенции. Соблюдение постов даже среди верующих не было массовым явлением: об этом говорят беседы с информаторами некоторых областей. Более того, и в церковной среде стоял вопрос о приведении требований о посте в соответствие с обычаями современной эпохи41.
Перестроечный и последующий периоды отмечены переменами во многих областях жизни, в том числе и духовной. 1988-й год - год тысячелетия Крещения Руси стал особой вехой в отечественной истории. Он повлек за собой легализацию многих церковных традиций, в том числе и соблюдение постов. Уже в 1993 г. в одной только Москве действовало 222 прихода. Социологические исследования, проведенные в конце 1980 - начале 1990-х гг., показали беспрецедентный рост религиозности. По приблизительным подсчетам, верующие составляли 60% от всего населения страны42.
Легализация веры сопровождалась возмущением части населения, воспитанного в атеистических традициях. Вот, например, какой отклик встретила редакция журнала "Лад", который стал выпускаться в г.Вологде с 1991 г. Одна из читательниц (1931 г.р.), увидев на обложке журнала силуэты церквей, написала: "Совсем рехнулись! В Бога сейчас никто не верит: старухи прошлых лет поумирали, а кто родился после революции, зачем тем молитва и религия? Это все ханжество и фарс! Вы хотите отвлечь нас от желания поесть хоть что-либо, но на голодное брюхо молитву не захочется читать". Ее поддержала другая читательница, высказавшая свое мнение по поводу публикаций на религиозную тему: "Этот раздел в вашем журнале - дань моде, которая затмила антирелигиозную пропаганду и атеистическое воспитание". Но было немало писем, содержащих просьбу, подобную этой: "Пожалуйста, печатайте больше о религии. Стыдно, но мы не виноваты, что нам всю жизнь внушали, что Бога нет... Ждем материала о церковных обрядах, молитвах"43.
В 1990-е годы появилось немало публикаций, свидетельствующих, что в советский период существовали неформальные конфессиональные объединения или общины, сложившиеся вокруг старцев и стариц44. Именно они окормляли своих духовных чад в годы гонения на веру и помогали им сохранить нравственную силу. Такой "путеводительницей в жизни" и духовной опорой была блаженная старица Матрона Наумова (1881-1952). Тех, кто обращался к ней за советом, не раз спасал ее дар духовного рассуждения. К примеру, старица, следуя церковным канонам, не советовала во время поста выходить замуж, молилась за тех, кто нарушал это церковное предписание45.
Подвижницей в миру и большой постницей была Варвара Шулаева (1914-1980): она ничего не ела на Страстной седмице. Другая подвижница Евдокия Шикова говорила, кто ест мягкий хлеб, тот не постник: если постишься, а потом дорвешься до белого хлеба, это тоже плохо. Старица напоминала, что "есть пост не в пост, и молитва не в молитву, и послушание не в послушание; если постишься, то мягкий ржаной хлеб не ешь, и досыта не вкушай. Если ты день не ешь, а на другой день приготовишь себе хорошую пищу, такой пост Бог не примет"46. Схимонахиня Макария (Артемьева) (1926-1993): многие получали от нее святую воду и масло, но пользоваться ими надо было осторожно: "Кто не соблюдал постных дней, не был воздержан в пище, пить святую водичку она разрешала реже, кто же постился - чаще"47. Традиция старчества и окормления верующих старцами сохраняется и ныне.
Полевые исследования показали, что многие миряне в практике поста не отступали от церковных предписаний. Пожилые информаторы, сообщавшие о тех или иных событиях из собственной жизни в прошлом, ориентировались, как правило, на церковный календарь - на религиозные праздники или посты: "Помню, что было это Великим постом" или "Под Рождество мы уехали к родственникам", "На Казанскую по радио было сообщение" и т.п.
За годы советской власти произошел значительный отход от поста части населения, не только в отношении пищевого рациона, но и в отношении понимания значимости поста, его духовно-нравственных ценностей. Поэтому на помощь верующим приходит литература, в которой есть сведения относительно поста. В одном из таких изданий они даются в виде вопросов и ответов. Например, вопрос: "Сколько дней по церковным правилам положено поститься перед принятием Святых Таин мирянину, можно ли в эти дни вкушать постное масло?" И ответ: правилом положено готовиться неделю, но сокращают по разным уважительным причинам до трех дней, а в нужде (родственник умер, опасное путешествие и т.п.) говеют один день. На время говения советуется воздерживаться и от постного масла". Или: "Одни священники говорят, что в Рождественский и Петров пост можно есть рыбу все дни, кроме среды и пятницы, а другие разрешают только в субботу и воскресение. - Для этого есть устав, в котором ясно говорится, что в Петров и в течение почти всего Рождественского поста рыба разрешается по субботам, воскресениям и праздникам"48.
В средствах массовой информации регулярно стали появляться сообщения накануне того или иного поста; причем напоминают, что в дни поста надо чаще посещать храм, а также сообщают, в воспоминание каких событий будет соблюдаться пост, какова его продолжительность, о днях строгого поста и об особенностях питания. Немаловажно разъяснение нравственных задач пощения, без соблюдения которых пост превращается в голодовку. В 1997 г. Российский фольклорный союз попробовал возродить традицию пения духовных стихов и былин в программе "У нас было на Святой Руси: народная музыка Великого поста", дав серию концертов в Москве.
Представление о конфессиональной ситуации в Москве дает вышедший в 1997 г. сборник "Москва: народы и религии" . Центр социологических исследований Московского государственного университета в результате четырехлетней работы установил, что процент верующих в Москве в 1997 г. выше, чем в целом по России на 15-20%, причем численность православных за эти годы возросла на 16,5%.49 Данные выборочного опросного исследования, полученные в 1993-1994 гг. сотрудниками Института этнологии и антропологии РАН, показывают, что Россия в целом и Москва в частности переживает в настоящий момент бум религиозности. Большую долю верующих составляют женщины50.
В настоящее время храм все больше посещают мужчины, подростки. Очень много стало ходить в церковь детей в возрасте до 7 лет с родителями с целью причаститься. Дети этого возраста могут, как известно, причащаться без исповеди. Сохраняется практика поста по понедельникам, который в народе считается постом не только в память о чинах ангельских, но и "за детей", его также соблюдают те, кто делал в прошлом аборты.
Светские организации стали учитывать интересы верующих. Беседы с работниками одного из ЗАГСов в Старожиловском районе Рязанской области показали: "Когда начинается пост, нет ни одной регистации брака". Во многом это связано с тем, что по церковному уставу таинство венчания не совершается во время постов. Нарушение поста люди связывают с возможным несчастием в семье и приводят немало случаев, когда после свадьбы в дни поста умирал кто-то из близких, случались препятствия в ходе проведения свадебного обряда. Очень часто сама заведующая ЗАГСом подсказывает, когда лучше подать заявление и предлагает брошюру "Венчание", в которой подробно рассказывается о том, что Таинство брака не совершается накануне среды и пятницы (это дни поста), воскресных дней, двунадесятых, храмовых и великих праздников.
По сведениям, собранным в Рязанской области, пост учитывается и при обряде погребения: поминальный стол, если поминки приходятся на дни поста, делают, ориентируясь и на соблюдающих посты51.
Однако есть примеры, когда светские власти игнорируют интересы верующих. Так, в 1996 г. в Тотьме Вологодской области праздник "Проводы зимы" назначили на Великий пост и провели в неделю Торжества Православия. В 1997 г. там же праздник города устроили во время Успенского поста, когда можно было скорректировать в соответствии с церковным календарем и провести праздник раньше52.
Но необходимо учитывать, что условия современной жизни, особенно в столице, сильно отличаются от прежних, поэтому практическое осуществление постов затрудняется и не всегда они могут быть воссозданы в традиционном виде: во многом изменились жизненные ориентиры и ценностные установки людей, даже верующих. В современной практике немало бытовых трудностей, влияющих на строгость соблюдения поста. Можно в качестве примера привести рассказ одной женщины. "Наступил Рождественский пост, и я начала поститься. Постилась я, как и всегда это бывает, со множеством отступлений и нарушений. Я объявила в семье: "Очень прошу не обращать внимания на то, что я буду есть. И не заботьтесь о пище для меня и не жалейте меня. О себе не беспокойтесь: буду готовить вам, как всегда". "Ну, тогда ладно", - получила я в ответ. Пост осложняется для меня тем, что я, воспитанная попросту, не могу выбрасывать пищу. Дети оставили на тарелке кашу - мама, как обычно, доедает ее сама. А иногда, бывает, неудачно приготовишь, да еще не рассчитаешь в объеме, и пожалуйста - приходится самой доедать не очень вкусную еду, которую второй раз все решительно отказались есть. Утешаю себя во дни поста любимым своим изречением: "Понеси, сколько можешь". Вот и стараюсь: как-нибудь, да дотянуть пост до конца"53.
Многие москвичи не посещают храм, но соблюдают пост индивидуально, имея иногда весьма поверхностное представление о нем, усматривая в посте лишь средство для похудения.
Постничество - это дар Божий, достигается он большими трудами и не всем под силу его нести, особенно тем, кто находится в миру, где так много страстей и искушений. Те же, кто берет на себя бремя поста и выдерживает его, зачастую несут его тайно, без рационалистических рассуждений о том, что можно есть, а что нельзя, помня, что пост ведет к спасению. Вот почему даже в годы преследования веры многие постились по каноническим установлениям, подавая пример тем, кто еще слаб духом. Однако осуждать тех, кто не в состоянии был соблюдать церковный устав, нельзя: на их долю выпало немало невзгод и лишений.
Можно пока воздержаться от широких выводов, поскольку проделана лишь предварительная работа по сбору информации о практике поста в ХХ в. Тем не менее очевидно, что она была тесно связана с переменами в обществе, происходившими на всем протяжении уходящего столетия. Обращение к теме поста помогает проследить сохранность традиций, поскольку пост - важный показатель религиозности общества вплоть до настоящего времени.
1 Г р о м ы к о М. М. Православие у русских: проблемы этнологического исследования. Православие и русская народная культура (далее - ПРНК). //Библиотека "Российского этнографа". Кн. 6. М., 1996. С.173.
2 В о р о н и н а Т.А. Проблемы этнографического изучения русского православного поста. //ЭО. 1997. № 4. С.85-95.
3 Безбожник. 1928. № 4.
4 Программа сбора полевого этнографического материала по теме: "Православие и русская народная культура". //ЭО. 1993. № 6. С.69-84.
5 В о р о н и н а Т.А. Пост в жизни русских. ПРНК. Кн. 5. М., 1995. С.76-77.
6 Т а л ь б е р г Н.Д. Святая Русь. СПб., 1992. С.81-82.
7 Русская Православная Церковь и коммунистическое государство: 1917-1941. Документы и фотоматериалы. М., 1996. С.35.
8 Д а м а с к и н (О р л о в с к и й), Мученики, исповедники и подвижники Российской Православной Церкви ХХ столетия: Жизнеописания и материалы к ним. Кн. 1. Тверь, 1992. С.221; Архивы Кремля: Политбюро и Церковь. 1922-1925. Новосибирск; Москва, 1997.
9 Жизнеописание Московского старца отца Алексея Мечева //Сост. монахиня Иулиания. М., б. г. С.68.
10 С а в е л ь е в С. Бог и комиссары (к истории комиссии по проведению отделения Церкви от государства при ЦК ВКП(б) - антирелигиозной комиссии) //Религия и демократия: на пути к свободе совести. Вып. 2. М., 1993. С.164-179.
11 Я к о в л е в Я. А. Деревня как она есть (очерки Никольской волости). М., 1923. С.9.
12 Там же. С.76, 97-98.
13 Там же. С.104-105.
14 Я к о в л е в Я. А. Наша деревня. Новое в старом и старое в новом. М.-Л., 1925. С.117.
15 Петербургский архив Российской академии наук, ф. 849, оп. 1, д. 388. л. 131.
16 П е р ф и л ь е в Б. А. Питание сельского населения Вятской губернии в 1921, 1922 и 1923 гг. Вятская жизнь. 1923. № 5-6. С.24-30.
17 Государственный архив Вологодской области, ф. 4389, оп. 1, д. 144, 146, 149, 208, 218.
18 Архив Рязанского историко-архитектурного музея-заповедника, д. 3, 5, 16, 21,878, 2510.
19 З о л о т а р е в Д. А. Этнографические наблюдения в деревне РСФСР (1919-1925) //Материалы по этнографии /Этнографический отдел Гос. Русского музея. Т. 3. Вып. 1. Л., 1926. С.151-153.
20 Русская Православная Церковь и коммунистическое государство. С.171-173.
21 К о н о н о в и ч А. А. Театрализованные праздники и обряды в СССР. М., 1990. С.38; И н и к о в а С. А. Советские праздники в деревне в 1925 г. (по письмам крестьян в "Крестьянскую газету") //Русские народные традиции и современность. М.,1995. С.299-302.
22 М и л л ь - П о л я р н ы й К. Святоша и рабфаковец //Безбожник. 1925. № 4. С.15.
23 К о в а л е в Ф. Документы об исповеди //Безбожник. 1926. № 12. С.12.
24 Ф е д о р о в Е.Ф. Антирелигиозная пропаганда в рабочем клубе. М., 1926. С. 5-6, 14, 30.
25 Полевые материалы автора (далее - ПМА). Рязанская область, г.Скопин. 1997 г. Работа в Рязанской области проводилась в соответствии с Протоколом, подписанным Институтом этнологии и антропологии РАН и Рязанским областным научно-методическим центром народного творчества (директор В.В.Коростылев).
26 ПМА. М., 1996 г.
27 Ч и к и н И. Ростки нового быта //Безбожник. 1929. №3. С.6.
28 Л у к а ч е в с к и й А. Воинствующее безбожье //Безбожник. 1929. № 12.
29 В л а д и с л а в Ц ы п и н, прот. История Русской Православной Церкви: 1917-1990. М., 1994. С.91-92.
30 Русская Православная Церковь и коммунистическое государство. С.244-245.
31 Н и к и ф о р о в - В о л г и н В. Указ. соч. С.158.
32 Л е н т и н Н. Пролетарское студенчество и антирелигиозный фронт //Антирелигиозник. 1930. № 11. С.53-58.
33 Антирелигиозник. 1931. № 1. С.60.
34 В л а д и с л а в Ц ы п и н, прот. Указ. соч. С.103, 106; Казьмина О.Е. Вопрос о религиозной принадлежности в переписях населения России и СССР //ЭО. 1997. № 5. С.156-161.
35 ПМА. М., 1998.
36 ПМА. г.Скопин, Рязанская обл. 1997.
37 М и х аи л (Т р у х а н о в), свящ. Воспоминания: первые сорок пять лет моей жизни. М., 1996. С.31-35.
38 Д е м е н т и е в с к и й И. Светоч разума. Наука и религия. № 10. 1979. С.41-42; К о с т е н к о в И. Правильно ли я прожил? Там же. С.43.
39 Б е л я е в К. И. Религия и быт. Сер. 2. № 24.М., 1958. С.23.
40 П а в е л ки н П. Религиозные суеверия и их вред. М., 1951.
41 В л а д и с л а в Ц ы п и н., прот. Указ. соч. С.169, 187-190.
42 Православная Москва: Справочник действующих монастырей и храмов. М., 1993. С.7; Б ы з о в Л., Ф и л а т о в С. //Религия и политика в общественном сознании советского народа. Религия и демократия: На пути к свободе совести. Вып. 2. М., 1993. С.12-14.
43 Разговор с читателями. //Лад. 1991. Март. С.1.
44 Громыко М. М. Православие у русских. М., 1996. С.172.
45 Сказание о житии блаженной старицы Матроны. /Сост. и зап. З.В.Жданова., 1993. С.27-28, 72, 93.
46 Дамаскин ( Орловский), иеромонах. Мученики, исповедники и подвижники Российской Православной Церкви XX столетия: Жизнеописания и материалы к ним. Кн. 1. Тверь. 1992. С.100, 116, 228.
47 Дурасов Г. П. Богом данная. Спб., 1994. С.51-53.
48 Что посоветуете, батюшка? //Библиотека Благовеста. 1996. № 1. С.21, 35.
49 Ц е х а н с к а я К. В. Православная Москва: труды и молитвы. Москва. Народы и религии. М.,1997. C.22.
50 К о т о в с к а я М. Г. Женщины и религия (данные московского исследования 1993-1994 гг.). Там же. С.235.
51 ПМА. Рыбновский, Михайловский и Старожиловский районы Рязанской области. 1995-1997 гг.
52 ПМА. Тотемский район Вологодской области. 1997 г.
53 С о к о л ов а А. Две моих свечи. //Москва. 1996. Апрель. С.204.
|
