|
В марте 2001 г. исполняется 50 лет со дня
кончины знаменитого московского
протодиакона Михаила Кузьмича
Холмогорова.
Михаил Кузьмич Холмогоров
родился 16 (28) августа 1870 г. в семье
потомственного священника в с. Гребнево
Богородского уезда Московской
губернии. Род Холмогоровых известен с
1740 г., и в каждом из его поколений были
священнослужители. В 1891 г. Михаил
окончил Московскую духовную
семинарию по второму разряду и
резолюцией митрополита Московского и
Коломенского Иоанникия (Руднева) был
назначен псаломщиком в клир
московского храма великомученика
Георгия в Грузинах. Наделенный от
природы великолепным, мощным,
красивым по звучанию басом, в 1890-х гг.
занимался профессиональной
постановкой голоса на курсах в
Московском филармоническом обществе.
В 1908 г. обвенчался с Марией
Васильевной Овсянниковой, в браке с
которой у него было четверо детей:
сыновья — Василий (погиб на фронте в
годы Великой Отечественной войны) и
Николай, дочери — Анна и Александра.
13 июня 1910 г. был рукоположен
епископом Дмитровским Трифоном (Туркестановым)
в сан диакона и определен в храм
великомученика Никиты на Старой
Басманной ул. в Москве. Вскоре службы с
участием отца Михаила в Никитском
храме стали знаменитыми. Послушать
его голос со всего города съезжались
знатоки и любители церковного пения.
Его служение отличалось особой
проникновенностью, четкостью
произношения, выразительностью пения
молитвословий. Своим участием отец
Михаил сообщал богослужениям, как
вспоминали очевидцы, особую
торжественность, вызывая у верующих
глубоко благоговейное молитвенное
чувство. Сильное впечатление
производило соло-речитатив «Верую»
композитора А.А. Архангельского для
баса и хора в исполнении Холмогорова.
Он был первым диаконом, пропевшим
ектению композитора П.Г. Чеснокова,
оригинальное сочинение, написанное
для хора и баса-солиста и очень
близкое к обыкновенному речитативу.
Для исполнения столь необычного по
форме произведения он испросил
благословения у старца Зосимовой
пустыни иеросхимонаха Алексия (Соловьева),
который сам был обладателем
замечательно глубокого «бархатного»
баса и его авторитет был для диакона
Михаила велик и непререкаем.
Одновременно с церковным
служением в дореволюционные годы отец
Михаил начинает участвовать в
концертах духовной музыки вместе с
созданным в 1900 г. хором под
управлением И.И. Юхова, с артистами
императорских театров А.В. Неждановой,
В.Р. Петровым, архидиаконом
Кремлевского Успенского собора
Константином Розовым и другими
известными певцами. В те же годы он
получал многочисленные предложения о
переходе на светское поприще
профессионального певца. Владелец «Оперы
Зимина» меценат С.И. Зимин пытался
пригласить его в свой театр для
исполнения партии Пимена в постановке
оперы «Борис Годунов» М.П. Мусоргского.
Дирижер и композитор, художественный
руководитель Частной оперы С.И.
Мамонтова и капеллы Русского хорового
общества М.М. Ипполитов-Иванов
настойчиво предлагал отцу
протодиакону стать солистом этих
музыкальных коллективов. Но он устоял
от этого искушения и остался верен
своему церковному призванию.
В послереволюционные годы,
продолжая быть протодиаконом
Никитского храма, он часто принимал
участие в богослужениях в других
храмах Москвы в дни их престольных
праздников и юбилеев. Сохранились
сведения о запомнившихся москвичам
торжественных службах с его участием
в храмах пророка Илии Обыденного,
святого Василия Исповедника на
Тверской-Ямской ул. и других.
Чтобы содержать
многочисленную семью в трудное для
церковнослужителей время 1920-х гг., он
был вынужден поступить на службу в
Первый государственный хор (ныне
Государственная республиканская
академическая хоровая капелла им. А.А. Юрлова)
и исполнять вместе с ним произведения
светской музыки. Будучи солистом хора,
он пел арии басового репертуара из
опер: «Русалка» А.С. Даргомыжского,
«Садко» Н.А. Римского-Корсакова,
камерные произведения А.Г. Рубинштейна,
П.И. Чайковского, Р. Шумана и других
композиторов. В те же годы часто
устраивались его сольные концерты в
учреждениях и учебных заведениях,
носившие по большей части
благотворительный характер. В 1925 г. он
участвовал в юбилейном концерте,
посвященном 30-летию служения
церковному музыкальному искусству П.Г. Чеснокова,
и пел с соборным хором из 150 певчих
московских храмов.
В своей квартире, которую он
занимал с 1910 г. в доме № 14 по ул. Старой
Басманной (после революции - ул. Карла
Маркса), протодиакон Михаил часто
устраивал музыкальные вечера; на них
присутствовали друзья и почитатели
его таланта — дирижер Н.С. Голованов,
академик-химик Н.Д. Зелинский и другие
деятели науки и культуры. Здесь
нередко звучал голос молодой солистки
Большого театра (впоследствии
народной артистки РСФСР) Е.С.
Кругликовой, певшей дуэтом с хозяином
дома. Однажды отец Михаил устроил
музыкальный концерт и вдохновенно пел
для глубоко им почитаемого
митрополита Дмитровского Трифона (Туркестанова).
В тяжелые годы
развернувшихся гонений на
Православную Церковь, после ареста в
1922 г. Святейшего Патриарха Тихона,
раскольники-«обновленцы»,
захватившие тогда для своих «служб»
храм Христа Спасителя, смутили
протодиакона Михаила лестным
предложением перейти из патриаршей
церкви к ним. Соблазненный
возможностью служить архидиаконом в
кафедральном храме Москвы, он принял
предложение «обновленцев», в чем
позже глубоко раскаивался. Искренне
страдая от своего малодушия, он принес
раскаяние в этом поступке
освобожденному из-под стражи
Патриарху Тихону и был им прощен. 29
марта 1925 г. протодиакон Михаил принял
участие в соборном служении
епископатом и московским
духовенством торжественной панихиды
у гроба почившего Патриарха Тихона в
соборе Донского монастыря.
В 1929 г. он оставил службу в
Никитском храме, переселился с семьей
в подмосковный город Пушкино и
получил назначение в местный храм
Сошествия Святого Духа. Здесь он
служил вплоть до ареста в 1939 г. по
клеветническому обвинению — «за
участие в антисоветской
террористической группе». 26 июня 1939 г.
был осужден военным трибуналом
Московского военного округа на
основании статьи 58-8 Уголовного
кодекса РСФСР к лишению свободы на 4
года с последующим поражением в
политических правах на 3 года. После
годичного пребывания в Бутырской
тюрьме он смог доказать свою
невиновность, был освобожден и
реабилитирован. Тяжело больной
стенокардией, он не мог уже служить и
петь полным голосом и лишь в 1943 г.
получил назначение в штат храма
Воскресения Словущего (апостола
Филиппа) в переулке Аксакова на Арбате.
В этом храме он был протодиаконом 8 лет,
вплоть до своей кончины, с трудом
добираясь до места службы из
подмосковной Мамонтовки, где он жил у
родных. В то время у него часто
проходили богослужебную стажировку
молодые диаконы из клира
Богоявленского кафедрального собора
в Елохове.
Об участии протодиакона
Михаила в одном запомнившемся
верующим москвичам торжественном
богослужении с волнением вспоминал
его участник — в те далекие года
молодой иподиакон К.В. Нечаев, а ныне
митрополит Волоколамский и Юрьевский
Питирим. Тогда, 4 февраля 1945 г., в
Богоявленском соборе происходила
торжественная интронизация Патриарха
Алексия (Симанского): «В тот день
Святейшему Патриарху Московскому и
всея Руси Алексию многолетие
возглашалось дважды — с амвона, после
того, как он, прочитав молитву
коленопреклоненную, дал целование
Патриархам, и после молебна. <...>
Второе многолетствование произносили
по диптиху всем Патриархам, начиная с
Константинопольского, все московские
протодиаконы, цвет протодиаконства
того времени. <...> Нашему Патриарху
возглашал многолетие престарелый и
немощный старейший московский
протодиакон Михаил Кузьмич
Холмогоров. Это был один из
замечательнейших русских
протодиаконов, редкого музыкального
дарования, неповторимой красоты
голоса и беспорочной жизни. После
прозрачных верхов Георгия Карповича
Антоненко, «тигровых» низов Сергея
Павловича Турикова и еще каких-то
незнакомых мне громовержцев собор
затих. А затем вдруг наполнила его
мягкая сила. Именно сила. Казалось, что-то
мягкое, звучное, глубокое, плотное,
обильное непреодолимо заливает собор
доверху. От купола до дальнего угла
ризницы. Это был осязаемый звук. Он
лился, переполняя собой все, звучал в
каждой частице пространства, это было
более чем орган или оркестр,
потому что этот звук был живым и
органичным. Он присутствовал во всем и
всюду. Казалось, он шел ниоткуда, но
был во всем и все наполнял собой. Это
был «Михал Кузьмич». Это была его
лебединая песнь, последний и полный
дар его старческих сил новому
Патриарху Московскому и всея Руси.
Минутой позже он опустился в
изнеможении на скамью в уголке
ризницы».
Грамзаписей голоса
протодиакона Михаила не сохранилось.
Известно, что почитатель его
творчества скульптор С.Д. Меркуров
записывал его голос на восковые
валики, но наследниками владельца они
были утеряны. С.Д. Меркуров вылепил
великолепный бюст отца Михаила,
который демонстрировался на
выставках в Государственной
Третьяковской галерее (ГТГ) в 1950-х гг.
Его местонахождение ныне неизвестно,
но у потомков протодиакона Михаила
хранится гипсовая отливка этого
произведения. Его несколько
удлиненное, с сильными,
выразительными чертами лицо, несущее
печать глубоких раздумий и
трагических душевных переживаний, а
также величественная, полная
достоинства осанка протодиакона
запечатлены в многочисленных работах
его друзей-художников. М.В. Нестеров,
почитая Холмогорова вторым после Ф.И. Шаляпина
басом, увидел в нем центральную фигуру
своего эпического полотна «На Руси» («Душа
народа»), написанного в 1915-1916 гг. и ныне
находящегося в ГТГ. Портретный этюд к
этой картине, выполненный М.В. Нестеровым
в 1914 г., ныне хранится там же.
Задушевным другом отца
Михаила был художник П.Д. Корин,
который его неоднократно
портретировал. Известны графические и
живописные портреты Холмогорова
работы П.Д. Корина 1932, 1935, 1938 гг., ныне
хранящиеся в ГТГ. Художник в те годы
работал над серией портретов—этюдов
к своему задуманному, но
неосуществленному полотну «Уходящая
Русь. Реквием». Эта картина — самое
сокровенное творение художника, его
исповедь и завет — должна была
запечатлеть мир прежней
богобоязненной, а потому нравственно
здоровой Руси, целый пласт русской
духовности первой половины XX в. На
эскизе общей композиции знаменитого
коринского замысла, над которым
художник работал в 1935-1959 гг. (ныне в ГТГ),
среди виднейших иерархов, духовных
подвижников и других персонажей «Руси
уходящей» в центре полотна, на амвоне
Успенского собора Московского Кремля
помещены две фигуры: маленькая,
согбенная, в праздничном архиерейском
облачении — митрополита Дмитровского
Трифона (Туркестанова), а рядом с ним,
по правую руку, огромная, полная
трагического пафоса — протодиакона
Михаила. В 1944 г. П.Д. Корин
нарисовал последний из своих
портретов Холмогорова, названный
автором «Рыцарь печального образа» (ныне
хранится в Музее искусств Казахстана,
г. Алма-Ата, графический набросок
портрета — в ГТГ). 8 марта 1951 г. П.Д.
Корин откликнулся на смерть
протодиакона Михаила такой записью в
дневнике: «Умер… Михаил Кузьмич
Холмогоров, хороший, милый добрый друг.
Обладатель большого, прекрасного
голоса, прекрасный певец. Какое
человеческое достоинство и какая
скоромность. Сколько просидели и
проговорили с ним вечеров! Сколько он
нам с Пашенькой (жена художника П.Д. Корина.
— В.Л.) пропел, сколько я с него
писал и рисовал. Как наивно-заботливо
он относился к моему искусству…».
Протодиакон Михаил
Холмогоров умер 8 марта 1951 г. в Москве.
Его отпевание совершил настоятель
храма Воскресения Словущего отец
Александр Скворцов, который перед
смертью исповедовал и причастил
протодиакона Михаила.
Похоронен протодиакон
Михаил на 13-м участке Введенского (Немецкого)
кладбища в Москве. Его могилу осеняет
белый мраморный крест, у подножия
которого помещена стихотворная
эпитафия, написанная прихожанкой
Воскресенского храма Антониной
Вознесенской:
Всю красоту, музыкальность,
искусство
И голос прекрасный, что Бог тебе дал,
Ты верой глубокой и радостным
чувством
С амвона пред нами всегда изливал.
Литература
Алексеев В. Московские
протодиаконы // Московский журнал. 1995.
№ 6.
С. 18–42; Артамонов М.Д. Московский
некрополь. М., 1995. С. 155–156; Воробьев М.
И голос прекрасный, что Бог тебе дал…
// Московский журнал. 1992. № 5. С. 58–62;
Михайлов А. Павел Корин. М., 1965. С. 83–85,
110–112, 120; Павел Корин об искусстве:
Статьи. Письма. Воспоминания о
художнике / Сост. Н.Н. Банковский. М.,
1988. С. 21, 152, 160–161; Нестеров М.В.
Воспоминания. М., 1965. С. 333;
Питирим, еп. Волоколамский.
Этот день принадлежит Церкви // ЖМП.
1970. № 2. С. 29; Свенцицкий А.Б.
Воспоминания московского
прихожанина // ЖМП. 1994. № 4. С. 120;
Солодовников А.А. Сокровища
Введенских гор // Московский журнал.
1992. № 3. С. 50–60.
|
