|
Cвященномученик Иоанн родился 26 октября 1887
года в Санкт-Петербурге. Отец его, Георгий Георгиевич
Стеблин-Каменский, был директором канцелярии Морского министерства,
а в последние годы перед революцией — сенатором по департаментам
герольдики и судебному Правительствующего Сената. Кроме того он был
председателем Российского общества морского права. Дед Иоанна,
Георгий Павлович Стеблин-Каменский, в последние годы своей жизни был
Виленским губернатором в чине тайного советника. В то время он
приобрел имение Биюцишки в Виленском уезде, где прошло детство
будущего исповедника. Здесь, в имении, была погребена его мать,
Ольга Александровна, дочь вице-адмирала Александра Павловича Жандра,
умершая 17 августа 1902 года.
Первоначальное образование Иоанн получил дома. Ольга Александровна
оказала огромное влияние на него и на двух его сестер, Ольгу и
Елизавету, — это были благочестивые девицы строгой и праведной
жизни; они умерли в 1981 году в городе Кашине Тверской области. С
детства мальчик чувствовал тепло материнской любви и силу ее
благословения. «Ты ведь мой?» — говорила мама, и это было для него
самой дорогой лаской. Она умерла рано, когда Иоанну исполнилось
четырнадцать лет. Глядя на мать и переживая ее потерю, он
чувствовал, как два понимания совершившегося захватывают его
целиком: первое — это острая боль от безвозвратной потери того, что
было самым нужным, самым теплым в золотые дни детства, и второе —
что дальнейшая его жизнь без матери будет свидетельствовать о том,
какое движение души она в нем развила. Ему тогда казалось, что
каждый дурной поступок его последующей жизни явится оскорблением ее
светлой памяти и нарушением обязательств по отношению к ней.
После смерти матери он окончил четыре класса гимназии и, в
соответствии с семейной традицией, избрал службу на флоте, поступив
в Морской кадетский корпус, который окончил в 1908 году со званием
корабельного гардемарина. При окончании Морского кадетского корпуса
Иоанн Георгиевич был награжден премией имени адмирала Нахимова. В
1908 году он получил назначение на крейсер «Богатырь» и в 1908-1909
годах находился в заграничном плавании. В 1909 году произведен в
мичмана, определен в первый Балтийский флотский экипаж и назначен в
дивизион испытывающихся миноносцев. В 1909-1910 годах Иоанн
Георгиевич исполнял должность ротного командира на крейсере «Адмирал
Макаров». За время службы он был удостоен многих орденов и наград. В
июне 1917 года Иоанн уволился из флота по состоянию здоровья.
Летом 1918 года он стал работать в научной экспедиции, обследовавшей
невские отмели. В 1919-1921 годах Иоанн Георгиевич по мобилизации
служил помощником директора маяков Балтийского флота, одновременно
будучи псаломщиком в Свято-Троицком храме Петрограда. В это время он
бесповоротно решил стать священнослужителем, отдать всего себя и всю
свою жизнь на служение Богу, стать воином Христовым. Благодатная
поддержка, которую он ощутил, когда принял это решение, дала ясно
почувствовать, что Господь его призывает и не оставит в земных
испытаниях.
Воспитанный в христианской семье, основой жизни которой было
следование заповеданным Христом нравственным принципам, военный
офицер, обученный послушанию, он был чужд двусмысленности и
лукавства. В бескомпромиссности жизни во Христе, твердом следовании
за Христом было что-то близкое жизни боевого офицера. Но воин
земного отечества рискует и напрягается только в период военных
учений и боевых действий, а воин Христов должен быть готов всегда
исповедовать свою веру, в особенности если судил ему Господь жить во
времена гонений. Готовясь к принятию сана священника, Иоанн
готовился и к испытаниям. Не только утешительным, но скорбным и
горьким оказывался в то время путь священнослужителя, где его часто
ожидали узы тюремные, мучения и смерть.
Приняв решение стать священником, всецело вручив себя воле
Господней, он поехал на могилу матери в принадлежавшее им когда-то
имение неподалеку от Вильны. Прикладываясь к земле, он почувствовал,
что в душу нисходят мир и покой, и ему сделалось тепло, как в
детстве, как будто ощутилось, что мать снова благословляет его. По
возвращении в Петроград Иоанна в 1920 году рукоположили в сан
диакона.
В 1921 году он впервые был арестован, но после непродолжительного
заключения освобожден. Летом 1923 года его рукоположили в сан
пресвитера ко храму Святой Троицы на Стремянной улице; вскоре он был
назначен настоятелем этого храма и возведен в сан протоиерея. Новое
служение целиком захватило его. Отец Иоанн отдавал все свое время и
силы пастве.
2 февраля 1924 года он вновь был арестован. В это время началось
массовое возвращение храмов из обновленчества, активизировалась
жизнь приходов и организовывались братства. Чтобы положить этому
конец, ОГПУ стало все сильнее вмешиваться в церковную жизнь, в
Петрограде было арестовано более сорока человек из духовенства и
мирян. Отца Иоанна обвинили в том, что он объединил вокруг себя
верующих и они стали собираться не только в храме, но и в квартирах.
Вызванный на допрос, будущий священномученик сказал, что служил в
квартирах некоторых своих прихожан молебны, после которых гости пили
чай и в то же время вели беседы на религиозные темы. Этого для
властей оказалось достаточно: 26 сентября 1924 года его приговорили
к трем годам заключения в Соловецкий концлагерь. Вместе с ним
заключению подверглись тридцать пять человек.
В Соловецком концлагере отец Иоанн держался независимо, всегда ходил
в священнической одежде и, доколе это позволялось, посещал церковные
службы; они были большим утешением в суровых условиях лагерной
жизни.
К концу срока заключения становилось все очевиднее, что власти не
разрешат ему жить в Петрограде. Так и случилось: его отправили в
ссылку в город Воронеж, куда он прибыл в ноябре 1927 года. Здесь он
получил место священника в Покровском Девичьем монастыре, а через
некоторое время был назначен настоятелем собора и одним из
благочинных епархии. Благодаря его усилиям воронежские прихожане
постоянно собирали и пересылали средства в Соловецкий концлагерь
Воронежскому архиепископу Петру (Звереву) и другим находящимся в
заключении священнослужителям. Позже на следствии одна из
свидетельниц показывала об отце Иоанне, что он «среди верующих
пользовался громадным авторитетом, поэтому у него всегда на квартире
и вообще, где он бывал, собиралось много верующих. Все бывшие «зверевцы»
группировались около него».
В 1928 году богоборцы воздвигли очередное гонение на Церковь, в
результате которого предполагалось окончательно закрыть все
монастыри и приходские храмы. Повсюду по инициативе властей
устраивались собрания рабочих, требующих закрытия церквей, усилилась
пропаганда против веры. 2 сентября 1928 года в рабочем поселке, где
находился Девичий монастырь, уже наполовину занятый безбожниками,
состоялось собрание жителей поселка. Всего на территории монастыря
было устроено 275 квартир, в которых проживало 872 человека. На
собрании присутствовало 217 человек, и 100 человек было приглашено
со стороны, так как даже и в таких условиях безбожники не были
уверены, что им удастся закрыть собор. Один из выступивших сразу
указал на то, что почитатели и последователи арестованного
архиепископа Петра (Зверева) начали религиозную деятельность: «...Зверевщина
опять подняла голову, гнездо ее полностью не было уничтожено, нужно
их уничтожить».
Выступавшие говорили: «До сих пор еще многие не знают рабочего
поселка, а знают Девичий монастырь, и действительно рабочие живут в
стенах монастыря. В прессе часто встречаются сообщения о закрытии
монастырей, церквей и тому подобного и об использовании их помещений
под жилье и рабочие клубы. 500 рабочих должны жить сами и
воспитывать своих детей в культурных условиях, а мы видим, что
антисоветские элементы здесь в монастыре берут под свое влияние
подрастающее поколение...».
«В 31-й келье живет поп Иоанн, ставленник Зверева. Я живу в келье №
89 и вижу, как этого попа посещают жены контрреволюционеров Нечаева
и Пушкина (бывший ктитор Терновой церкви). Монашки учат детей
рабочих подходить к этому священнику за благословением...»
8 сентября 1928 года в воронежской газете «Коммуна» была
опубликована статья «Новодевицкий монастырь — под рабочие квартиры.
Церковь — под клуб». В статье, в частности, говорилось: «...Всюду
вынесены резолюции, в которых рабочие всецело присоединяются к
требованиям населения поселка и со своей стороны настаивают на
скорейшем выселении всех бывших монашек, а также закрытии церкви в
черте поселка и оборудовании в ней клуба или школы. Выступавшие в
прениях рабочие выражали удивление по поводу того, что до сих пор с
«монашками церемонились». Указывалось также на необходимость
решительной борьбы с контрреволюционными выходками «черничек» и их
верховода — «отца Иоанна», ставленника Петра Зверева».
Из публикаций в безбожной прессе, где прямо требовали заключения
протоиерея Иоанна, становилось ясно, что этот арест неизбежен,
причем безбожники воспользуются любым, даже самым незначительным
поводом.
4 марта 1929 года помощник начальника милиции отправил в ОГПУ
сообщение: «По имеющимся непроверенным сведениям, в доме № 4 по
Введенской улице проживающий там священник Иван, ставленник архиерея
Зверева, ведет ожесточенную агитацию против советской власти, и
вообще в этом доме замечается какая-то группировка, о чем сообщается
для сведения».
В пять часов утра 1 мая 1929 года, когда безбожники пришли ломать
крест на куполе храма, скончалась игумения Девичьего монастыря. Это
совпадение поругания храма со смертью игумении настолько поразило
верующих, что об этом долго говорили в городе. Впоследствии власти
обвинили отца Иоанна в том, будто он утверждал, что ее смерть
явилась результатом гонений на Церковь.
19 мая 1929 года благочестивый священник был арестован. На допросе
он держался с большим достоинством, стараясь ни в чем не уронить
сан, добился разрешения собственноручно записывать свои ответы. «Я
по отношению к советской власти лоялен, — писал отец Иоанн, — но не
сочувствую мероприятиям, направленным против религии. Считаю
неправильным обучение детей в школах в противорелигиозном
направлении и тому подобное. Поскольку я другого оружия не знаю,
кроме креста, то как в прошлое время, так и в настоящее я нахожу
единственно правильным действовать на массы умиротворяюще. Осуждал
всякое выступление против гражданских законов. Для меня нет
сомнения, что вера в распятого Христа непобедима, что кажущееся
торжество материализма есть временное явление…»
29 мая власти снова допросили отца Иоанна. Услышав, в чем его
обвиняют, священник ответил: «Виновным себя в предъявленном мне
обвинении не признаю ни в малейшей степени. За все время своего
пребывания в Воронеже как на духу, так и с амвона, и в частных
беседах, не столько по страху наказания, сколько по своему
миросозерцанию, всегда учил кротости, терпению и покорности
гражданским законам. Никого около себя не группировал и, оставшись
случайно временно исполняющим должность епархиального благочинного,
с марта сего года с духовенством епархии имел лишь официальные
сношения справочного характера...».
4 июля 1929 года следователи составили обвинительное заключение, в
котором говорилось, что священник занимался деятельностью,
подрывающей авторитет и мощь советской власти.
16 августа 1929 года отец Иоанн был приговорен к заключению в
Соловецкий концлагерь сроком на три года.
На этот раз пребывание отца Иоанна в Соловецком концлагере было
недолгим. Начальник 6-го отделения ОГПУ Тучков в 1930 году развернул
энергичную деятельность, направленную на уничтожение церковно- и
священнослужителей. 23 апреля 1930 года в Соловецкий концлагерь
поступило распоряжение об аресте и отправке в Воронеж священников
Николая Дулова и Иоанна Стеблина-Каменского. В начале мая отец Иоанн
был доставлен в Воронежскую тюрьму.
Первый допрос был 15 мая. Так как священник Николай Дулов согласился
давать показания, нужные следствию, то следователю оставалось всего
лишь доказать наличие близкого знакомства между священниками. Отец
Иоанн на вопросы следователя отвечал: «В бытность мою в Воронеже на
свободе священник Дулов приезжал в Воронеж два раза: один раз на
Троицу (в начале июня) 28-го года, а второй раз в ноябре того же
года. Оба раза мы виделись с ним в храме, причем первый раз он
служил в соборе с причтом бывшего Девичьего монастыря, а второй раз
лишь присутствовал на службе. После первой службы я пригласил его со
мной пообедать. Никаких совещаний священников с участием Дулова не
устраивалось. Никаких брошюр священник Дулов мне не привозил…».
20 мая священнику Иоанну Стеблину-Каменскому было предъявлено
обвинение. Он обвинялся в том, что «распространял
церковно-монархические листовки и брошюры, распространял и разного
рода антисоветские провокационные слухи и вел агитацию против всех
мероприятий советской власти в области коллективизации,
индустриализации СССР, имея конечной целью подготовить верующих к
выступлению против советской власти, свержению ее и восстановлению
монархии».
Ознакомившись с обвинительным заключением, отец Иоанн стал писать,
что с обвинением не согласен, и объяснять почему, но дописать ему не
дали. Однако он потребовал, чтобы ему дали возможность ответить на
предъявленное обвинение. Через два дня следователь разрешил ему
написать объяснительную записку. Священномученик написал: «В
предъявленном мне обвинении виновным себя категорически не признаю.
В монархической церковной организации я не состоял... Никаких бесед
организационных, политических я не вел ни с кем».
Прошли любимые отцом Иоанном
праздники: преподобного Серафима
Саровского и пророка Илии. 2 августа,
ближе к вечеру, одиннадцати
обвиняемым объявили, что они будут
расстреляны. Затем их погрузили в
машину, чтобы отвезти в окрестности
Воронежа, где предполагалось учинить
расправу. В десять часов вечера того
же дня^архиманд-рит Алексеевского
монастыря Тихон Кречков, иеромонахи
Георгий (Пожаров) и Косма (Вязников),
священники Иоанн Стеблин-Каменский,
Сергий Гортинский, Феодор Яковлев,
Александр Архангельский, Георгий
Никитин и миряне Марк Тымчишин, Ефим
Гребенщиков и Петр Вязников были
расстреляны. См. Письма из Соловецкого лагеря
духовным чадам
|
