НАЧАЛО ЗЕМНОЙ СЛАВЫ ПОДВИЖНИКА. ПЕРИОД СКИТАНИЙ

Как уже отмечалось, слава о духовных подвигах и строго под­вижнической жизни Илариона распространялась быстро и широко среди людей, что побуждало его иногда укрываться от молвы и сла­вы человеческой в глубине леса по нескольку дней. Кроме того, та­кая известность обратила на него внимание полицейских властей, что заставляло подвижника покидать свои пещеры и отправляться на продолжительное время в более отдаленные места. Чаще всего Иларион находил тихий и радушный прием в г. Ельце Орловской гу­бернии (ныне Липецкой области) у преданных ему Христолюбивых людей. Обычно он останавливался в доме Елецкого купца Михаила Ивановича Лаврова-Кречета, который вместе со всем своим семей­ством питал к Илариону глубокую любовь и уважение. Этот благо­творитель отводил в своем доме подвижнику отдельное уединенное помещение, где его в воскресный день посещал духовник и приоб­щал Христовых Тайн. Сам Лавров говорил, что «всем своим капита­лом я обязан молитвам о. Илариона; с тех пор как он стал меня посе­щать, Господь благословил дом мой всяким изобилием».

Пребывая в Ельце, Иларион посещал Знаменский девичий мона­стырь, старицы которого назидались его богоугодной жизнью и все­гда принимали его с уважением. В этом монастыре Иларион позна­комился с местной подвижницей Меланьей, с которой впоследствии много времени проводил в душеспасительных беседах и имел боль­шую духовную дружбу. Однажды, накануне Святого Воскресения, затворница сходила к обедне и из храма пошла к Лавровым, желая пригласить к себе на Пасху Илариона. Но Лавровы никак не согла­шались отпустить его. Тогда Мелания ушла со скорбью и на первый день Пасхи, сидя одна в своем затворе, даже заплакала, вспомнив, что духовный друг ее и собеседник близко, а она лишена возможно­сти утешиться общением с ним. Вдруг входит к ней Иларион с при­ветствием: Христос Воскресе! И с кротостью начал укорять её за безвременные слезы и малодушие. Тогда уже радостные слезы по­сыпались из глаз подвижницы, и она ото всей души возблагодарила Господа и подвижника Его, посетившего её в такой скорбный час. После продолжительной беседы о спасении души Иларион пошел с Меланией в церковь и стоял там вечерню. Несколько дней спустя пришла навестить ее госпо­жа Лаврова и стала извиняться, что удержала в ломе своего до­рогого гостя на первый день Праздника. Изумленная Мелания возразила: «Что ты гово­ришь, Авдотья Михайловна! В первый день праздника Иларион был у меня в келье и вместе с нами был у нас в церкви во время вечерни». - «Что ты! - воскликнула Лаврова, - он раз­говелся с нами и весь день чи­тал жития Св. отцов, а мы все слушали». И тут обе, перекрес­тившись, прославили Бога, див­ного во святых своих.

Кроме того, в Ельце Иларион пребывал в духовном обще­нии с другими местными под­вижниками - священником Пре­ображенской церкви Иоанном Борисовичем Ждановым и юро­дивым Иоанном Тимофеевичем Каменевым. Но и в Ельце не всегда уда­валось Илариону избежать не­приятностей от недоброжелате­лей и полиции. Так, Елецкий протоиерей А.Ф. донес на него в полицию, что Иларион на ули­цах благословляет подходящих к нему как священник. Жалоба эта оказалась неосновательной, и подвижника вскоре после доп­роса отпустили. В другой раз в Великий четверг Иларион сде­лал в храме замечание стояв­шим близ него особам, от шума и смеха которых нельзя было слышать Евангелия, напомнив, что они в храме Божием, а не в хлеву и здесь так стоять неприлично. На что одна особа пожаловалась го­родничему, что какой-то бродяга наговорил им в церкви дерзостей. Городничий приказал сейчас же посадить Илариона в острог. И це­лую неделю до среды Пасхи просидел тот в остроге, пока, наконец, Господь вразумил городничего, поразив его внезапной тяжкой бо­лезнью. Самый вид Илариона - пуховая шляпа, длинный белый халат и в зимнее время босые ноги - обращали на него постоянно внимание полиции. Особенно ему вредило, что он ходил безо всякого вида на жительство - паспорта. Из-за этого ему часто приходилось сидеть в острогах во время странствований по святым местам. В одном горо­де ему даже пришлось шесть недель отсидеть по напрасному подо­зрению в важном преступлении. Во все это время угодник Божий не вкушал пищи и не оставлял молитвенного правила. Он говорил по­зднее, что за несколько дней до того видел сон, будто ходит по саду, где на каждом дереве на широких листьях видна надпись: гнев Бо­жий. Один квартальный надзиратель в г. Ельце, увидев раз на улице Илариона в его странном наряде, приказал своим подчиненным схва­тить его. Подвижник, желая от них скрыться, побежал под гору к реке. А мост на реке в то время был разобран. Преследователи тор­жествовали, думая, что беглец в их руках. Каковы же были их удив­ление и страх, когда они увидели, что преследуемый, осенивши кре­стом себя и реку, пошел по воде, как по тверди. Квартальный в ужасе перекрестился и сказал: «Вот каких людей приказывают нам хватать как мошенников! Не ясно ли, что это человек Божий?» Этот случай так подействовал на его душу, что он, не медля долго, вышел в от­ставку и кончил жизнь в монастыре.

Кроме Ельца Иларион посещал иногда и Задонск, в Богородицком мужском монастыре которого имел общение с опытным в духов­ной жизни старцем иеросхимонахом Агапитом, по временам, благо­словлявшим того св. просфорой. В той же задонской обители Илари­он повстречал будущего подвижника Раненбургской пустыни иеросхимонаха Нафанаила. Подойдя к нему в толпе резвящихся молодых послушников, Иларион духовно прозрел его будущее и, тронув тихо рукой, сказал: «Схимник! Будет...» Доходил подвижник в своих пу­тешествиях и до любимого им всем сердцем Киева, где подолгу мо­лился пред нетленными мощами угодников Божиих. Возвращаясь однажды оттуда в Головинщино, Иларион сильно заболел и смог до­браться только до Коренной пустыни близ г. Курска. Настоятель ее архимандрит Филарет хорошо знал Илариона по прежним его посе­щениям и всегда благоволил к нему. Видя, что жизнь заболевшего в опасности, о. Филарет предложил ему постричься в мантию, что Иларион счел знаком милосердия Божия. Так угодник был тайно по­стрижен в монашество с именем своего прежнего Ангела - преп. Ила­риона Великого, память которого Церковь празднует 21 октября (ст. ст.). Через некоторое время Иларион поправился и вновь вернулся в свои пещеры.

Слух о возвращении подвижника быстро разносился по округе, и в Воловый овраг начинали стекаться толпы народа, жаждущие душеспасительной беседы с угодником Божиим или исцелений своих телесных недугов. Так, извест­но, что по молитвам Илариона от глухоты и расслабления вследствие громового удара из­бавился 12-летний мальчик, ко­торого затворник учил грамоте и не раз брал с собой на бого­молье. Около 1800 г. пещеры в Воловом овраге посетила 24-летняя благочестивая деви­ца из села Пиково Раненбургского уезда Дарья Дмитриевна Катукова, ставшая впослед­ствии основательницей Казан­ского девичьего монастыря в с. Сезеново Лебедянского уез­да. Она спрашивала у Иларио­на совета: каким путем идти ей в жизни для достижения вечно­го спасения. По совету подвижника Дарья Катукова поступила в одну из женских обителей, где про­вела около семи лет в великих трудах.

Как уже сказано, много явилось у Илариона почитателей, но, как всегда бывает, не было недостатка и в недоброжелателях и даже яв­ных врагах, подвигавшихся дьявольской ненавистью к рабу Христо­ву, своей жизнью обличавшему их нечестье. Особенно ненавидел преподобного управляющий имением Г. Соловово, на земле которо­го находились его пещеры, московский мещанин Степан Филатов. Это был человек грубый, жестокий и мучил подвластных ему крес­тьян. Несчастные обращались в скорбях своих к Илариону, и он уте­шал их советами и молитвою и укреплял в терпении. Филатову пока­залось, что крестьяне ходят к Илариону жаловаться на его жесто­кость и что он возмущает крестьян. Желая отомстить, управляющий взял однажды с собою четырех верховых с плетями и лопатами и поехал с ними к пещерам. Он намеревался высечь и прогнать Илариона, а пещеры его закопать. Но Господь затемнил их разум, и они целый день до поздней ночи проездили по своим полям и по соб­ственному лесу, не узнавая местности, и, наконец, приехали к своему дому. Это чудо и убеждение случившегося гостя вразумили управля­ющего, и он решил на другой день у Илариона просить прощения. В эту же ночь ему привиделся страшный сон, будто перед окнами его стоят три виселицы: железная, медная и деревянная. Утром управля­ющий поехал к Илариону рассказать о своем злом умысле и просить прощения. «Если я подпал под такую твою немилость, значит, я пе­ред тобою виноват, а не ты передо мною. Прости меня Бога ради», - кротко отвечал угодник Божий и поклонился ему в ноги. Филатов спросил о значении виденного им сна. Прозревая суд Божий над его домом, тот отвечал: «Железная виселица твоя, медная - сына твоего, а деревянная твоей жены». Скоро сон этот сбылся. Управляющий был убит лошадьми, сына его сослали на каторгу, а жену барин от­правил на скотный двор наравне с последними крестьянками ходить за скотом.

Скоро постигло Илариона новое испытание. В 1805 г. недоброже­латели донесли раненбургскому исправнику, что затворник ведет дур­ную жизнь со своим молодым келейником. Вскоре явилась в лес по­лиция и арестовала подвижника, келейника прогнала домой, а пеще­ры были зарыты. Подвизавшиеся с ним в пещерах труженики разошлись еще до того один по одному, не имея сил продолжать такой трудный подвиг. Сперва Илариона заключили в острог, а лотом под­вергли церковной епитимий, присудив его к шестимесячному пре­быванию в монастыре, которые он и провел с весны по осень того же года в Раненбургской пустыни.[3] На этот раз другой настоятель иеро­монах Паисий и братия встретили его дружелюбно, так как слава о его добродетельной жизни утвердилась прочно. Таким образом, вско­рости со искушением Господь сотворил и избытие - неожиданно наказание это для Илариона стало скорее отдыхом от пещерной жиз­ни.

Во время пребывания преподобного в Петропавловской пустыни Господь еще раз явил силу Десницы Своей, карающей оскорбителей угодников Его. Раненбургский городничий, ненавидя Илариона, ре­шился даже истребить его, для чего подговорил подобных себе по злонравию людей поехать на тройке в пустынь. Недалеко от камен­ного моста лошади неожиданно понесли, экипаж разбился, седоков разбросало вокруг, а городничий на самом мосту был выброшен с такой силой, что убился едва ли не до смерти. Так Господь хранил верного раба Своего и разрушал совет нечестивых.

По окончании епитимий Иларион был вынужден искать себе но­вое местопребывание, так как пещеры в Воловом овраге были унич­тожены. Желая вновь поселиться в своей лесной келий близ с. Каликино, он пришел в дремучий зенкинский лес, но обнаружил и этот свой приют уничтоженным. Поэтому был вынужден поселиться на квартире одного крестьянина в самом Каликино, где ему прислужи­вала все та же Евфимия Попова. Иларион стал наставником и руко­водителем духовной жизни будущей старицы, которая впоследствии часто рассказывала окружавшим ее людям замечательные случаи о своем послушании у преподобного, явно свидетельствующие о святости его жизни. Так, однажды случилось Евфимии остаться у отца Илариона в келье, в то время как сам он был в церкви у обедни. Она взяла у него просфору и хотела съесть, да вспомнила, что без благо­словения есть грешно, и спрятала просфору за печку. Батюшка вер­нулся из церкви и за чаем говорит: «Евфимия! Какая у нас завелась воровка! Таскает из скрывни просфоры!» И затем встал, подошел к печке и достал спрятанную просфору. Она упала ему в ноги и со сле­зами просила прошения. «Вставай, - сказал батюшка, - прощаю. А в другой раз так не делай, а то чрез один грех враг положит в сердце охоту и ко всем». В другой раз Иларион зашел за ней по дороге в храм и позвал с собой к Божественной литургии: «Пойдем, пора!» «Сейчас, - отвечала Евфимия, - только обуюсь». «Иди так», - сказал Иларион. «Нет, не могу, боюсь, ноги заболят». Иларион не стал на­стаивать, Евфимия обулась, и они пошли вместе на службу. И вот, обутая Евфимия хоть и идет, а все-таки отстает от Илариона. «Что ж ты отстаешь?» - спрашивает преподобный. «Ногам что-то больно», - отвечает Евфимия. «Да ведь ты обулась», - заметил ей Иларион, намекнув на то, что христианина, ревнующего о богоугождении и спасении своей души, не столько обувь и одежда охраняют, сколько беспрекословное послушание с верою духовному своему наставни­ку. После этого Евфимия шесть недель сильно болела ногами и не вставала с постели. А Иларион, вразумляя свою ученицу, сказал ей при посещении: «Это тебе за непослушание».

Два месяца прожил Иларион в с. Каликино, а затем переселился в церковную караулку с. Головинщино. Об этом периоде жизни угод­ника Божия стал известен один знаменательный случай. Помещик соседнего села Карповки князь Михаил Александрович Долгоруков, полям которого грозила засуха, прислал Илариону записку с просьбой помолиться Господу о ниспослании дождя. Тот ответным письмом обещал исполнить его просьбу, и в тот же день полил дождь, воскре­сивший погибавшие хлеба. Это уверило князя в том, что Иларион угоден Господу, и он возымел усердное желание дать ему покой в своем имении. В своем селе Карповке, у самой церкви во имя Иверской иконы Божией Матери, князь поставил с этой целью удобную келью и поселил в ней угодника. В услужение ему дали мальчика и доставляли все необходимое к содержанию. Все семейство князя любило и уважало Илариона, а княгиня собственноручно обила сук­ном его келию.

В Карповке он несколько лет жил покойно, подвизаясь по-пре­жнему в посте, молитве и трудах. Князь Михаил Александрович, подолгу проживавший в своем имении, находил великую отраду и утешение в беседах с богомудрым и опытным в духовной жизни под­вижником. К этому же времени относится предсказание Илариона об исходе войны 1812 года. Многие соседи-помещики приезжали к нему за советом, куда им уехать от надвигавшихся полчищ Наполео­на. «Не расстраивайте напрасно своих пожитков и много не беспокойтесь, – отвечал им угодник Божий, – а молитесь усерднее Господу в посте и слезах; читай­те акафист Матери Божией, и мы помилованы будем, а супос­тат посрамится. Пусть он взял Москву - на деревне остановит­ся». Пророческие слова подвиж­ника сбылись в точности.

Здесь же, в Карповке, Илариона часто посещала Дарья Дмитриевна Катукова, уже вышедшая из монастыря и подоб­но своему наставнику часто пе­реходившая с места на место. Наконец, родители ее выстрои­ли для Дарьи келию в с. Головинщино близ церкви, где бла­гочестивая девица занялась пе­чением просфор для окрестных бел. В декабре 1817г. она впервые привезла к Илариону из Задонска блаженного Иоанна, впоследствии прославившегося как Сезеновский затворник. Дарья намеревалась просить Илариона взять себе юро­дивого в услужение, но преподобный, провидя духовную зрелость Иоанна, несмотря на его юный возраст, отказался от предложения Катуковой и со смиренным видом сказал: «Не Иоанн мне, а я Иоанну должен служить – он старее меня». По совету Илариона блаженного Иоанна принял к себе помещик села Сезеново князь Федор Никола­евич Несвицкий.

И хотя Иларион, по глубокому своему смирению, считал себя в духовной жизни ниже блаженного Иоанна, он не переставал внима­тельно следить за молодым подвижником. Известно несколько слу­чаев, когда Иларион духовно прозревал многочисленные и разнооб­разные искушения Иоанна и спешил прийти ему на помощь духов­ными советами или душеполезными поступками.

По смерти князя Михаила Александровича дворовые и управля­ющие имением постарались сделать невозможным для Илариона дальнейшее пребывание в Карповке. Они писали на него ложные доношения молодому князю в Москву и настроили того против под­вижника. И когда князь приехал в Карповку с намерением отказать Илариону в келий, то, встретившись с ним, вскоре понял всю неле­пость возводимых на Илариона напраслин и, прощаясь, просил у него его молитв и благословения. Отъезжая из имения, князь наказывал своим людям оберегать Илариона ото всех неприятностей. Однако ненавистники старца стали еще более досаждать ему, пытаясь вы­жить Илариона из имения. Смиренно и с молитвой за врагов своих Иларион принял решение удалиться от своих притеснителей и при­нял предложение соседних владельцев Сухановых перебраться к ним в имение. Это было в 1819 г. Он переехал в с. Колычево и подвизался там пять лет, не имея постоянного приюта, а переходя от одного по­мещика к другому – сначала жил во флигеле Александра Дмитрие­вича Кошелева, затем у Писарева, Колосовнина, Петра Николаевича Кузьмина и, наконец, у Владимира Николаевича Меньшикова.
Во время пребывания Илариона в Колычево известен один инте­ресный и назидательный случай. Один богатый помещик предлагал Илариону в дар муку и просил о личной встрече, но всякий раз полу­чал отказ. Тогда он сам приехал в Колычево и уговорил келейника пустить его к преподобному. Войдя к Илариону и не перекрестив­шись на св. иконы, он стал «вразумлять» угодника Божия, утверж­дая, что Господь создал человека для наслаждения жизнью, счастья и удовольствия, а не для самоистязания, как он. Затем он предложил затворнику переехать к нему в дом и обещал все блага жизни. «Вы кончили?» - кротко спросил Иларион. «Да, - ответил помещик. Что вы мне на это скажете?» — «Вы сами от себя все это говорили или кто прислал вас ко мне?» – «Да, я послан». Тогда Иларион взял животво­рящий крест и палицу, присланные ему в дар Преосвященным Анто­нием, архиепископом Воронежским, осенил изумленного посетите­ля, а палицу набросил на шею. Помещик побледнел, затрясся и упал без чувств, испуская изо рта пену. Иларион приказал келейнику сиять с правой ноги посетителя сапог, из которого после этого выпал крес­тик, который нечестивец попирал своей пятой. Пришедшего в чув­ство в полном изнеможении посетителя Иларион напоил богоявленской водою, и тот успокоился. Затем старец стал поучать его, советуя подумать о душе своей, оставить нечестие и переменить жизнь: «Покайтесь и молитесь Богу, и милосердный Господь простит грехи и беззакония ваши». На что помещик признался, что он состоит в тай­ном обществе, и дал страшную клятву вести именно такой образ жиз­ни. «Ваша клятва, – возразил Иларион, – страшна только для вас. Я вам ручаюсь, что если вы с чистым раскаянием обратитесь к Богу, непостижимо и неизреченно благому и милосердному ко всем, в осо­бенности к искренне кающимся грешникам, – будете помилованы Господом, Который за наши грехи благоволил принести Себя в жер­тву умилостивления правде Божией. Поезжайте домой, в Москву не ездите, читайте книгу, которую я дам вам; подавайте бедным милос­тыню без разбора всем. Во имя Христа, Спасителя нашего, и наве­щайте меня». Сначала этот помещик старался исполнять советы Илариона, но потом все же уехал в Москву и там злополучно окончил свою жизнь.

В последнее время пребывания в селе Колычеве Иларион жил в уединенной келии, устроенной для него данковским помещиком Вла­димиром Николаевичем Меньшиковым в глубоком овраге. Подвиж­ник был обеспечен всем необходимым и даже получил от своего бла­годетеля одного из лучших его крепостных – Никиту – для келейно­го услужения. К этому периоду жизни Илариона относится создание им своего духовного завещания – документального свидетельства его глубочайшего смирения. Вот его текст: «Во имя Отца, и сына, и Святаго духа. Аминь. Боже жизни, у Которого мертвых нет. Все бо нис­ходящие во гроб к Тебе текут и у Тебя собираются в невидимом мире, – (Тебе живи суть, где тянут веки), куда вход нам неизбежен. Боже праведный! У Тебя мерило наших дел. Ужасаюся и трепещу, готовяся с часу на час к исходу от сей маловременной жизни - предстать на вечное пребывание. И возвращаюсь в землю, от нея же взят был. Разсудил я все свои тленныя вещи предоставить тленным же людям. Молю и прошу, по кончине дней моих, раздать все мое беднейшее имение самобеднейшим, да нестяжание мое видимо будет там, пред лицем Господа Бога моего. Я виновен против всех, прошу меня про­стить. А я от всей души моей прощаю всех. Убогий архигрешник Иларион отшельник. Писано от Рождества во плоти Бога Слова 1822 лета мая 28 дня, пребывания моего – иже везде».

К тому времени здоровье подвижника было уж сильно расшатано: давал себя чувствовать ревматизм. Поэтому Иларион стал думать о постоянном пристанище. Многие из окрестных помещиков рады бы были успокоить у себя великого подвижника, но ему всех угоднее было приглашение благочестивого Ивана Ивановича Раевского, владельца села Троекурово Лебедянского уезда. Он сам рассказывал впоследствии сестрам своей маленькой общины, что, путешествуя с юных лет в Киев, Воронеж, Задонск или Елец, он всегда старался зайти в Троекурово и любил отдохнуть там у строившейся церкви во имя Успения Божией Матери под тенью высоких и густых лип и берез: «Тишь такая, кругом зелень, прохлада – словно рай земной, и расстаться, бывало, не хочет­ся, тут бы и умереть». Часто даже ночевал он там, на открытом воздухе. Его привлекала красота этого места, дышавшего миром и тишиною. После усердных и неотступных просьб Ивана Ивановича Раевского, желавшего приютить у себя угодника Божия, тот стал склоняться к тому, чтобы перебраться в Троекурово. Но сначала он сходил в Киев помолиться и посоветоваться со старцами. На возвратном пути, идя лесом, услышал Иларион голос: «Будет тебе ходить! Спасайся на од­ном месте!» Иларион пал ниц, с трепетом благодаря Господа за неиз­реченное Его Милосердие, и дал обещание остаток дней своих прове­сти на месте, которое Он ему укажет. Вернувшись в Колычево, при­шел Иларион в свою келью и не успел еще отдохнуть с дороги, как в тот же день вновь приехал к нему Иван Иванович с приглашением ехать с ним в Троекурово. Подвижник, видя в этом указание свыше, согласился и в самую полночь 3 ноября 1824 года выехал из Колычева, взяв с собою любимого келейника своего Никиту.
 

Детство и юность Илариона. Начало затворничества

Содержание

Жизнь Илариона в Троекурово