|
В селе Нижне-Ломове Рязанской губернии жил со своим семейством
крестьянин Евфимий Моргачев. Благочестивый, добродетельный, ласковый
со всеми, он считался лучшим человеком в селе. Евфимий Симеонович
старался отыскивать бедных, чтобы им помогать. Особенно любил его
приходской священник и часто посещал его для духовных бесед.
14 сентября 1806 года у него родилась дочь Евфимия. Росла она
кроткой и уступчивой девочкой, избегала детских игр и вместо них с
двенадцати лет предпочитала ухаживать за своим новорожденным братом
Игнатием, даже по праздникам, когда мать сама ей предлагала играть с
детьми. Замуж она отказалась идти, и родители ей не препятствовали,
видя ее природную склонность к уединению.
Когда Евфимии пошел восемнадцатый год, она отправилась на богомолье
в Киев. Прозорливый затворник Сезеновский Иоанн, к которому она
зашла за благословением в путь, посоветовал ей не оставаться в
Киеве, говоря, что вскоре разведутся куры и цыплята и она должна
будет их караулить. Этим он предсказал ее настоятельство в будущей
Сезеновской обители. Когда ей стали предлагать остаться в Киевском
монастыре, Евфимия, помня совет старца, отказалась. По возвращении
она выучилась грамоте и стала в свободное время читать Священное
Писание. Руководили ее духовной жизнью приходской священник Петр и
Сезеновский затворник Иоанн.
Случилось так, что собаки сильно искусали ей ноги, и она слегла. Не
надеялись даже, что подвижница поправится. Однажды, когда вся семья
работала в поле, а Евфимия лежала в амбаре одна, явился ей некий
человек, сказал, чтобы она выздоравливала, и скрылся. Евфимия тут же
почувствовала облегчение, а когда родные вернулись, они нашли ее
здоровой.
В 1825 году односельчане Моргачевых решили переселиться на новые
места, в Самарскую область. Записались и родители девушки. Евфимии
переселяться туда не хотелось: с одной стороны, она привыкла к
уединенной жизни, но с другой — ей было грустно расставаться с
семьей. Затворник Иоанн сказал ей: «Оставайся тут, ты здесь нужна».
И она решила остаться. Но родители боялись покинуть столь молодую,
неопытную в жизни девушку без своей помощи. Настала решительная
минута. Евфимия стала со слезами молиться, и неведомый голос сказал
ей: «Не бойся!» В эту минуту пришел священник Петр служить
напутственный молебен. Он посоветовал предоставить Евфимию попечению
Божиему. С сердечной грустью послушались родители духовного пастыря.
Евфимия проводила семью до города Козлова и, скорбя от разлуки с
ними, пошла в Сезеново. Затворник Иоанн встретил ее с радостью и
велел идти жить в родное село.
Там родным ее домом уже завладели чужие. Крестьяне срубили ей
небольшую келью, но печь почему-то поставить до весны не смогли, и
она зиму провела без печи. Наконец, весной келья ее была устроена.
Оставляла она ее лишь ради богослужений, для посещения затворника и
чтения Псалтири по покойникам. У себя Евфимия молилась и читала, а
для пропитания своего вязала и пряла для односельчан, а в качестве
платы брала что дадут. Иногда отец Петр и другие добрые люди
приносили ей пищу. Летом она по ночам тайно жала для односельчан и
связывала в копны хлеб. Когда это открылось, ее полюбили еще больше.
Так жила она до 1833 года, пока не выстроила себе другую, большую
келью, куда взяла жить к себе одну старушку, с которой прожила до
1840 года.
В 1838 году затворник Иоанн заложил в Сезенове семипрестольный храм
в честь Казанской иконы Божией Матери. Заботы о построении его
возложил он на старицу Дарию, жившую в Сезенове, а Евфимии поручил
собирать пожертвования на этот храм. Через год блаженный затворник
скончался. Евфимия осенью 1840 года переселилась в маленькую келью в
Сезеново. Она получила увольнение для поступления в монашество и
начала свой страннический путь. Было ей тогда 34 года.
Евфимию любили все за ее простоту, прямоту и одинаковое ласково ко
всем отношение; называли подвижницу «наша Фимуша». Желание ее было
законом для всех, что очень помогло быстрому устройству обители. В
это время у будущей старицы уже начала проявляться прозорливость.
Так, в Козлове она часто бывала в доме вдовы Придорогиной. У той
была дочь Анна двадцати лет. Ее Евфимия называла своей «казначейшей»
и, отдавая собранные в мешке деньги, говорила ей: «На, милая моя
казначейша, сочти деньги и спрячь!» Через тринадцать лет, в 1855
году, Анна Придорогина поступила в Сезеновский монастырь и все время
настоятельства Евфимии была при ней казначеей, а потом стала
настоятельницей Троекуровского монастыря. Монашеское ее имя было
Анфиса.
Когда-то простилась Евфимия с родителями, не зная даже, где они
поселятся и увидятся ли когда-нибудь. А через 17лет, собирая на храм
в Самарской области, она случайно оказалась в том селении, где они
жили, и встретила их. Радость, слезы, рассказы — все слилось в одно,
а следствием этого было то, что любимый ее брат Игнатий, неженатый,
пошел странником по святым местам, присутствовал на открытии
монастыря в Сезенове, а потом стал иеромонахом Димитриевского
монастыря в Рязанской епархии.
Благодаря хлопотам Евфимии Сезеновская монашеская община в 1849 году
была открыта, а в 1853 году переименована в Иоанно-Казанский
монастырь. Господь зримым образом помогал Евфимии в ее трудах. Так,
когда Дария поручила ей заказать иконы для иконостаса лучшим
художникам, у Евфимии было всего 30 рублей ассигнациями. Однако же
она в короткое время прислала 70 больших икон художественной работы.
Потом нужна была церковная утварь, а денег вновь не было. Евфимия
отобрала необходимую утварь в магазине и попросила подождать, пока
не соберет нужную сумму. На другой день она случайно проходила мимо
этого магазина, и хозяин предложил ей взять эти вещи, так как вслед
за ней пришел какой-то господин и отдал за них деньги.
Когда старица Дария отказалась быть настоятельницей монастыря,
избрана была Евфимия. Ее постригли в мантию с именем Серафимы, позже
утвердили игуменией и пожаловали наперсный крест. Она основала в
монастыре Свято-Троицкий храм в два этажа над колодцем, устроенным
старицей Дарией по благословению затворника Иоанна. В нижнем его
этаже были погребены затворник Иоанн и старица Дария; здесь же
похоронили потом и мать Серафиму.
Храм окружали кельи сестер, трапезная и сиротский приют с начальной
школой, где дети учились также и ремеслам. За оградой устроены были
две большие гостиницы.
На игумению Серафиму была возложена великая и трудная обязанность: в
монастыре она никогда не жила, а должна была не только созидать
обитель и храмы, но и установить монастырские правила, поселить
между сестрами любовь и послушание. Своей кротостью она сумела
приучить всех к должному послушанию, так что каждая сестра несла
свои обязанности не только без ропота, но и с радостью. Мать
Серафима каждому человеку выражала любовь свою: горе всякого
оплакивала, стараясь утешить, а бедняку помочь. Постничество свое
она скрывала, а когда оно ее изнуряло и делалось заметным, то
говорила: «Со мной недуг приключился». С четками она не разлучалась,
и умная молитва почти не сходила с уст ее. Заведет, бывало, разговор
о своих предприятиях, а сама углубится в умную молитву и уже не
слышит ни разговоров, ни советов. С шести часов вечера ей читали
жития святых, а если она не была у вечерни, то и вечерню. В 12 часов
ночи ей вычитывали правило. Затем она оставалась одна и молилась
целую ночь. Часто она ходила молиться у гробов затворника Иоанна и
старицы Дарии.
Последний раз мать Серафима была в храме 23 ноября 1876 года и
больше уже не выходила из кельи. В течение зимы часто причащалась
Святых Таин и в субботу на Сырной неделе соборовалась. В субботу и
воскресенье она приобщилась Святых Таин, затем с большим
благоговением выслушала канон на исход души. После этого попросила
священника остаться, говоря: «Зачем ты уходишь? Кто же останется
тут? Ведь сейчас я отойду! Кто же отслужит панихиду? Кто помолится с
моими сестрами и детьми во время отхода моего от мира сего?»
Ее постригли в схиму с именем Евфимии. На все вопросы она отвечала
ясно, лишь ответ на последний вопрос не был внятен. Но она
поблагодарила постригавшего и попросила чего-нибудь вкусить. Едва
отведав поданного ей апельсина, она стала терять сознание. Толпа
сестер и народа, окружавшая ее, никак не хотела расстаться с ней,
несмотря на все просьбы не беспокоить умирающую. Каждый хотел еще
раз взглянуть на нее. Она, полулежа на диване с закрытыми глазами,
два раза наклонила голову, и душа ее мирно отлетела на небо.
Блаженная кончина преподобной наступила в 12 часов дня 14 сентября
1877 года.
|
