|
Преподобный Иоанн родился 24 июня 1791 года. Его отец, Лука
Иоаннович Быков, был дворовым человеком небогатого помещика
Коротоякского уезда Воронежской губернии Феодора Кузьмина. По
свидетельству ближайших родственников, Иоанн с малых лет отличался
кротостью и незлобивостью, любил уединение и безмолвие, чурался
детских игр.
Отец Иоанна даже в преклонных годах часто ходил на богомолье в Киев
и другие святые места. Несколько раз в этих странствиях ему
сопутствовал и малолетний сын. А в 15 лет Иоанн, покоряясь особому
Промыслу Божию, вступил в духовный подвиг, известный в Православной
Церкви под названием юродства Христа ради. Тогда участились и его
странствия.
Чтобы прекратить самовольные отлучки дворового, барин отдал его для
обучения к столяру. Но Иоанн, идя скорбным путем к дверям рая, не
радел о земном. Ни угрозы, ни наказания не могли его заставить быть
внимательным к мирскому делу. Тогда приставили Иоанна пасти стадо.
Вскоре он решил навсегда покинуть родину, всецело отдаться Промыслу
Божиему и отправился в Киев. Здесь, у лаврской трапезной, вместе с
другими нищими он вначале просил милостыню, а через некоторое время
был принят в монастырь послушником.
Но помещик уже разыскивал беглого своего раба, и через некоторое
время Иоанна заковали в железо и в наказание оставили без питья и
пищи. Это было его последнее испытание на пути исполнения Промысла
Божиего.
И Господь не оставил его. Чудодейственным путем у Иоанна в достатке
было и питья, и просфор, а когда это потребовалось, оковы сами спали
с его рук. Он ушел из мира, и теперь уже навсегда.
Когда преосвященный Епифаний, епископ Воронежский, объезжал епархию
и прибыл в Задонский монастырь, ему рассказали о блаженном Иоанне,
зимой и летом ходившем босым, в ветхом рубище. Епископ благословил
будущего блаженного старца.
Селом Сезеново тогда владел князь Феодор Николаевич Несвицкий. 19
декабря 1817 года ему приснился странный сон. Князь увидел, как из
образа Корсунской Божией Матери вдруг вышел младенец трех лет и
сказал: «Возьми меня к себе на руки и дай место для молитвы, я Иоанн
многострадальный». Смущенный таким видением, князь призвал к себе
знакомую старицу Дарию. Выслушав Несвицкого, та привела к нему
подвижника. Увидев его, князь прошептал: «Вот то лицо, которое я
зрел во сне». Иоанн отказался от всех благ, предложенных ему князем.
Он поселился в полуразрушенной бане, наглухо забив в ней
единственное окно.
С тех пор блаженный, казалось, умер для мира и людей. Только
неугасаемая лампада перед иконой освещала убогое жилище, в котором
заживо похоронил себя 27-летний отшельник.
Ночь и большую часть дня Иоанн оставался один и никого не принимал.
Изредка лишь выходил на речку Сквирню за водою для себя и для
поливки деревьев. В своей келье затворник занимался рукоделием,
душеполезным чтением, иногда писал, но большей частью молился.
Иногда же в девятом часу вечера пел херувимские песни так, что
нельзя было слушать без умиления. Пищу его составляли хлеб,
картофель, манная каша, яйца, капуста, приправленные деревянным
маслом.
Для приобщения Святых Таин к затворнику приходил его духовник,
священник из Лебедяни Феодот Казанский. И сам Иоанн хаживал к нему
по ночам для исповеди.
Подвижник был совершенно чужд корысти. Из жертвуемых посетителями
вещей он оставлял себе лишь самое необходимое. Все остальное
раздавал бедным, а то выходил ночью в Сезеновский лес, и люди видели
потом развешенные на деревьях корзины с плодами, медом, холсты,
различную одежду и обувь.
По наущению Божиему, Иоанн никому не показывал своего лица. Однажды
он даже сказал, что тот, кто нарисует его портрет, сойдет с ума. И
это действительно случилось с одним художником, который пренебрег
этим предсказанием. Только келейник Иоанна, Василий, да еще очень
редкие избранные могли видеть затворника. Они описывали Иоанна так:
лицо смуглое, волосы длинные, редкие, черные, бороды почти нет,
роста он высокого, сутуловат, глаза прищуренные, в чертах всего лица
отражается мирное и светлое настроение души.
Немощное тело затворника было обременено железными веригами в 18
фунтов веса, на ногах он носил железные башмаки, обтянутые сукном.
Были у него и чугунные четки. Кузнецу города Лебедяни Иакову
Кореневу Иоанн заказал посох с крестом наверху. Впоследствии этим же
кузнецом подвижнику был сделан другой посох, в 10 фунтов веса.
Слух о строгом затворнике пронесся далеко за пределы места его
подвигов, и толпы людей стали стекаться к дверям безмолвной кельи
Иоанна.
Покоряясь путям Промысла Божиего, святой никому не отказывал в
беседе, принимал всех приходящих к нему, поучал их словами веры и
утешения. Его речь была приветлива и убедительна, хотя и прикрыта
притчами и уподоблениями. Он учил главному: исполнять заповеди Божии,
быть кротким и незлобивым, тщиться о благе ближнего. Все эти беседы
велись Иоанном через закрытые двери кельи.
Блаженный за строгую свою подвижническую жизнь был удостоен Господом
дара прозорливости и стал врачевателем душ и телес верующих.
Крестьянин села Куймань Иоанн Егоров был свидетелем того, как
однажды над головой подвижника возник необыкновенный чудесный
пламень. Примеров предсказания Иоанном будущего великое множество.
Приведем лишь несколько, касающихся основания будущего Сезеновского
монастыря.
23 октября 1826 года Иоанн взял топор и в сопровождении крестьянина
Иоанна Бирюкова пошел в лес. Там он заставил спутника вырубить кол,
положить три поклона и вбить кол в указанном месте. «Тут, — сказал
подвижник, — выстроится колокольня, и здешний колокол будет слышен
по всей Руси». «Едва ли, батюшка, — отвечал простодушный Бирюков, —
здесь не слыхать даже московских колоколов, а они известны всюду по
величине и звону». Но Иоанн, пройдя еще немного, приказал вбить
другой кол. «Тут будет наша граница, и это будет наша земля».
Неоднократно и после этого он, предсказывая точное устройство
Сезеновского храма и обители, говаривал: «У нас тут будет Киев,
Иерусалим, Афон. У нас будут священники из дворян».
Все предсказания затворника сбылись таким образом. Под словом
«колокольня» надо было понимать монастырь. Колоколом он называл
себя, так как слава его распространилась по всей Руси. В Сезеновском
монастыре хранились частицы мощей святых угодников Божиих и святые
иконы из Киева, Афона. Кроме того в монастыре совершалось такое же
благолепное служение, какое было учреждено в Киеве, на Афоне, в
Иерусалиме. Княжна Несвицкая, которой после смерти князя стала
принадлежать вся здешняя земля, действительно уступила ее монастырю
в тех границах, которые были очерчены Иоанном.
В созданном подвижником монастыре было около 400 монахинь. Иоанн еще
раньше, как бы предвидя, что многие посещавшие его вдовы и девицы в
будущем станут насельницами обители, принимал в них сердобольное,
отеческое участие, многие из женщин стали его постоянными ученицами.
Так что еще до обустройства монастырского общежития некоторые из
учениц затворника поселились в построенных для них кельях.
Обучая насельниц обители, готовя их к служению Господу, Иоанн часто
возлагал на них различные поручения. Некоторые из них были довольно
странны, а то и несбыточны, но, к удивлению послушниц, все они были
выполнены с успехом. Так укреплял Иоанн в насельницах обители веру в
Промысл Божий. Например, затворник как-то попросил послушницу
Авдотью Фролову принести ему живую сороку. Выполнимо ли это? Но
только Авдотья вышла на дорогу, как сороки слетели ей на плечи, и
одну из них она принесла учителю. В другой раз она так же свободно
принесла ему из леса живого зайца.
Слава о затворнике распространилась уже широко, но до сих пор он был
дворовым Феодора Кузьмина. Верующие стали просить его дать отпускную
Иоанну. В конце концов помещик согласился, но потребовал за это
тысячу рублей. Деньги были собраны, и Иоанна приписали к
Лебедянскому городскому обществу.
После приписки затворника к городскому обществу в 1833году один из
его почитателей, Петр Егорович Звягин, выстроил для затворника
Иоанна рядом с сезеновской церковью двухэтажную келью в виде столба.
Она была в 1853 году обращена в маленький храм в честь Преображения
Господня. В 1864 году храм был разобран, и вместо него устроен
каменный двухэтажный храм о шести престолах во имя Святой Троицы,
где потом покоились мощи затворника Иоанна.
Иоанн незадолго до смерти приказал внизу своей новой кельи, в
подполье, сделать склеп. На вопрос мастеровых, для чего это, он
ответил: «Где мой дом, там будет мой гроб».
Поучая своих посетителей, Иоанн не отказывал и болящим телесно,
врачевал их посредством освященных предметов: маслом из лампады,
теплившейся перед иконой Божией Матери, богоявленской водой,
просфорами, а чаще кореньями, сухими листьями, травами.
Давно вынашиваемое им желание — устроить в Сезеново храм и обитель —
Иоанн осуществил.
Испросив у преосвященного Арсения, епископа Тамбовского, дозволения
и благословения, Иоанн 8 сентября 1838 года, в день Рождества
Богородицы, заложил в Сезеново новый семипрестольный каменный храм,
означив пространство ограды своей железной 18-фунтовой палкой, и на
местах, где должны быть престолы храма, поставил деревянные кресты.
Подрядчик и прихожане просили его подвинуть основание храма
несколько выше, на более удобную местность, но Иоанн ответил: «Если
тронете, то не построите и в двадцать лет, а на этом месте покончите
в три года».
И точно: как начало строительства, так и его завершение, а также
рождение вокруг него обители представляют собой ряд чудесных
событий, несомненно свидетельствующих о помощи и покровительстве
Божиих.
Подрядчик не желал приступать к работе, не получив задатка и не имея
достаточного материала для всего строительства. Затворник Иоанн с
полной уверенностью заявил ему: «Подожди до завтра, Бог даст, все
будет». И что же? На другой день от неизвестных жертвователей было
привезено множество камня, кирпича, извести, леса, других
строительных материалов, а совершенно незнакомый помещик посетил
затворника и вручил ему на сооружение храма 500 рублей.
Сразу же начали рыть канавы, бутить их, и с Божией помощью случилось
чудо. Цоколь по окна был выведен всего за десять дней, тогда как,
исходя из количества рабочих, на это требовалось бы не менее шести
недель. А скоро глазам изумленных прихожан предстала и вся
величественная церковь.
Но Иоанну не суждено было видеть окончание этих трудов. Сезеновский
блаженный старец, затворник Иоанн окончил дни своей жизни 14 декабря
1839 года и был погребен близ храма. Ему было в то время 48 лет, из
которых 22 года он прожил в затворе.
Когда Иоанн умер, старица Дария послала известить о его кончине
протоиерея соборной церкви Лебедяни Аристарха Козьмина. Он приехал с
несколькими сопровождающими в Сезеново. Хотели немедленно открыть
дверь кельи, но все усилия оказались напрасными. Тогда выломали окно
и через него вошли в помещение, где увидели Иоанна, скончавшегося
возле аналоя на полу. Во время обмывания и одевания тела на Иоанне
не было заметно никаких признаков смерти, на лице даже виднелся
румянец.
Чтобы исполнить волю покойного и согласно его завещанию похоронить
его в приготовленном им самим склепе, требовалось разрешение
преосвященного епископа Тамбовского, до тех пор тело Иоанна нельзя
было погребать. В это время тысячи людей со всей округи стекались в
Сезеново на поклонение отцу и наставнику своему, с утра и до поздней
ночи его келья была полна посетителями, но, несмотря на спертый в
ней дух, тело Иоанна не поддавалось тлению, и многие ощущали
исходящее от него благоухание.
Наконец, 12 января 1840 года, по истечении 28 дней от кончины
затворника, с разрешения епархиального начальства было совершено
погребение. Во время Литургии многие видели, что на лице Иоанна
выступал пот. Больные вытирали его платками, прикладывали их к
больным местам и получали исцеление. При проводах тела к могиле
тысячи людей стремились прикоснуться к нему, и многие больные и
бесноватые в этот день возвратились домой здоровыми.
После смерти затворника Иоанна множество богомольцев посещают место
его подвигов и упокоения, обращенное в храм Святой Троицы. И все это
время останки блаженного распространяют чудодействия и исцеления на
всех приходящих к нему с верою.
|
