|
В отделе рукописей Российской национальной библиотеки в архиве
Санкт-Петербургской духовной академии хранится небольшая тетрадь из
двенадцати листов — копия письма генеральши Ефимовичевой к помещику М.Н.
Семичеву 1834 года (СПбДА А I/347). На первой странице сделана помета
карандашом: «Приготовить к печати ко дню Святителя Митрофана». В письме
рассказывается об исцелении девицы Азанчевской, воспитанницы Смольного
монастыря. Это необычное, потрясающее воображение чудо Святителя
Митрофана Воронежского, случившееся уже после его канонизации, в свое
время попало и в документы обер-прокурора Святейшего Синода
[1].
Судя по филиграни на бумаге («1833»), копия письма
сделана вскоре после описываемого события. Характер почерка, которым
написана рукопись, близок к другому документу — Службе с Акафистом
Святителю Митрофану Воронежскому, из того же собрания (СПбДА АI/186). В
Санкт-Петербургскую духовную академию рукопись Службы попала из
библиотеки первенствующего члена Святейшего Синода митрополита
Новгородского и Санкт-Петербургского Исидора (Никольского). Она
скреплена по листам интересным автографом: «Сия полная Служба с
Акафистом Святителю и Чудотвоцу Митрофану сочинена мною,
нижеподписавшимся в 1832 году, в октябре месяце, а переписана набело в
сем виде с 20-го по 23-е числа ноября месяца 1854 года, после посещения
меня во сне почившим в Бозе блаженной памяти архиепископом Воронежским и
Задонским Антонием, моею собственною рукою на тридцати трех полулистах и
сего 1857 года в 16-й день августа приложена к описанию болезней моих и
вторичного исцеления моего, дарованного мне молитвами Антония,
архиепископа Воронежского и Задонского, в ночь на 1-е октября 1832 года,
и на память Покрова Пресвятой Владычицы нашей Богородицы в Воронеже. Во
удостоверение чего с приложением именной печати моей и подписуюсь:
почетный смотритель Корсунского уездного училища и кандидат в должность
симбирского совестного судьи, титулярный советник, имеющий медали за
Отечественную войну 1812 года и настоящую Кампанию 1853, 1854, 1855,
1856 годов и всемилостивейше жалованный бриллиантовым перстнем с
вензелевым изображением всеавгустейшего имени в Бозе почившего государя
императора Николая I Павловича, Николай Александров сын Мотовилов».
Рукопись представляет, очевидно, текст самой первой Службы Святителю
Митрофану, составленной спустя два месяца после канонизационных
торжеств, но переписанной лишь в 1854 году, в канун дня памяти святого
23 ноября. Автор — Николай Александрович Мотовилов — «служка» Божией
Матери и преподобного Серафима Саровского, «питатель» Дивеевской
обители, сотаинник старца, оставивший известные записи беседы
преподобного Серафима «О цели христианской жизни». В очерке жизни
Мотовилова, написанном на основе его собственноручных записей С.А.
Нилусом [2],
сохранились упоминания о работе Николая Александровича над житием и
службой Святителю Митрофану Воронежскому.
Исцеленный преподобным Серафимом Мотовилов, нарушив благословение
старца, снова заболел и был вторично исцелен у мощей Святителя Митрофана
Воронежского на праздник Покрова Богородицы по молитвам Святителя
Воронежского Антония (Смирницкого). «Дни Серафимовы близились к закату.
...Старец, зная угрозы будущего, нависшие над головой своего служки,
отправляя его в Воронеж, как бы передал его с рук на руки другому
великому воину Христовой рати» [3]
. Находясь в Воронеже до 4 января 1833 года, Мотовилов «в покоях
архиепископа... занялся собиранием материалов для составления жития и
описания чудес Святителя Митрофана. Из одной атмосферы истинной святости
Господь перенес его в другую, исполненную благоухания Святого Духа
Божиего» [4] .
Между преподобным Серафимом и Святителем Антонием, никогда не видевшими
друг друга лично, существовала глубокая духовная связь. Старец называл
иерарха «великим архиереем Божиим». «Еще ничего не было слышно об
угоднике Божием Митрофане: не было еще никаких ни откровений, ни
явлений, а отец Серафим в нескольких словах, собственноручно написанных,
поздравлял преосвященного Антония с открытием святых мощей угодника
Божия Митрофана. Антоний показывал некоторым эту записку…»
[5]. Известно, что Святитель посылал
преподобному подарки, в частности иконы. На изображениях праведной
кончины старца Серафима — в частности на большом полотне, висевшем потом
в его келье (известно по фотографиям) — в красном углу, рядом с иконами
Спаса Нерукотворного и Святителя Николая Чудотворца, можно видеть образ
Святителя Митрофана, очевидно, присланный Воронежским архипастырем после
прославления. Все это драгоценные свидетельства почитания Святителя
Митрофана преподобным Серафимом Саровским.
В ночь преставления преподобного Серафима Святителю Антонию было во сне
его явление, о чем он поведал Мотовилову. Удивительна их беседа:
— Владыко! Вы мне не говорите, вы жалеете меня: не Вассиан к вам являлся
сегодня ночью — это Серафим был у вас! Это он, это душа его являлась к
вам сегодня: помещица — это душа моя грешная, — о ней плачет мой
батюшка, отходя ко Господу. Скажите, владыко, умер Серафим?
— Да, — отвечал святитель. — Батюшка Серафим сегодня ночью умер. Его уже
теперь не застанете! [6]
В тот же день Святитель отслужил соборную панихиду по почившему старцу.
Не только Николай Александрович, но и другие чада преподобного Серафима,
близкие Дивеевской обители, обращались к Святителю Антонию за духовной
поддержкой. В жизнеописании старца Серафима, составленном иеромонахом
Иоасафом (Толстошеевым), упомянуто, что святитель Антоний «не переставал
изливать на сирот Дивеевских, как на истинных своих детей, свое
архипастырское благословение и милости. …Пожертвовал им большой образ
угодника Митрофана, самой лучшей живописи, снимок с подлинника; и
маленьких, вершков в 6, кипарисных образов того же угодника, с лишком
100, желая, чтобы у сирот в каждой келье был этот образ; и еще 300
финифтяных образков, в благословение каждой сироте»[7].
По словам Нилуса, в 1833 году, уже после кончины преподобного Серафима,
Николай Александрович «по поручению владыки должен был заняться
составлением службы и акафиста Святителю Митрофану» [8].
Однако автограф письма Мотовилова императору Александру от 15 апреля
1866 года указывает на более раннюю дату, предшествующую аресту автора в
январе 1833 года: «…ибо я несправедливо был арестован за мое исцеление в
Воронеже в 1-й день октября 1832 года и за написание полной Службы и
Акафиста Святителю Митрофану и доселе не допущеннаго Святейшим Синодом к
печати, и за мнимое короткое будто сообщничество мое с Алексей
Петровичем Ермоловым и с Михаилом и Александром Николаевичем
Муравьевыми, и Андреем их братом…» [9]
. Очевидно, работа над текстом Службы, написанной по вдохновению, в
благодарность за свершившееся чудо в октябре 1832 года, продолжалась и
впоследствии. Духовная болезнь («адские муки»), постигшая Мотовилова в
1833 году на обратном пути из Курска, где он занимался выяснением
сведений о семье и детстве преподобного Серафима, случилась во время
разбора бумаг и чтения рукописи об исцелении у мощей Святителя Митрофана
дворянки Еропкиной. Возможно, именно недуг, мучивший Николая
Александровича до 1861 года, помешал ему завершить свое гимнографическое
творение.
В биографии Мотовилова содержится еще один примечательный эпизод — о
чудесном сохранении его жизни на реке во время поездки на Пасху в
Воронеж. Владыка его встретил словами: «Святитель Митрофан мне возвестил
чудесное спасение ваше и что вы прибудете к нашей заутрене.
Переодевайтесь скорее и идем вместе воздать хвалу Господу Богу за
избавление ваше от наглой смерти!» [10].
Эти штрихи к портрету Мотовилова заставляют вновь вспомнить обращенные к
нему слова Саровского старца: «Вот, батюшка, Господь и Божия Матерь, в
сию ночь явившись мне, убогому, в 17-й или 18-й раз, изволили открыть
мне всю жизнь вашу от рождения и до успения. И если бы Сам Господь не
вложил персты мои в раны Свои гвоздильные и в Пречистое ребро Свое,
копием пронзенное, я бы не поверил, что могут быть на земле такие жизни.
И вся эта жизнь ваша будет исполнена таких причуд и странностей оттого,
что у вас светское так тесно соединено с духовным и духовное со
светским, что отделить их нельзя» [11].
Наконец, необходимо упомянуть еще о двух чудесных явлениях Святителя
Митрофана Воронежского. Об одном из них сообщил сам Мотовилов: «Я… не
только получил исцеление [имеется в виду день Покрова Богородицы. — Я.
З.], но и столь чудное, что до сих пор, 61-го года жизни моей,
благодатию Божиею и общими молитвами великого старца Серафима и трех
святителей великих: Митрофана, Тихона и Антония пользуюсь в течение 38
лет совершенным здоровьем, о чем печатно свидетельствую во славу Господа
и Пречистой Его Матери и великих угодников Божиих. Что же касается до
явления Святителя Митрофана, то он явился мне, а не Преосвященному
Антонию, чрез два года, в 1834 году» [12].
Другое, со ссылкой на того же Мотовилова, известно из документа министра
императорского двора: «...в 1833-м году... Святитель Митрофаний,
явившись тамошнему архиепископу Антонию, велел передать ему, Мотовилову,
следующие слова: “Скажи Мотовилову, зачем знавшие Серафима ищут еще и
моей помощи, разве они не знают, что Серафим от Господа Бога получил
такую же силу благодати и чудотворений, как и я сам, а если не знают, то
пусть он и сам это узнает, и другим от лица моего передает, а у тебя
здесь есть девушки из общины Серафимовской, они принесли тебе отколок
камня, на котором Серафим 1001 день и 1001 ночь боролся с нечистыми
духами и победил их… девушки сии находятся у тебя в странноприемлище, и
одна из них, больная, просит меня об исцелении, — то скажи вдобавок ему,
что за великий подвиг сей борьбы Серафимовой на камне сем Господь и
самому камню дал силу целеб и чудотворений, и кто будет пить с этого
камня воду, тот будет исцелен благодатию Божией, а кто иметь его будет у
себя или с собою, тот будет сохраняем силою Господнею от врагов видимых
и невидимых...”» [13].
Так Святитель Митрофан тоже не оставлял своим попечением дивеевских
«сирот».
Возвращаясь к письму генеральши Ефимовичевой, хочется предположить, что
оно тоже является автографом Мотовилова и списано в связи с его работой
над изучением материалов жития и чудес Святителя Митрофана Воронежского.
Не исключено, что и Служба, и письмо (вместе с другими подобными
записями?) были переданы митрополиту Исидору вскоре после открытия мощей
Святителя Тихона Задонского в 1861 году. Во время торжественного
богослужения, возглавляемого первенствующим членом Синода, Мотовилов, по
обещанию преподобного Серафима, получил окончательное исцеление от
своего недуга. Во всяком случае, к этому году относится упоминание о
составлении им «докладной записки на имя митрополита Исидора» о его
исцелениях от святителей Воронежских [14].
При публикации текст приближен к современной орфографии и пунктуации.
Исправлены явные ошибки и описки автора. В квадратных скобках помещены
трудночитаемые места, дополнения и уточнения публикатора.
«Письмо генеральши Ефимовичевой, писанное рославскому помещику Михаилу
Николаевичу Семичеву сего года (то есть 1834-го года) в октябре месяце,
содержащее подробное описание исцеления девицы Азанчевской, страдавшей
многоразличными тягчайшими припадками беснования.
Спешу сообщить Вам самое существенное событие в жизни нашей. Какие
чудотворения милосердия Божия явлены нам! Добродетельные Соколовские
удостоились какой явной благодати. У них в [се]ле Преображенском было
сие святое событие. Дочь Василия Азанчевскаго воспитывалась в Смольном
монастыре и 10 лет одержима была ужаснейшими болезнями. Она имела
припадки беснования, слепа на один глаз и имела ногу изболевшую. Обе
монархини, покойная и нынешняя, приложили о ней многомилостивейшие
попечения. Но все искус[с]тва докторов были для нее бесполезны. И она
оставалась в лазарете безнадежных. Там удостоилась она видеть три раза
во сне Святителя и угодника Божиего Митрофана, который исцелил ей ногу,
она, проснувшись, попробовала булавкою онемелое место и с восторгом
почувствовала боль, и могла ступать с помощию ленты на ногу, ходить и
благодарить Бога. Но не решилась исполнить приказание Святителя и
угодника Божиего объявить сие чудотворение, боясь неверия молодых своих
подруг.
Год, как она отпущена из монастыря. Не имея матери, она просила
родственницу свою в Москве свозить ее в Воронеж, но болезнь той, которой
уже нет в живых, воспрепятствовала сему, чем болящая крайне огорчилась и
пожелала непременно, чтобы отвезли ее в село Преображенское к
Соколовским.
Добрая сестра Анна Андреевна Соколовская, не щадя своего здоровья,
берегла ее дни и ночи. Припадки ее становились так сильны, что самые
сильные мужчины не могли ее удержать.
10-го августа были начала чудотворений. Дочь Соколовского, Елена
Павловна Лыкишева, везла малолетнего сына в Смоленск к доктору и
заночевала в имении своем в 60 верстах от Преображенского; там нашла она
одного слугу своего умершим. И в ту ночь видит во сне, что он воскрес и
сказал ей: «Не удивляйся, это малозначущее против тех чудес, какие ты
увидишь в доме отца твоего, спеши, как можно, туда к ночи». Она,
проснувшись в таком волнении, тотчас уехала к отцу, куда и многие родные
съехались, не зная сами почему.
В 10 часов вечера начались у болящей припадки сильнее прежнего и
продолжались до 12-ти часов ночи. Наконец воскликнула она: «Верую,
святой угодник, верую, но я без ленты ходить не могу». Сии и
нижеследующие слова отрывисты, как будто кому она отвечала, и опять:
«Верую! Верую», — вскочила и, кинувшись к ногам угодника, целовала пол,
читала как бы за кем молитву, но все были в таком волнении, что никто не
собрался с силами за нею писать, потом села и говорила: «Не могу открыть
глаза, уже 10 лет закрыт... Верую, верую!» — и кинулась к ногам
угодника, после же как будто наклонилась под Евангелие, подходила под
благословение под руки, раскрывала грудь, на коей была рана и в которую
еще утром Анна Андреевна вкладывала много корпии. Вдруг вскрикнула:
«Помазал, помазал!» Какое же было поражение всех предстоящих, когда
увидели, что рана исчезла!..
В 4 часа по полуночи она упала на кровать в сильной слабости. И,
отдохнувши, спрашивала: «Видели ли вы угодника святого?» — Отвечали ей:
«Нет, мы недостойны такой благодати». Она опять сказала: «Он придет
завтра и послезавтра; и другой с ним был — Тихон Задонский, но я не
могла его рассмотреть! Так было от него светло — он принимал Евангелие
от святого угодника Митрофана».
Приветствие святого Митрофана к болящей.
«Вот и я к тебе на помощь, — твоих страданий! я прислан от Бога исцелить
тебя для прославления Его имени — терпи, мужайся и не унывай духом.
Много еще тебе будет искушений, а потом получишь исцеление. Не будешь
иметь никаких болезней, но будешь страдать за имя мое».
Молитва болящей к угоднику Митрофану.
«Угодно тебе исцелить меня. Я буду прославлять благодать, милость и имя
твое; угодно тебе прекратить жизнь мою — я, на одре смерти лежащая, в
изнеможении сил скажу: “Да будет воля твоя”».
Потом рассказывала, что Святитель Митрофан выговаривал ей, для чего она
не объявила никому в Смольном монастыре о прошедшем исцелении ноги ее,
что было приписано лечению лекарей. Она отвечала, как выше сказано, что
боялась неверия. Угодник сказал, что «кто не верит, постраждет более
тебя». Тот день это было 11-го августа — она получила исцеление глаза,
ноги, и рана на груди изчезла. Но припадки к 11-му часу стали еще
сильнее, и они (т.е. бесы) начали выговаривать, что брат ее и Лыкишева
не истинно верующие, — верующие, но вера их пополам с любопытством, и
что она сама сильнее от того страждет. В 12-м часу ночи явился ей
Святитель Митрофан, опять то же моление было, и когда пришла в себя, то
сказала, что угодник объявил ей, что в следующую ночь откроет ей жизнь,
смерть и Царствие Небесное, в 3-м часу ночи. Спросила для себя чистое
белье и сказала, что рубашка будет освящена нынеш[н]юю ночь. В 10-м часу
с нею были необыкновенные припадки, продолжавшиеся до 3-х часов. Потом
явился Святитель Митрофан, открыл ей книгу ее жизни, в коей от самого ее
детства вписаны все ее дела — добрые и дурные, ее чувства и помышления.
Потом смерть, она закричала: «Как темно, — и с ужасом искала от угодника
защиты себе и кричала: — Заступи, помоги! выведи». И как бы оборонялась
от кого-то. В сие время тело ея кусками вспухало и делалось синими
пятнами; потом в трепете и исступлении вскрикнула: «Ах, как хорошо и
светло!»
«Господи, ты очистил мою душу!» Виде[н] был необыкновенный восторг на ее
лице. Потом, опечалившись, воскликнула: «Для чего же мне еще здесь жить,
кому нужна жизнь моя... Да будет воля твоя, святой угодник, молю тебя
благословить всех, кого я назову», — и стала называть с расстановкою,
как бы давая угоднику повторять всех предстоящих, много отсутствующих и
всех православных христиан. Тут все с воплем кинулись под ее руки,
которыя она держала так, как бы получала благословение, и во все время
явления она все хватала Анну Андреевну Соколовскую: видно, что ей
хотелось подвинуть ее к угоднику, потом Святитель Митрофан мазал ее
миром, она выставляла руки и ноги и отирала рубашкою. Когда же возложил
Святитель ей на голову ее руки свои, тогда она поспешно велела разбудить
всех детей, говоря: «Лишь их невинные уста должны прикасаться к сему
освященному месту».
Отпуск святого Митрофана.
«Вступая в новую жизнь, старайся приобресть нетленные богатства:
смирение, кротость, терпение, любовь и несомненную надежду на милосердие
Творца, и да будет твоим путеводителем вера».
Пришедши в себя, она тотчас просила везти себя в Смоленск к Божией
Матери, велела снять с себя рубашку. Святитель ей сказал: «Ты будешь
исцелять больных, и тебе явится Ангел Хранитель».
18-го числа в сопровождении всех, тогда бывших, поехала в Смоленск, без
затруднения и помощи всходила и сходила по лестницам целую неделю, была
совершенно здорова, но часто задумчива, молчалива и сонлива. Ровно за
неделю до Покрова дня, в понедельник, она ослабела, и когда уснула, то
вдруг стала ясновидящею, отвечает на мысли каждого, и даже кто в третией
комнате разговаривает. Мучится, если почувствует, что кто-либо искушаем
каким-нибудь неверием; говорит такие слова, каких она никогда не умела
говорить, потом сказала: «Не думайте, чтобы я вам говорила это, нет, я
внушена Ангелом, он при мне, вот он! а в самый день Покрова Пресвятой
Богородицы покроет меня своим святым омофором. И все предстоящие будут
видеть сии чудеса».
Тут все в полном восторге хотели послать к своим знакомым, но она не
позволила, говоря: «Довольно будет тех, кому нужно быть. Богу угодно
избрать для прославления сих чудес Леонида — ректора смоленского, Павла
и Платона Егоровичей Соколовских и Платона Ращинского».
Всю неделю она была в этом положении — дни и ночи — и говорила: «Ах, как
бы я желала, чтобы вы все могли насладит[ь]ся хотя минуту этим небесным
сном, которым я теперь наслаждаюсь. Ах, как сладко, как приятно!»
Поминутно вставала, переходила в другие комнаты, тот же час засыпала и
начинала опять говорить; видно было, что она желала, чтобы весь дом
освятить присутствием сопутствующаго ей Ангела; потому что переходила из
комнаты в комнату по всему огромному дому, чувствовала, ежели кто
подъезжал к дому и говорила: «Вот еще едут верующие». Непонятно, по
какой причине съехались 60 человек — никто не будучи извещен; а кто
входил с малою верою, она начинала страдать тоской и говорить с такою
убедительностию, что каждый трепетал и приходил в должное чувство, иные
боялись, чтобы она именно не объявила грехов их, она чувствовала их
мысли и говорила: «Чтобы я не объявила их грехов, боятся иные (не
сказывая впрочем кто) и забывают, что Спаситель будет судить всех явно,
а не тайно, и что сей страх означает совесть нечистую». И в
прекраснейших изречениях начала говорить — как мы должны стараться,
чтобы очищать совесть нашу, как садовник очищает сад от дурных растений
со всеми усилиями — не вдруг, но всякой день понемногу их вырывает, так
и мы ежедневно понемногу должны искоренять наши пороки, многие хотели
записывать ее слова, но она не позволила, говоря, что «таковые слова
должны быть у каждого в сердце, а не на бумаге». Одна особа такой
почувствовала неизъяснимый трепет, приехавши в тот дом, что не могла там
остат[ь]ся, ушла в верхний этаж. Она, видя сие явно, сказала: «Бедная,
она страдает, и я страдаю».
На другой день почувствовала, что та молится Богу, и сказала: «Гибшая
душа скоро обратилась, — велела позвать ее к себе, стала над нею
молиться, чтобы Бог обратил ее к добродетели, потом нежно ее обняла и
начала говорить: — Другие думают, что мы достойнее ее, а того не знают,
что она была последняя, а теперь первая». И когда обратилась к
Соколовским, с восторгом говорила: «Добрые души — они не воображают, как
часто Ангел записывает их добрые дела, захотели вникнуть в положение
Анны Андреевны Соколовской, кроткая и милая душа страдает о сыне и
молчит, до сих пор мне ничего не сказала — он провинился и наказан. Но,
слава Богу, что он имеет наказание это в молодых летах».
Не могу вам описать всех ее разговоров, но скажу о последнем — важнейшем
происшествии. В день Покрова Пресвятой Богородицы — можете себе
представить, в каком находились волнении все во весь этот день. К вечеру
она стала слабеть и велела положить себя в спальне Анны Андреевны на ее
кровать, начались страдания — тоска о неверующих, и так она металась,
что боялись даже, чтобы у нее не отвалилась голова. Многие не могли
смотреть и вышли из комнаты, кроме Анны Андреевны и Елисаветы Андреевны
Храповицких, она не отпускала их от себя. К 9-му часу опять комната ее
наполнилась, и многие думали, что она оканчивает жизнь, грудь у нее
стала дугою, ужасно вздулась, желудок опустился, и вся охладела; хрипота
и тяжелое дыхание стало, как бывает у умирающих, потом икота. Ассон
Семенович Храповицкий, стоя ближе к ней, делает знак, что она кончается,
но вдруг она потянулась, так что все в ней кости затрещали. Лицо вдруг
оживилось, глаза заблистали какою-то небесною радостию, она подняла руки
кверху: «Ах, Богородице!» И видят все, как болящий вытянутый корпус, не
сгибая никакого члена, опускается с постели и, нисколько не сгибаяся,
она встает, дрожит необыкновенною силою. «Ниже, ниже, — при сих словах
она гнет свою голову, не сгибая колен, и сводит ее к ногам (это был
поклон ее Богородице), потом встает с молением, поднимает ногу одну,
другую для помазания миром, также руки, грудь и голову, потом складывает
руки, как под благословение, и говорит: «Богородице! позволишь!» — и
начинает всех предстоящих называть по имени каждого. Не можно себе
представить, какой сделался гул и рыдание! Все лежали ниц от страха!
Потом просила она благословения всем отсу[т]ствующим и всем православным
христианам и приклонила голову к подушке, выт[я]нутый ее корпус как бы
на воздухе, не сгибаясь, подвинулся на постелю. Богородица покрыла ее
Своим святым омофором, и она в восторге читала молитву Богородице,
кончивши оную, подняла руки кверху и воскликнула: «Свершилося! Прославим
Единородного имя Господа Бога Нашего». Вдруг стала совершенно здоровою,
веселость и радость были у нее неизъяснимые. Теперь вспоминаю что-то
необыкновенное, я застала там более 40 человек, многие были между собою
в весьма дальнем знакомстве, другие даже в неприязни, и как видели, что
сей день был освящен такою святынею, все съехавшиеся были друзьями.
Всякое дурное чувство и мысли были от них отдалены, все мы радостно
плакали, обнимая друг друга как самоближайших; каждый из нас чувствовал
такое добродушие, которое могло бы всю жизнь нашу сделать благополучною,
— о если бы могли так быть счастливы, чтобы всегда оное ощущать.
Вот какого поразительного чуда мы были очевидцами.
С истинным почтением пребываю усердная Ваша
сестра».
------------------------------
Полный текст рукописи Службы с
Акафистом Святителю Митрофану Воронежскому, написанной Н.А. Мотовиловым,
опубликован
в журнале Издательского Совета Русской Православной Церкви «Светильник.
Религиозное Искусство в прошлом и настоящем»
№ 2 (3) за 2003 год.
1. РГИА. ф. 797, оп. 3. ед. 10253, Л. 228–233
об.
2 Нилус С.А. Полное собрание сочинений. Т. 1. Великое в малом. М., 1999.
С. 151–238
3 Николай Александрович Мотовилов и Дивеевская обитель. Свято-Троицкий
Серафимо-Дивеевский монастырь, 1999. С. 54.
4 Там же.
5 Летопись Серафимо-Дивеевского монастыря /Сост. архим. Серафим
(Чичагов). М., 2002. С. 413.
6 Николай Александрович Мотовилов и Дивеевская обитель. С. 55.
7 Сказания о подвигах и событиях жизни старца Серафима, иеромонаха,
пустынника и затворника Саровской пустыни, с присовокуплением очерка
жизни первоначальницы Дивеевской женской обители, Агафии Симеоновны
Мельгуновой. Переданы иеромонахом Иоасафом. СПб., 1849. С. 110–111.
8 Николай Александрович Мотовилов и Дивеевская
обитель. С. 60–61.
9 Там же С. 150–151.
10 Там же С. 66–67.
11 Николай Александрович Мотовилов и Дивеевская обитель. С. 50–51.
12 Летопись Серафимо-Дивеевского монастыря С.
481.
13 Канонизация святых на Руси. Материалы VI Российской научной
конференции, посвященной Памяти Святителя Макария (10-12
июня 1998 года). Можайск, 1998. Вып. VI. С. 251—252.
14 Николай Алексанрович Мотовилов и Дивеевская обитель. С. 135.
|
