|
ИПОСТАСНОЕ РАЗЛИЧИЕ СЫНА БОЖИЯ С БОГОМ ОТЦОМ
Учение святого Афанасия Великого о единосущии Сына Божия с
Богом Отцом тесно связано с его учением об ипостасном различии Первого и Второго
Лиц Святой Троицы. Однако следует отметить, что к раскрытию этого вопроса
Святитель подходит очень осторожно, и не углубляется в его раскрытие. Но как ни
малы по своему объему замечания Александрийского архипастыря по данному вопросу,
они имеют большое значение для православной богословской науки.
Святитель говорит, что хотя и должно Бога Отца и Бога Сына представлять
единосущными и нераздельными между Собой по Божеству, но по личным свойствам Они
отличаются друг от друга. Бог Отец ни от Кого не рождается и не исходит. Сын
Божий предвечно рождается от Бога Отца. Это и есть ипостасное различие между
Богом Отцом и Богом Сыном. Бог Отец предвечно рождает Бога Сына, а Бог Сын
предвечно рождается от Бога Отца.
Все остальное (творение мира, промышление о нем, пришествие на землю и
вочеловечение Бога Слова, евангельская проповедь Христа, Его искупительный
подвиг, воскресение, преславное вознесение, второе славное и страшное пришествие
Христа на землю) подтверждает истину ипостасного различия и является ее
наглядным свидетельством, имеет реальность и смысл благодаря исходной точке —
предвечному рождению. «Если Бог не рождает, то и не делает, потому что Сын — Его
рождение, и чрез Него Бог делает» (II, 484). Святой Афанасий заостряет наше
внимание на этой истине, так как она является важнейшей и на ней зиждется все
домостроительство нашего спасения.
Говоря об ипостасном различии, святой отец, несомненно, имел в виду и то
обстоятельство, что из числа его слушателей найдутся такие, которые, видя его
неутомимым проповедником единосущия Сына Божия с Богом Отцом и слыша, что раз
Сын имеет все, что имеет Отец, и что принадлежит Отцу, то принадлежит и Сыну, и
кто видел Сына, видел Отца, так как в Отчем Божестве есть и созерцается Сын и
Отчий образ в Сыне являет в Нем Отца, не только обвинят его в савелианстве, но и
сами усмотрят здесь подобие и тождество и могут сделать вывод, что Сын есть Отец
и Отец есть Сын. «Напротив того, — учит Святитель, — два суть по числу, потому
что Отец есть Отец, и не Он же есть Сын, и Сын есть Сын, и не Он же есть Отец (и
вообще невозможно ни назваться, ни быть Отцом, когда нет Сына. — И.С.), но
естество одно, потому что рождение не подобно родившему, и есть его образ, и
все, что принадлежит Отцу, принадлежит и Сыну» (II, 384), так как не из вне, но
от Бога рожден.
Для того, чтобы сделать свои рассуждения доступными широким массам, Святитель
применяет аналогии (особенно при раскрытии понятия об ипостасном различии).
Понимая, что в земных условиях нельзя найти примера, который хотя бы частично
показал реальность существования Двух Ипостасей при единстве природы, он
приводит имеющие отдаленное сходство аналогии с огнем и светом, солнцем и
лучами.
Никто не посмеет возразить против той истины, говорит он, что солнце и сияние —
два света. Однако, несмотря на то, что их два, но от солнца в сиянии — один
свет, разлитый повсюду во вселенной. Подобным образом можно рассуждать и в
отношении единства по Божеству и ипостасному различию Бога Отца с Сыном Божиим.
«Ибо безумствует, кто между Отцем и Сыном поставляет хотение и совещание. Иное
дело — говорить: произошел по хотению, иное же — сказать: любит и желает Сына,
как Собственного Своего по естеству. Сказать: произошел по хотению, значит,
во-первых, предположить, что некогда Он не был, а потом, по сказанному,
допустить, что возможна наклонность к тому и другому, почему иной может
подумать, что Бог мог и не похотеть Сына. Но сказать о Сыне: мог и не быть, есть
злочестивая дерзость, простирающаяся и на Отчую сущность. Если сказать, что
могло не быть собственно принадлежащее сей сущности, то сие значит то же, как и
сказать, что Отец мог не быть благим. Но как Отец всегда по естеству благ, так
всегда по естеству Родитель. Слова же: Отец хощет Сына, и Слово хощет Отца, не
на предшествующее указывают хотение, но дают разуметь преискренность естества,
свойство и подобие сущности. Как можно о сиянии и свете сказать, что сияние не
имеет в свете предшествующего хотения, но есть по естеству рождение, изволяемое
породившим его светом, не по совещанию воли, но по естеству и в
действительности: так правильно будет сказать об Отце и Сыне, что Отец любит и
хощет Сына, а Сын любит и хощет Отца. Посему да не именуется Сын созданием воли,
и да не вводятся в Церковь Валентиновы понятия, да именуется же Сын живым
советом и истинно рождением по естеству, подобно сиянию света. Так и Отец
сказал: “Отрыгну сердце Мое Слово благо”; и согласно с сим говорит Сын: “Я в
Отце, и Отец во Мне”. Если же слово в сердце, то где хотение? И если Сын во
Отце, то где изволение? И если хотение есть Сам Он, то как совет в хотении? Это
нелепо: иначе, как говорено было неоднократно, будет Слово в Слове, Сын в Сыне,
Премудрость в Премудрости, потому что Отчий Сын есть все это. И ничего нет во
Отце прежде Слова, но в Слове и хотение, и Им изволения Отчего хотения
совершаются на деле, как показывают Божественные Писания» (II, 475 — 476).
В другом месте Святитель рассуждает: «Проповедуется Сын как в собственном смысле
рождение от Самого Отца, по подобию света. Ибо как от огня свет, так от Бога
Слово, Премудрость от Премудрого, Сын от Отца. В сем смысле и Единица пребывает
нераздельной и всецелой, и Сын Ее — не несамосущное, не несамостоятельное, но
истинно существенное Слово. А если представлять иным образом, то все сказуемое о
Сыне будет сказуемо по примышлению и неосновательно. Если же должно избегать
несообразностей, вытекающих от примышления, то следует, что истинное Слово
существенно: как Отец есть истинно, так истинно есть Премудрость. Вследствие же
сего, хотя Их два, потому что не один и тот же есть и Отец и Сын, как учит
Савелий, но Отец есть Отец, и Сын есть Сын: однако же Они — едино» (II, 480).
Проводит он также аналогию с источником и рекой. Подобно тому, как река, которая
исходит от источника, не отделяется от него и имеет ту же самую воду, которая от
источника, но источник не река, и река не источник. Здесь совершенно очевидны
два отличных друг от друга вида и наименования. Так и в отношении Отца к Сыну.
Божество Отца неизлиянно и неотлучно пребывает в Сыне. Сын всегда у Отца, в Его
лоне, и Божество Сына никогда не истощалось, так как Отец есть Начало и Родитель
Сына. Однако Отец есть Отец и никогда не был ничьим Сыном. Сын же есть Сын Бога
Отца, а не брат, ибо Отец не Сын и Сын не Отец (I, 163; II, 179).
В приводимых примерах Святитель стремится показать единство при множественности,
но не заостряет внимания на вопросе, какого рода эти единство и множественность.
Для него достаточно и того, если он находит в области чувственного бытия примеры
какого-нибудь единства природы при различии форм ее существования.
Святой Афанасий Великий изъясненяет тайну ипостасного различия между Сыном
Божиим и Богом Отцом не только при помощи аналогий и примеров из окружающей
человека природы, но и с путем логических рассуждений.
Он говорит, что «Отец не от Отца, почему и рождает не отца, который будет
рождать; и Сын не через истечение происходит от Отца, не от родившегося
рождается отца, почему рождается не для того, чтобы рождать. И посему-то в одном
только Божестве Отец есть в собственном смысле Отец, и Сын в собственном смысле
Сын, и для Них Одних сие постоянно — Отцу всегда быть Отцем, и Сыну всегда быть
Сыном. Поэтому допытывающийся: почему Сын не может рождать сына? пусть спросит:
почему Отец не имел отца? И тот и другой вопрос нелеп и исполнен всякого
нечестия; Как Отец — всегда Отец, и никогда не был сыном: так Сын — всегда Сын,
и никогда не будет отцом. В сем паче и открывается, что Сын есть начертание и
образ Отца, пребывает тем, что Он есть, и не изменяется, но имеет от Отца
тождество бытия. Посему, если изменяется Отец, то пусть изменяется и Образ Его;
ибо каков Родивший, таково и Сияние Его, таков и Образ. Если же Отец непременен,
тем и пребывает, что Он есть; то по необходимости и Образ Его пребывает тем, что
Он есть, и не пременится. Сын же — от Отца; поэтому Он — не иное что, а то
самое, что собственно принадлежит Отчей сущности» (II, 190 — 191).
Отсюда: как Отец, будучи один, никогда не перестанет быть Отцом, так и Сын,
будучи один, никогда не перестанет быть Сыном, ибо Один рождает, а Другой
рождается. Это и есть отличительное свойство Сына в отношении к Отцу. Если же
кто не утверждает этого, тот не признает, что Слово — Сын Божий по естеству и в
подлинном смысле (III, 325).
Бог Сам по Себе не сложен, но абсолютно прост. Поэтому святой Афанасий восстает
против утверждения о том, что Премудрость есть качество в Отце, а следовательно,
что Отец есть источная Премудрость, как несообразного с учением Священного
Писания.
«В Бесплотном нет истечения. В Него не бывает и притечения, как случается это у
людей, но будучи прост по естеству, Он — Отец Единого и Единственного Сына.
Потому и Сын — Единороден и Один есть в “недре Отчем” (Ин.1,18). А что Он Один
от Отца, — это показывает Отец, говоря: “Сей есть Сын Мой возлюбленный, в
Котором Мое благоволение” (Мф. 3, 17)» (I, 327).
Отец познается через Сына, и Им производится и совершается промышление о всем. В
этом также можно видеть, по мысли Святителя, ипостасное различие Сына Божия с
Богом Отцом. «Речения: дадеся и предана и все им подобные не показывают, что Сын
некогда не имел, — сие можно видеть из другого подобного изречения. Сам
Спаситель говорит: “как Отец имеет жизнь в Самом Себе, так и Сыну дал иметь
жизнь в Самом Себе” (Ин. 5, 26). Словом: “дал” дает разуметь о Себе, что Он не
Отец, а словом: “так” показывает естественное подобие и единство Сына со Отцом.
Поэтому, если было, когда не имел Отец, то явно, что было, когда не имел и Сын.
Ибо как имеет Отец, так имеет и Сын. А если нечестиво — говорить это, гораздо же
благочестивее — сказать, что Отец всегда имеет, то, когда говорит Сын, что, как
имеет Отец, так имеет и Сын, совместно ли с чем утверждать еретикам, что Он
имеет не так, но иначе? Посему более достойно веры Слово, и всегда имея все то,
что именует Себя приявшим, имеет это от Отца. Отец имеет не от кого-либо, а Сын
имеет от Отца. Как в рассуждении сияния, если самое сияние скажет: “Свет дал мне
освещать всякое место, и я освещаю не от себя, но как хочет сие свет”; то,
говоря сие, покажет не то, что некогда не имело оно сего, а, напротив,
следующее: “Я собственность света, и все, что принадлежит ему, есть мое”, так, и
еще в большей мере, должно представлять себе и о Сыне. Отец, все дав Сыну, все
опять Сам имеет в Сыне. И когда имеет Сын, Отец опять имеет это, потому что
Божество Сына есть Божество Отца. Так, Отец в Сыне промышляет о всем. Посему
таков смысл подобных этим изречений» (II, 433 — 434).
«Все сотворило Божие Слово, Само будучи не тварью, но Рождением, потому что в
числе твари ничего не сотворило равного, или подобного Себе. Рождать — прилично
Отцу, а творить — Художнику» (I, 165).
И далее Святитель рассуждает: «Смертное воскресить бессмертным — не иному кому
было свойственно, как источной жизни — Господу нашему Иисусу Христу, что научить
об Отце, упразднить же идольское служение — не иному кому принадлежало, как
вселенную приводящему в благоустройство Слову, Единому, Единородному, Истинному
Отчему Сыну» (I, 107).
Таким образом, святой Афанасий Великий усматривает в творении, промышлении о
мире, а также в воплощении и искупительном подвиге Христа Спасителя ипостасное
отличие Его от Бога Отца, как предвечно рождающегося истинного Единородного Сына
Бога Отца. Ибо и творение, и вочеловечение, и искупление человечества от греха,
проклятия и смерти было совершено не Богом Отцом, но Вторым Лицом Святой Троицы
— Сыном Божиим в силу Его ипостасной особенности.
Именно поэтому святой Афанасий делает вывод: «Единородный Отчий Сын от Отца
именуется Отцом же, впрочем не в том смысле, в каком может быть приняли бы
заблуждающиеся ариане. Напротив того, Он — Сын родившего Его Отца, Отец же
будущего века... У пророка сказано: “младенец родился нам — Сын дан нам;
владычество на раменах Его, и нарекут имя Ему: Чудный, Советник, Бог крепкий,
Отец вечности, Князь мира” (Ис. 9, 6)» (I, 172).
По учению святого Афанасия, Сын Божий имеет основание Своего бытия в существе
Бога Отца, вечно рождаясь от Него. Поэтому в Сыне Божием и в Боге Отце нельзя
видеть двух одинаково начальных Божеских существ, ибо «Отец ни от кого не
сотворен, не создан, не рожден. Сын от единого Отца не сотворен, не создан, но
рожден. Дух Святой от Отца не сотворен, не создан, не рожден, но исходящ. Посему
один Отец, а не три отца, один Сын, а не три сына, один Дух Святой, а не три
святые духа» (IV, 529).
Сын Божий имеет самостоятельное бытие, так как «иная Ипостась Отца, иная
Ипостась Сына» (IV, 528). Но при всем этом Он нераздельно существует с Богом
Отцом и составляет с Ним нераздельное единство, обладая одним и тем же
Божеством, равной славой и совечным величием, ибо «каков Отец, таков и Сын» (IV,
528).
Жизнь и сочинения святого Афанасия Великого были единой длительной борьбой
против арианства, его вероучительные горизонты охвачены христологическими
спорами и спорами о Святой Троице. Ключом богословского мышления Святителя
является догмат искупления. Он подчеркивает тождественность Слова и
вочеловечившегося Сына Божия. Он считает, что Слово является посредником в
Божественном спасении, а не просто орудием Божественной созидательности. Отсюда
в основном сотериологический характер его аргументации.
Против ариан Александрийский святитель выдвигает следующий аргумент: если бы
Христос не был воистину Богом, Он не смог бы сообщить Божественную жизнь и
подобие человеку. Святитель неоднократно подчеркивает в своих творениях
действительность воплощения и Личное единство Христа, как незаменимые условия
действенности Его искупительной смерти и воскресения. В его духовном учении
аскетизм и девство являются лишь средствами достижения в человеке Божественного
образа через Слово, Которое есть существенный Образ Отца.
Изложение творений святого Афанасия Великого отличается простотой и
безыскусственностью речи. Он всегда строго логичен и внутренне последователен.
Несмотря на высоту и непостижимость излагаемых им предметов веры, он во всем
ясен и силен, так что его слова нельзя ни извратить, ни перетолковать. Изложив
ту или иную истину положительно, он весьма часто показывает ее верность через
ниспровержение тех ложных мыслей, которыми еретики старались заменить или
извратить ее. Именно поэтому большинство его творений имеют
догматико-полемический характер.
В заключение повторим достопамятные слова, сказанные о Святителе святым Кириллом
Александрийским: «Приснопамятный отец наш Афанасий, сорок шесть лет украшавший
кафедру Александрийской церкви, с непобедимою и поистине апостольскою мудростию
противостоял хитрым и нечестивым вымыслам еретиков и своими писаниями, как бы
целительным бальзамом оживляя всю поднебесную. Сей муж поистине достоин того,
чтобы всякий смело последовал ему в вере. . . Все слова его вызывали почтение к
чистоте и святости его учения; он наполнял мир благовонным запахом своих
писаний» [23].
|
