|
СЫН БОЖИЙ ЕДИНОСУЩЕН С БОГОМ ОТЦОМ
Вопрос о единосущии Сына Божия с Богом Отцом является главным
вопросом, на раскрытие которого обращает особое внимание Святитель. О чем бы ни
шла речь в его творениях, он всегда отстаивает истину: Бог Един и Троичен в
Лицах, и раскрывает при этом тайну единосущия Всех Лиц Святой Троицы, а особенно
Сына Божия с Богом Отцом. До него и после него никто еще не говорил об этом с
такой силой и убежденностью.
Раскрыв православное понимание тайны предвечного рождения Сына Божия от Бога
Отца, святой Афанасий утверждает на этом основании, что Сын Божий не только
предвечен, но и единосущен Богу Отцу. «Взирая на Самого Сына, видим Отца, потому
что уразуметь и постигнуть Сына — значит приобрести ведение об Отце, так как Сын
есть собственное рождение Отчей сущности» (II, 181), ибо «Бог, если Он — Отец,
то без сомнения Отец Сына по естеству и Сына единосущного»
(III, 61), — говорит Святитель.
Святой Афанасий приводит многочисленные цитаты из Священного Писания,
подтверждающие вечное пребывание Сына Божия с Богом Отцом: «В начале было Слово,
и Слово было у Бога, и Слово было Бог» (Ин. 1, 1); «есть и был и грядет» (Апок.
1, 8); «от них Христос по плоти, сущий над всем Бог, благословенный во веки»
(Рим. 9, 5); «Христа, Божию силу и Божию Премудрость» (1 Кор. 1, 24) и многие
другие.
Святитель говорит также, что в Сыне и через Сына познается Бог Отец: «Кто
слышит, что свойственное Отцу сказуется о Сыне, тот и чрез сие узрит Отца в
Сыне; узрит же и Сына во Отце, когда сказуемое о Сыне сказуется также и об Отце.
Почему же о Сыне сказуется свойственное Отцу? Не потому ли, что Сын есть Отчее
рождение? Почему же и свойственное Сыну принадлежит Отцу? Не потому ли опять,
что Сын есть собственное рождение Отчей сущности? Будучи же собственным
рождением Отчей сущности, Сын справедливо именует Своим принадлежащее Отцу.
Посему, прилично и согласно с сказанным: “Я и Отец — одно”, присовокупил: “Да
разумеете, яко Аз во Отце, и Отец во Мне есть”, а прежде сего сказал еще:
“Видевший Меня видел Отца” (Ин.14,9). И в сих трех изречениях один и тот же
смысл. Таким образом, кто уразумел, что Сын и Отец едино суть, тот знает, что
Сын во Отце, и Отец в Сыне; потому что Божество Сына есть Божество Отца, и Оно
тоже в Сыне. И кто постиг сие, тот верует, что “видевший Сына видел Отца”;
потому что в Сыне созерцается Божество Отца» (II, 386). «Поелику же Сын есть
рождение от сущности, то Он и родший Его Отец суть едини по сущности» (III,
177), — заключает Святитель. «И вообще, что найдешь сказанным об Отце, то
найдешь сказанным и о Сыне, исключая одно, как замечено, что Он есть Отец» (II,
129).
Святой Афанасий показывает далее в своих рассуждениях, какие несообразности
вытекают из утверждения ариан, что Сын не предвечен и не единосущен с Богом
Отцом.
«Если Слово не вечно соприсуще Отцу, то не вечна и Троица, но прежде была
Единицею, и чрез присовокупление впоследствии сделалась Троицею, и только с
продолжением времени возросло и составилось ведение богословия. И еще: если Сын
не есть собственное рождение Отчей сущности, но произошел из несущего: то и
Троица составилась из несущего, и было, когда не было Троицы, но была Единица, и
некогда была неполная Троица, некогда же стала полною, и именно — Она неполна,
пока не приходит Сын, стала же полною, когда произошел. И уже сотворенное
сопричисляется к Творцу, несуществовавшее некогда делается предметом боговедения
и спрославляется вместе с вечно Сущим, и, что еще важнее, Троица оказывается
неподобною Себе Самой, составляемою из сторонних и чуждых между собою естеств и
сущностей! А сие значит то же, что Троицу назвать сотворенною» (II, 183).
Святой Афанасий замечает также, что Сын Божий есть живая Отчая воля,
существенная действительность, истинное Слово, Которым все сотворено и прекрасно
управляется. А это все может совершаться только Богом. Поэтому Сын Божий не
только вечен, но соприсущ вечности Бога Отца.
В подтверждение своей мысли Святитель приводит слова пророка Давида: «Поднимите,
врата, верхи ваши, и поднимитесь, двери вечные» (Пс. 23, 9). Если речь здесь о
вратах вечных, которые сотворены Сыном Божиим, «то может ли кто из нас
сомневаться еще, что Он превыше и сего вечного? Но Господь познается не столько
по вечности, сколько потому, что Он Божий есть Сын. Ибо, будучи Сыном, неотлучен
от Отца, и не было, когда Он не был, напротив того, Он всегда, и, будучи образом
и сиянием Отца, имеет и Отчую вечность» (II, 421). «А если бы не всегда было со
Отцом рождение Отчее, то это было бы уже умалением Отчей сущности» (II, 202).
Нельзя понимать единосущие Сына Божия с Богом Отцом по-человечески, телесно.
«Именуя Слово Божие рождением, представляем сие не по-человечески, и, признавая
Бога Отцом, не усвояем себе о Нем какого-либо телесного понятия, напротив того,
слыша сии уподобления и таковые речения, приличным образом разумеем их о Боге,
потому что Бог не яко человек: так, слыша речение: “единосущный”, должны мы
возвыситься над всяким чувственным представлением, и, по слову Притчей, разумно
разумевать предлагаемое нам (Притч.23,1), а потому знать, что не в изволении, но
истинно есть преискренний Сын от Отца, как жизнь из Источника и сияние от Света.
Иначе почему же речения: “рождение” и “Сын” понимаем нетелесно, а речение:
“единосущный” будем понимать как о телах, тем более что сказуемые сии
прилагаются не к разным лицам, но о Ком сказуется: “рождение”, о Том же
сказуется и: “единосущный”? В отношении к Спасителю прилично сохранять
одинаковое разумение обоих речений, и не должно объяснять одно речение:
“рождение” в добром смысле, другое же: “единосущный” — иначе, ибо в таком случае
вам, называющим Сына Отчим Словом и Отчею Премудростию, следовало бы иметь
различное понятие о сих именованиях, и иначе понимать Слово, иначе же
Премудрость. Но как сие ни с чем несообразно, потому что Сын есть Отчее Слово и
Отчая Премудрость, и Рождение от Отца едино и собственно Его сущности, так един
смысл речений: “рождение” и “единосущный”, и признающий Сына рождением, признает
Его и единосущным» (III, 167 — 169).
Святой Афанасий Великий утверждает, что Сын будет единосущен в том случае, если
действительно «Сын есть Слово, Премудрость и образ Отца, сияние» (I, 326). Далее
Святитель так рассуждает: «Поелику есть Слово, то должен быть и Отец Слова;
поелику есть Премудрость, то должен быть и Родитель Ее; и поелику есть сияние,
должен быть и свет, а таким образом и Сын, и Отец должны быть едино» (I, 391).
Тот, кто не согласен с этим утверждением святого Афанасия, все же должен
сознаться в том, что Сын отличен от всех сотворенных существ, и о Нем, по словам
Святителя, непозволительно сказать: «Было, когда Он не был, пока не рожден. Ибо
такие выражения прилично употреблять о тварях, а Сын таков же, каков и Отец. Он
собственное рождение сущности Его, Слово и Премудрость. Это есть собственность
Сына в отношении к Отцу, и это указывает на собственного Отца Сыну; почему
невозможно сказать, что Бог был когда-нибудь без Слова, и невозможно также
сказать, что Слово когда-либо не имело бытия. Ибо почему и Сын, если не от Отца?
Или, почему Слово и Премудрость, если не всегда был собственностью Отца? Был ли
когда Бог без того, что Его есть собственность? Или почему может кто рассуждать
о собственном, как о постороннем и иносущном? Все, что ни сотворено, нимало не
подобно по сущности своему Творцу, но вне Его, по благодати и изволению Его
сотворено Словом, почему и опять может, если восхочет Сотворивший, перестать
когда-либо существовать, потому что такого свойства существа сотворенные. А Кто,
собственно, есть Отчей сущности (ибо признано уже, что таков есть Сын), о Том не
дерзко ли и не злочестиво ли говорить, что Он из несущего и не был, пока не
рожден, произошел же случайно, и опять когда-либо может не быть? Как скоро
приходит только кому такая мысль, — пусть представит себе, что сим отъемлется
совершенство и полнота у Отчей сущности» (II, 187 — 188).
Справедливость своего рассуждения Святитель видит в том, что «Сын, сый от Отца
и, собственно, принадлежащий Его сущности, неизменяем и непреложен, как и сам
Отец. Ибо невозможно сказать, что от неизменяемой Сущности рождается изменяемое
Слово и изменяемая Премудрость»
(II, 211 — 212).
Сам Господь сказал о Себе: «Я есмь истина» (Ин. 14, 6). «Если же Господь Сам о
Себе говорит и показывает Свою неизменяемость, — пишет Святитель, — и святые,
тому же научившись, свидетельствуют о сем, да и по самому понятию о Боге
признается сие благочестным; то откуда заняв, примыслили противное нечестивые?
Поэтому из сердца, как из зараженного члена, изблевали они это» (II, 212).
Следовательно, Слово, приведшее в бытие все несущее, заявляет Святитель, «есть
Слово зиждущего Бога. И о сем Слове из дел Отца, совершаемых Самим Словом,
познается, что Оно во Отце, и Отец в Нем, что видевший Его видел и Отца, потому
что Слову принадлежит сущность Отца, и Сын по всему подобен Отцу» (II, 228).
«Ибо в Писаниях видим, — пишет Святитель, — всегда сущее Слово, сущее от Отца,
собственно принадлежащее сущности Того, Чье Оно Слово, не имеющее в Себе ни
предшествующего, ни последующего» (II, 305 — 306).
Итак, по словам Святителя, «всегда есть Отец и Сын; Отчее Слово, не по имени
только Слово; Слово не по примышлению, но действительно есть Сын единосущный
Отцу, не ради нас рожденный, потому что мы ради Его получили бытие» (II, 491).
Утверждая, что Сын есть Отчая Премудрость, святой Афанасий пишет: «Он, Который
есть благотворящая и просвещающая Отчая Сила, и Которым все обожается и
оживотворяется, не иносущен, но единосущен Отцу. Ибо, Его приобщаясь, делаемся
мы причастниками Отца, потому что Он есть собственное Отчее Слово. Почему, если
бы и Он был Сыном по причастию, а не самосущим Божеством и образом Отца, то не
обожал бы, будучи Сам обожаем. Ибо имеющему по причастию невозможно передавать
сие причастие другим; потому что не ему принадлежит, что имеет, но Давшему, и
что приял он, то приял как едва для него самого достаточную благодать» (III,
180).
Поэтому Святитель, говоря о вечности Слова, пишет, что «Слово не чуждо Отчей
сущности, но собственно ей принадлежит» (II, 304).
Следовательно, Слово есть Бог от Бога, и Бог бе Слово. В связи с этим Святитель
Афанасий говорит: «Поелику Христос есть Бог от Бога и Божие Слово, Премудрость,
Сын и сила, то в Божественных Писаниях возвещается посему единый Бог. Ибо Слово,
будучи Сыном единого Бога, возводится к Тому, Чье Оно Слово, так что Отец и Сын
суть два и вместе нераздельная и неразлагаемая единица Божества. Можно сказать
еще и так: одно начало, а не два начала, Божества. Отсюда и единоначалие в
собственном смысле. От сего же начала есть Слово, Сын, по естеству, не Сам Собою
состоявшийся, как другое начало, ниже вне сего начала происшедший (иначе сею
разностию производилось бы двоеначалие и многоначалие), но единого начала
собственный Сын, собственная Премудрость, собственное Слово, от сего начала
сущее. Ибо, по сказанному Иоанном, в сем начале бе Слово, и Слово бе к Богу.
Начало есть Бог. И поелику Слово от сего Начала, то посему и Бог бе Слово. Но
как одно Начало, и посему един Бог, так подлинно, истинно и действительно сущая
Сущность и Ипостась есть единая, именно та, которая говорит: “Я есмь Сущий”
(Исх. 3,14), а не две сущности, иначе будут два начала. От единой же сущности
есть Слово, Премудрость, ее собственная и неотлучная от нее Сила, по естеству и
истинно Сын: но как не иная сущность, чтобы не было двух начал, так и от единой
сущности не слово разрешаемое, не просто знаменательный глас, но существенное
Слово, существенная Премудрость, то есть воистину Сын. А если бы Слово было не
существенно, то Бог глаголал бы на воздух и имел тело ничем не преимущественнее
человеческого. Поелику же Бог не человек, то и Слово Его не может быть подобно
человеческой немощи. Как начало есть единая сущность, так одно существенное и
самостоятельное Слово сей сущности и одна Премудрость. Как от Бога есть Бог, от
Премудрого — Премудрость, от Словесного — Слово, от Отца — Сын, так от Ипостаси
— Ипостасный, от Сущности — Существенный и Самосущный, от Сущего — Сущий» (II,
478 — 479).
Исходя из сказанного, святой Афанасий пишет: «Поелику Отец вечен, то необходимо
быть и вечному Сыну. Ибо что ни уразумеем во Отце, то, без сомнения, есть и в
Сыне, как говорит Сам Господь: “Все, что имеет Отец, есть Мое” (Ин. 16, 15), и
все Мое принадлежит Отцу. Посему вечен Отец, вечен и Сын, потому что “Им и веки
сотворены” (Евр. 1, 2). Отец есть сущий; по необходимости и Сын есть “сущий над
всем Бог, благословен во веки, аминь”, как сказал Павел (Рим.9,5).
Непозволительно сказать о Сыне: было, когда Он не был. Отец есть Вседержитель;
Вседержитель есть и Сын; ибо говорит Иоанн: “есть и был и грядет, Вседержитель”
(Апок. 1, 8). Отец есть Свет, и Сын есть Сияние и Свет истинный. Отец — истинный
Бог, и Сын — истинный Бог. Ибо так написал Иоанн: “да будем во истинном Сыне Его
Иисусе Христе. Сей есть истинный Бог и жизнь вечная”
(1 Ин. 5, 20). И вообще, из всего, что имеет Отец, нет ничего не принадлежащего
Сыну. Посему-то Сын во Отце и Отец в Сыне, ибо что принадлежит Отцу, то есть в
Сыне, а также познается и во Отце. Так разумеется и сие: “Я и Отец одно”
(Ин.10,30)» (III, 56 — 57), потому «Слово есть Сый и оно вечно со Отцом, как
Сияние Света» (II, 308).
В подтверждение своих слов Святитель приводит следующие слова Священного
Писания: «мы видели славу Его, славу, как Единородного от Отца» (Ин. 1, 14); и:
«Бог послал в мир Единородного Сына Своего» (Ин. 1, 9); и: «в начале было Слово,
и Слово было у Бога» (Ин. 1, 1); и: «Христа, Божию силу и Божию премудрость» (1
Кор. 1, 24); и: «Сей есть Сын Мой возлюбленный» (Мф. 3, 17); и: «Ты — Христос,
Сын Бога Живаго» (Мф. 16, 16)» (II, 349).
Итак, говорит Святитель Афанасий Великий, «Бог имеет Сына — Слово, Премудрость,
Силу, и это есть Его образ и сияние. А из сказанного тотчас сами собой рождаются
понятия: о бытии всегда, о бытии от Отца, о подобии, о вечности рождения от
сущности, и ни одного понятия о твари или произведении» (II, 307).
«Бог есть Сый и не сложен. Потому и Слово Его есть Сый. Оно не сложно, но есть
единый и Единородный Бог и Благой, происшедший от Отца, как бы из благого
источника. Оно все приводит в устройство и содержит» (I, 68). Именно в том, что
в этом мире целое сочетается с частями, существует единый мир и единый порядок,
приводится все в движение, святой Афанасий Великий видит открытие чудесного
действия Божества Сына Божия, Который по Своей сущности пребывая вне всего, тем
не менее пребывает силами Своими во всем творении в целом. Он благоустрояет,
промышляет, оживотворяет каждую тварь в отдельности и все творение в целом,
«объемля всю вселенную и не объемлясь ею» (I, 103). Видя эту гармонию мира, мы
должны проникнуться мыслью и о Творце вселенной. «Он Словом Своим сотворил все:
и малое, и великое. И невозможно различать тварей и говорить — это сотворено
Отцем, а это — Сыном, но все сотворено единым Богом, Который, как рукою,
действует Словом Своим, и о Нем все творит. И Сам Бог, давая сие разуметь,
сказал: “все это соделала рука Моя” (Ис. 66, 2)» (I, 320).
Говоря о Сыне Божием как Творце вселенной, святой Афанасий доказывает арианам,
во-первых, что Сын Божий не тварь, но Господь и Создатель всего, а во-вторых,
что Он — истинный Сын Божий, единосущный Богу Отцу.
«Хотя и сего одного достаточно к низложению арианской ереси; однако же
неправомыслие ее можно видеть всякому и из следующего. Ежели Бог есть Творец и
Создатель, созидает же твари чрез Сына, и невозможно увидеть что-либо
приведенное в бытие иначе, а не Словом, то не хула ли, когда Бог есть Творец,
утверждать, что некогда не было зиждительного Божия Слова и Премудрости? Это
значит то же, что сказать: Бог не Творец, не имеет собственного от Себя
зиждительного Слова, но отвне превзошел, чужд Ему и неподобен по сущности Тот,
Кем Бог созидает» (II, 183).
Вся вселенная и человек сотворены Советом Святой Троицы, но нигде не сказано в
Священном Писании о Совете перед сотворением Сына Божия (это звучит кощунственно
и абсурдно), ибо «Сын есть собственное рождение Отчей сущности, ни отвне Отца.
Поэтому не совещавает о Сыне, иначе должно было бы заключить, что Он совещавает
и о Себе Самом» (II, 468). Это очень веское доказательство, приведенное святым
Афанасием в пользу вопроса о единосущии Сына Божия с Богом Отцом.
«Все создано как Словом, так и в Слове, — говорит Святитель, — потому что Оно
есть образ. Кто такую мысль имеет о Господе, тот не преткнется “о камень
преткновения” (Рим. 9, 32), но пройдет скорее к озарению пред светом истины, ибо
таково действительно мудрствование истины, хотя бы надрывались от упорства сии
ни Бога не чествующие, ни стыдящиеся, когда обличают их доводами» (I, 336).
В евангельском тексте: «Все, что имеет Отец, есть Мое» — святой Афанасий видит
самое ясное истолкование искомого, т.е. единосущия Сына Божия с Богом Отцом.
«Сие означает, — говорит Святитель, — что всегда пребывает Он со Отцом. Ибо
слова: “что имеет” дают разуметь, что Отец имеет владычество. А слова: “есть
Мое” показывают нераздельное единение. Посему необходимо должны мы представлять,
что в Отце есть нескончаемость бытия, вечность, бессмертие, и сие пребывает в
Нем не как что-либо Ему чуждое, но как в Источнике, покоится в Нем и в Сыне. И
когда хочешь представить что о Сыне, тогда познай прежде, что есть в Отце, и
потом веруй, что то же самое есть и в Сыне» (I, 171). Ибо «одна воля, одно
хотение — у Отца и Сына, потому что и естество у Них одно и нераздельно» (I,
173).
Херувимы и Серафимы, славящие Господа, замечает святой Афанасий, «не только не
смеют взирать или предстоять в прямом положении, но даже не с обнаженными, но
как бы с прикровенными лицами произносят славословие, немолчными устами в
трисвятой песни прославляя не иное что, а только Божие неизреченное естество. И
никто из богомудрых пророков, особенно сподобившихся сего видения, не возвещал
нам, что, произнося первое “свят”, Серафимы восклицают громким голосом, а второе
произносят тише, третье же — еще слабее, и потому, собственно, величают только
первую Святыню, вторую же подчиняют Ей, и третью поставляют еще ниже. Да не
приближается к нам сие безумие богомерзких и безрассудных еретиков! Всепетая,
досточтимая и достопоклоняемая Троица есть единая, нераздельная и неописуемая.
Сочетавается же неслитно, и как Единица делится несекомо. Почему досточтимые сии
живые существа троекратным возношением славословия, взывая: “свят, свят, свят”,
показывают Три совершенные Ипостаси, а единым произношением слова: “Господь”
выражают единую сущность» (I, 174).
Говоря о единосущии Сына Божия с Богом Отцом, святой Афанасий Великий проводит
для большей убедительности аналогию со светом и сиянием. «Что освещает свет, то
озаряет сияние; и что озаряет сияние, то есть освещение самого света. Так и
когда видим Сын, видим и Отец; потому что Сын есть Отчее сияние. И таким
образом, Отец и Сын едино суть» (II, 399).
Святитель находит нужным подтвердить истину единосущия и в том случае, когда он
раскрывает тайну Боговоплощения и говорит о Христе как о Богочеловеке.
Проповедуя Евангелие Царства Небесного на земле, отмечает святой Афанасий,
Спаситель как Слово Божие творит дела Отца Своего Небесного, «потому что все,
что творит и дает Отец, творит и сообщает через Него. А как Сын Человеческий, Он
же сказуется по-человечески приемлющим то, что от Него» (II, 225). Далее
Святитель рассуждает следующим образом: «И освободивший Сын действительно
доказал о Себе, что Он не тварь, не единый из созданных, но собственное Слово и
образ Отчей сущности, потому что и в начале осудил грех Отец, и Он один
отпускает грехи. Поелику Словом изречено: “земля еси и в землю отыдеши”, то
сообразно с сим Тем же Словом и о Нем совершается освобождение и отменение
осуждения» (II, 357).
Говорит также святой Афанасий о единосущии, приводя следующие слова апостола
Иоанна: «Если бы вы знали Меня, то знали бы и Отца Моего. И отныне знаете Его и
видели Его. Филипп сказал Ему: Господи! покажи нам Отца, и довольно для нас.
Иисус сказал ему: столько времени Я с вами, и ты не знаешь Меня, Филипп?
Видевший Меня видел Отца; как же ты говоришь: покажи нам Отца? Разве ты не
веришь, что Я в Отце и Отец во Мне? Слова, которые говорю Я вам, говорю не от
Себя; Отец, пребывающий во Мне, Он творит дела. Верьте Мне, что Я в Отце и Отец
во Мне; а если не так, то верьте Мне по самым делам» (Ин. 14, 7 — 11).
В акте воскресения Христа Святитель также свидетельствует истину единосущия. Он
пишет: «Господь сперва воскресил из мертвых и вознес в Себе Тело Свое, а потом
воскрешает и члены Тела Своего, да им, как Бог, дарует все, что Сам принял, как
человек. Посему Сам Себе дарует жизнь. Сам Себя святит, и Сам Себя возносит.
Когда же говорится, что Отец освятил его, и воскресил Его, и даровал Ему имя,
еже паче всякого имене, и дал Ему жизнь, явно, что через Него творит все Отец:
через Него воскрешает Его, через Него святит Его, через Него возносит Его, через
Него дает Ему жизнь» (III, 298).
«Отличительная черта веры во Христа состоит в том, — подчеркивает святой
Афанасий Великий, — что Сын Божий, сущее Божие Слово, ибо “в начале было Слово,
и Слово было у Бога” (Ин. 1, 1), сущая Премудрость и Сила Отчая, ибо Христос —
Божия сила и Божия премудрость (1 Кор. 1, 24), при скончании веков соделался
человеком ради нашего спасения. Ибо тот же Иоанн, сказав: “В начале было Слово”,
— вскоре присовокупил: и “Слово стало плотию” (Ин.1,14); а сие то же значит, что
соделаться человеком. И Господь сказал о Себе: “За что ищете убить Меня?” (Ин.
7, 19), “Человека, сказавшего вам истину” (Ин. 8, 40). И Павел, научившись у
Господа, сказал: “един Бог, един и посредник между Богом и человеками, человек
Христос Иисус” (1 Тим. 2, 5). Соделавшись же человеком и совершив
домостроительство дел человеческих, обратив в бегство и приведя в бездействие
нашу смерть, сидит Он ныне одесную Отца, сый во Отце, потому что и Отец в Нем,
как всегда был и есть выну» (III, 63).
Святой отец утверждает также в своих творениях, что Бог Отец познается через
Своего Единородного Сына: «Кто называет Бога Отцом, тот дает Ему это
наименование от Слова. Познавая же Слово, познает в Слове Создателя и понимает,
что Им все было. Поэтому не благочестивее ли и согласнее ли с истиной дать имя
Богу от Сына и назвать Его Отцом, (так как) ... имя Отец получает значение
только от Сына и Им ограничивается» (II, 207). Вся земля, говорит Святитель,
наполнилась познанием Бога потому, «что одно ведение об Отце через Сына и о Сыне
от Отца, и радуется о сем Отец, и этой же радостью веселится Сын во Отце. О чем
же радуется Отец? Не о том ли, что видит Себя в Собственном Своем образе,
который есть Слово Его?. . . О чем и Сын веселится, не о том ли, что видит Себя
во Отце? Ибо сие то же значит, что и сказанное: “Видевший Меня видел Отца”, и:
“Я в Отце и Отец во Мне” (Ин. 14, 9 — 10)» (II, 378 — 379).
Божество и образ Сына принадлежит Богу Отцу, «ибо Сын есть собственность Отчей
сущности, в Нем тварь примиряется с Богом. Так, что совершил Сын, все то есть
дела Отца. Ибо Сын есть образ Отчего Божества, Которое совершило дела. Так, кто
взирает на Сына, тот видит Отца, ибо в Отчем Божестве и есть и созерцается Сын и
Отчий образ в Сыне показывает в Нем Отца и, таким образом, Отец в Сыне. А
свойственное Отцу и Божество в Сыне показывает Сына в Отце и то, что Сын всегда
неотделен от Отца» (II, 387). «Ум Отчий уразуме Тот, Кто говорит: никто не
познает Отца, только Сын, и никто не познает Сына, только Отец, или кому откроет
Сын» (IV, 519).
Так как Сын Божий пребывает в Боге Отце и Отец пребывает в Сыне, то, заключает
Святитель, Сын есть истинный Бог, как и Отец, во всем Ему подобный и единосущный
с Ним. При этом святой Афанасий опирается на следующие слова Священного Писания
Ветхого Завета: «“Престол Твой, Боже, вовек; жезл правоты — жезл царства Твоего”
(Пс. 44, 7). Пророк же Исаия, — продолжает Святитель, — взывает: “«труды Египтян
и торговля Ефиоплян, и Савейцы, люди рослые, к тебе перейдут и будут твоими; они
последуют за тобою, в цепях придут и повергнутся пред тобою, и будут умолять
тебя, говоря: у тебя только Бог, и нет иного Бога. Истинно Ты Бог сокровенный,
Бог Израилев, Спаситель” (Ис. 45, 14 — 15). Кто же сей Бог, в Котором Бог
пребывает, — Кто кроме Сына, Который говорит: “Я в Отце и Отец во Мне” (Ин.
14,11)?» (III, 59).
Объясняя смысл слов Спасителя: «Я в Отце и Отец во Мне» (Ин. 14, 11), Святитель
пишет: «Сын во Отце, сколько сие можно постигать; потому что всецелое бытие Сына
собственно принадлежит Отчей сущности; Сын от Отца, как сияние от света, как
поток из источника. Посему, кто видит Сына, тот видит и представляет собственно
принадлежащее Отцу. Так, бытие Сына, будучи от Отца, и есть во Отце. И Отец в
Сыне... Ибо что собственно от Отца, то есть Сын. Он в Сыне, как в сиянии солнце,
как в слове ум, как в потоке источник. Таким образом, кто видит Сына, тот видит
и представляет собственно принадлежащее Отчей сущности; потому что Отец в Сыне.
Поелику бытие Сына есть Отчий образ и Отчее Божество; то следует, что Сын в
Отце, и Отец в Сыне.
Поэтому Спаситель справедливо, сказав прежде: “Я и Отец — одно” (Ин. 10, 30),
присовокупил: “Я в Отце и Отец во Мне”, чтобы показать тождество Божества и
единство сущности» (II, 384).
На этом основании Святитель Афанасий делает следующий вывод: «Сын есть всецелый
Бог. Посему, равен будучи Богу, “не почитал хищением быть равным Богу” (Флп. 2,
6)» (II, 387).
«Отец есть истинный Бог, а равно и Сын, — пишет Святитель, — потому что Он есть
Истина и Жизнь. Отец и есть, именуется так, по естеству: тоже и Сын, ибо Сам
говорит: “Я есмь воскресение и жизнь” (Ин. 11, 25). Сие сказал Он Отцу Своему:
“все Мое Твое, и Твое Мое” (Ин. 17, 10)» (IV, 330).
Следовательно, «Божество Сына есть Божество Отца; а потому оно и нераздельно; и
таким образом, един Бог, и нет иного кроме Него» (II, 385).
Это мнение не только святого Афанасия, но и других отцов Церкви, утвердивших его
на I Вселенском и других Соборах как общецерковное. На их авторитет и ссылается
Святитель в своих творениях: «Отцы, сказав, что Сын Божий от сущности,
справедливо наименовали Его и единосущным» (III, 182). «Ибо, — добавляет святой
Афанасий, — если же Он есть то, что всего свойственнее Отцу, Сила просвещающая и
зиждительная, и без Него Отец не созидает и не познается, все Им и о Нем
состоится; то почему, разумея самую истину, отречемся произнести речение, ее
означающее? Ибо что столько единоестественно Отцу, как единосущное Ему?. . . А
поелику таково и даже нераздельно со Отцом естество Сына и Божество у Сына не
случайно, но Отчее Божество в Сыне, а потому, кто видел Сына, тот видит в Нем
Отца; то почему же такового Сына не наименовать единосущным?» (III, 183 — 164).
В заключение святой Афанасий дает разъяснение слова «единосущный». «Чтобы
убедить вас не обвинять сказавших, что Сын единосущен Отцу; ... исследуем само в
себе взятое речение: единосущный, чтобы знать, настоит ли совершенная нужда в
сем речении: единосущный, есть ли это самое собственное речение, и прилично ли
сказуется оно о Сыне? Ибо и вы знаете, и никто не будет сомневаться, что
подобное сказуется подобным в отношении не к сущностям, но к внешнему виду и к
качествам, о сущностях же должно быть сказуемо не подобие, но тождество. Человек
сказуется подобным человеку не по сущности, но по внешнему виду и чертам лица,
по сущности же они единоестественны. И еще, не говорится: человек неподобен псу,
но: иноестествен с ним. Следовательно, единоестественное и единосущно, а
иноестественное и иносущно. Посему, кто называет что-нибудь по сущности
подобным, тот называет это подобным по причастию; потому что подобие есть
качество, которое может превзойти к сущности: а это свойственно тварям; твари по
причастию уподобляются Богу; ибо сказано: “егда явится, подобни Ему будем” (1
Ин. 3,2), т.е. подобны не сущностью, но сыновством, которого приобщились от
Него. Итак, если и Сыном именуется по причастию, то пусть называется у вас
подобосущным; но называемый так, Он уже не Истина, и вовсе не Свет, не Бог по
естеству. Ибо подобные по причастию не по самой истине называются подобными, но
по подобию истине, так что от причастников приобщение может отойти и быть
отнято. И сие опять свойственно тварям и произведениям. А следовательно, если
сие ни с чем не сообразно; то Он не по причастию, но по естеству и по истине
есть Сын, Свет, Премудрость, Бог; будучи же сим по естеству, а не по причастию,
в собственном смысле должен быть называем не подобосущным, но единосущным, чего
никто о других не скажет. Ибо доказано, что подобие сказуется не о сущностях. Не
безрассудно ли же прилагать к Сыну с трудом к Нему прилагаемое, а не именовать
паче Единосущным?» (III, 164 — 185).
Затем Святитель добавляет следующее: «Сила слова: единосущный познается из того,
что Сын не тварь или произведение. И кто именует Его единосущным, тот не
признает Слова тварью; кто предает анафеме сказанное выше, тот признает, что Сын
единосущен Отцу. Кто Сына Божия именует единосущным, тот именует Его Сыном
преискренним и истинным. А кто именует преискренним, тот разумеет сказанное: “Я
и Отец — одно” (Ин. 10, 30), и: “Видевший Меня видел Отца” (Ин. 14, 9)» (III,
327).
Итак, по учению святого Афанасия, «сказующий, что Отец и Сын суть два, сказует
единого Бога; так и сказующий, что Бог един, содержит в мысли двух, Отца и Сына,
едино сущих по Божеству; потому что Слово, сущее от Отца, от Него неотложно,
неотдельно, неотлучно. Возьми человеческое подобие: огонь и сияние от него; по
бытию и по видимости здесь два, но и одно, потому что сияние от огня и с ним
нераздельно» (II, 489).
Исходя из этого положения, Святитель говорит: «Божественное же учение знает Отца
и Сына, Премудрого и Премудрость, Бога и Слово, хотя совершенно сохраняет во
всем нераздельность, неразрывность, неразлагаемость на части» (II, 488).
Все сотворенное в мире, естественно, стоит ниже Творца и служит Создателю,
прославляет Его, по словам Святителя. «Сын инороден и иносущен с вещами
сотворенными, свойствен же паче Отчей сущности и подобоестествен со Отцом.
Посему и Сам Сын не сказал: Отец Мой лучший Меня есть, чтобы не предположил кто,
будто бы Сын чужд Отчего естества, но сказал: более (Ин. 14, 28), не по
какой-либо причине, и не по времени, но по причине рождения Его от Отца. Но и
сим опять изречением: более есть показал отличительное свойство сущности» (II,
245).
Таким образом, по словам Святителя, «Отец полон и совершен, и Сын есть полнота
Божества. И еще, Бог в Сыне не так, как бывает Он во святых, сообщая им
крепость; потому что Сын есть Отчая сила и Премудрость. Существа созданные
освящаются Духом через общение с Сыном; а Сам Сын не по причастию Сын, но есть
собственное рождение Отца» (II, 381).
Основываясь на Священном Писании, святой Афанасий, согласно с другими отцами
Церкви, пишет: «Он для нашего спасения снисшел, воплотился, вочеловечился, и
потом пострадал и воскрес... чтобы, слыша о страдании и воскресении, не
представил кто себе, будто бы Бог Слово изменяется, — угрожая осуждением,
постановили они (отцы Соборов. — И.С.) исповедовать непреложность и
неизменяемость Сына» (III, 359).
И далее, утверждая единосущие Сына Божия с Богом Отцом, Святитель заключает свои
рассуждения признанием единства Святой Троицы: «Отец, Сын и Святой Дух — Господь
Саваоф; едино Божество и един Бог в Трех Ипостасях» (III, 295).
|
