|
Деятельная любовь к ближнему
Особым смыслом наполняются слова о роли церковной и светской
благотворительности в становлении духовной и гражданской культуры России, когда
они звучат именно сегодня, на Свято-Елизаветинских чтениях, когда мы вспоминаем
о духовном подвиге преподобномученицы великой княгини Елисаветы Феодоровны –
основательницы и святой покровительницы Марфо-Мариинской обители милосердия.
Не случайно церковная и светская благотворительность в своих высших проявлениях
связывается в нашем сознании с ее именем и ее благими делами. Открытие
Марфо-Мариинской обители милосердия заставило современников заново осмыслить и
значимость социального служения Церкви в жизни российского общества, и высокую
миссию благотворителей из среды мирян. Роль благотворительности заключается не
только в поддержке страждущих и обездоленных, хотя эта деятельность, безусловно,
является сутью социального служения, но и в исцелении самого общества от
разрушающих его социальных язв и опасных духовных болезней.
Мы хорошо знаем, что с тех пор, как открылась обитель, перечень социальных
недугов не только не сократился, но и существенно приумножился, а сами они стали
трудноизлечимыми, ибо сегодня далеко не всегда поддаются четкой диагностике и
объективной оценке.
Чтобы раскрыть эту мысль, обратимся к «Пояснительному слову об открываемой в
Москве ее императорским высочеством великой княгиней Елисаветой Феодоровной
Марфо-Мариинской обители милосердия», произнесенному протоиереем Митрофаном
Сребрянским. В этом слове было выделено два основных социальных недуга, которые
уже тогда столь глубоко поразили жизненные центры российского общества и
государства, что сделали неизбежной последующую духовную и политическую
катастрофу, постигшую Россию и ее народ.
Первый недуг, о котором говорилось в «Пояснительном слове», был характерен (да
остается таковым и ныне) не только для одной России, но и для всего
христианского мира. Уже в то время мир высокой европейской культуры был искажен
гримасой неверия до неузнаваемости, что позднее позволило крупнейшим западным
мыслителям нелицеприятно именовать его страшным именем «постхристианской
цивилизации». В чем заключался этот порок? В том, что весь «строй жизни, – по
словам протоиерея Митрофана Сребрянского, – далеко ушел от заветов
христианства», в результате чего «понизилась ценность жизни как среди бедных
классов, так и в достаточных».
Второй недуг также хорошо известен: «современные люди погрузились в новое
язычество, худшее древнего, так как стали лицемерны».
Задумаемся: разве эти слова не применимы к оценке ситуации, которая сложилась в
современном мире и в нашем отечестве в начале третьего тысячелетия от Рождества
Христова? И существует ли сегодня, когда идет болезненный процесс восстановления
институтов гражданского общества и возрождения Православия в душах россиян,
большая опасность, чем забвение заветов христианства и связанные с ним
обесценение человеческой жизни и культивируемое неоязычество?
Что же могло быть противопоставлено отказу от христианских заповедей тогда, во
времена открытия Марфо-Мариинской обители, и чем остановить губительное
распространение язычества и социальных пороков ныне, когда возрождается и
обитель, и дух Православия в душах людей? Воистину, нет лекарства лучшего, чем
деятельная любовь к ближнему, проявляющаяся на ниве социального служения и
наполняющая это служение светом и смыслом христианского милосердия.
Замечу, что, открывая Марфо-Мариинскую обитель милосердия, ее основатели имели в
виду именно этот путь духовного исцеления – возрождение уже тогда основательно
забытого диаконисского служения христианской любви.
Никто не оспорит сказанное: «как хотите, чтобы с вами поступали люди, так
поступайте и вы с ними» (Мф. 7, 12).
Но важно уяснить, что само социальное служение – еще не панацея. Мы должны быть
во всеоружии истины Христовой, помня о том, что любое отступление от веры перед
натиском служителей тьмы ведет к погибели. Так, говоря о язычестве и
неоязычестве в их современном обличии, нам не следует смешивать эти понятия.
Необходимо различать язычников, еще не просвещенных евангельским светом, которым
через апостолов было послано спасение Божие (Деян. 28, 28), и тех, кто ныне
сознательно сбивает людей со спасительного пути, совершая тем самым особо тяжкий
грех, кто отказывается принять Евангелие как богооткровенную истину, подменяя ее
демоно-человеческой мифологией.
Среди подобных разрушительных мифов – укореняемое в массовом сознании
представление о том, что попечительство о бедных само по себе служит надежным
путем спасения, своего рода индульгенцией на все случаи жизни. Для одних
подобный миф – сладкий соблазн, искус оправдать свое маловерие или неверие, а
для других – способ целенаправленно разрушать христианские устои народной жизни,
навязывать российскому обществу под этим прикрытием взгляды, не только чуждые,
но и враждебные православной вере.
Проходящие сегодня Свято-Елизаветинские чтения собрали служителей Церкви и
ученых, которые по роду своей деятельности открыты для диалога, умеют уважать
чужое мнение, в том числе и чуждое их собственному. И это, конечно, хорошие
качества. Но замечу: мнение мнению рознь, а терпимость имеет свои границы.
Одно дело – терпимость к чужим взглядам и непохожим культурам, когда она
основывается на принципиальном и, в хорошем смысле этого слова, нетерпимом
отношении к собственным порокам и собственному маловерию. Только высокая
требовательность к себе может служить добрым основанием для межконфессионального
согласия и соработничества в социальной сфере, для уважения к чужим ценностям в
сфере межкультурного общения. И совершенно иное дело – культивирование
терпимости к духовному разложению и насильственному искоренению национальных
культур, к циничному использованию социальных потрясений и человеческих
страданий для насаждения идолопоклонничества во всех его разновидностях – от
богоборческих идеологий до нетрадиционных деструктивных культов.
Слишком велика опасность за теоретическими построениями о всеобщих гуманитарных
ценностях потерять цель диалога, уравнять несопоставимое – служение свету и
служение тьме. Повторю, что под лозунгами о социальной справедливости, правах
малоимущих и гуманитарной помощи зачастую скрываются интересы, не имеющие ничего
общего ни с подлинной социальной политикой, ни с идеалами христианского
служения.
Очень ценным является тот факт, что среди основных организаторов
Свято-Елизаветинских чтений – ученые из Государственной академии славянской
культуры. Это одно из немногих высших учебных заведений страны, где гармонично
сочетаются светское образование и высокая православная культура. Но диалог
необходимо вести со всеми, в том числе и с теми, кто находится в плену неверия и
ложного знания.
В своем отношении к лжеучителям, еретикам и адептам неоязычества мы должны быть
всегда последовательными, не поддаваться соблазну найти оправдание даже для тех
из них, кто искренне заблуждается, рассчитывая заслужить спасение добрыми
побуждениями и добрыми делами на социальном поприще. Святитель Игнатий
Брянчанинов говорил по этому поводу в одном из писем к мирянам: «Отчего не
спастись, – пишете вы, – язычникам… и так называемым еретикам? Между ними есть
предобрые люди. Погубить этих людей было бы противно милосердию Божию!»
Святитель отвечает на этот вопрос просто и ясно: если люди не придут в лоно
Церкви Христовой, погибель будет уделом всех – и добродетельных и злодеев.
В завершение замечу, что на поприще социального служения у каждого из нас свои
задачи – и у духовенства, и у мирян. При этом трудно сказать, на ком лежит
больший груз ответственности и забот. Но всех нас объединяет осознанное
понимание того, что для Церкви служение людям – дело воистину соборное, питаемое
христианской любовью, милосердием, жертвенностью.
Сегодня, когда Церковь после многих лет гонений вернула себе во всей полноте
миссию социального служения, мы должны не только бережно восстанавливать, но и
приумножать ранее утраченные навыки социальной работы, которая предполагает
сотрудничество с государством и обществом в деле служения.
Нам не следует искусственно противопоставлять многообразные формы и проявления
великого и богоугодного дара служения людям. Более того, именно к этому
многообразию следует стремиться, строя, а точнее, восстанавливая на новой основе
отношения Церкви и государства, Церкви и общества.
Служение людям – это совершенно особая область человеческой деятельности,
которую нельзя рассматривать как некую замкнутую узкопрофессиональную сферу. Это
истинная сердцевина и смысл любой человеческой деятельности – и политической, и
экономической, и профессиональной, и той, которая пронизывает повседневную жизнь
людей, их быт и внутрисемейные отношения.
У каждого из нас свой жизненный крест, и мы должны, по слову Святейшего
Патриарха Московского и всея Руси Алексия II, поступать по совести, «проявляя
христианскую любовь друг к другу, сострадая и помогая нуждающимся и обремененным
тяготами жизни, помня и осознавая свою связь с историей, отеческими традициями и
верой православной».
|
