|
— Чем определяется благотворительность
в первую очередь — религиозностью общества, его
экономическим положением или нравственным состоянием?
— Прежде всего, необходимо определиться с
терминологией. Что такое благотворительность? Казалось бы,
семантика этого слова довольно-таки прозрачна и ясна:
творить благо, совершать дела милосердия. В Православии под
благотворительностью всегда понималась и понимается такая
деятельность (общецерковная или частная), которая в сознании
людей сопряжена с понятиями милосердия, сострадания,
сочувствия, готовности оказать безвозмездную помощь всякому,
кто в ней нуждается. В этом смысле благотворительность – не
что иное, как исключительно каритативная (от лат. caritas —
любовь к ближнему) или диаконическая (от греч. diakonia —
служение) деятельность, связанная с социально незащищенными
категориями граждан. Для обозначения этого рода деятельности
иногда используют и термин «социальное служение», который,
однако, в ряде религиозных концепций и учений понимается
иначе.
Так, например, для свидетелей Иеговы социальное служение —
это привлечение новых членов. Сайентологи видят целью
социального служения своей «церкви» увеличение числа
добровольных сайентологических «священников». Некоторые
религии, особенно восточные, и вовсе далеки от концепций
социального служения.
В целом же социальное служение, или благотворительная
деятельность Церкви, включает в себя материальную,
физическую, техническую помощь и морально-духовные формы
поддержки людей, оказавшихся в трудной жизненной ситуации. В
Америке или в России, в странах Западной Европы или в Африке
– везде и всегда есть инвалиды, одинокие старики, сироты и
вдовы, заключенные, мигранты, многодетные и т. д. Всем им
нужна помощь, которую стремятся оказать и государство, и
общество, и Церковь.
И как свидетельствует история, люди, нуждающиеся в
поддержке, и те, кто готов им протянуть руку помощи, могут
жить и в экономически развитых странах, и в странах, где
социально-экономическое положение оставляет желать лучшего.
Более того, люди с малым достатком, как правило, чаще и
скорее отзываются на беду, быстрее приходят на помощь, они
более сострадательны и искренни в благих начинаниях, им не
нужны ни реклама, ни самолюбование.
Не всегда и религиозность общества определяет состояние и
содержание дел милосердия: выше уже говорилось о различном
понимании самих терминов «благотворительность», «социальное
служение». Не стоит забывать и евангельское повествование о
милосердном самарянине, который не имел права даже общаться
с иудеями, но, вопреки всем религиозным предписаниям и
традициям, тем не менее сжалился над избитым и ограбленным
разбойниками человеком – тем самым человеком, которому не
оказали помощь его единоверцы: ни священник, ни служитель
Иерусалимского храма. Почему? Да потому, что дела милосердия
– это зеркало совести, которую подвижники веры и благочестия
издревле именуют голосом Божиим в человеке. Частная
благотворительность не регламентируется нормативными актами,
а всецело подчиняется тому Божественному закону любви,
который написан на скрижалях человеческого сердца.
— Если сравнить состояние
благотворительности в царской России и в нынешней, в чью
пользу будет это сравнение и почему?
— Благотворительность как общественная
система призрения стала складываться на Руси с принятием
христианства. Пришедшие из Византии монахи принесли с собой
представление о врачевании и об общественном призрении как о
прерогативе Церкви. На протяжении многих веков монастыри
были средоточием социальной помощи сирым и убогим, увечным и
больным. Под церковным попечительством находились дома для
вдов и сирот, приюты, богадельни, больницы.
Указом императрицы Екатерины II от 7 ноября 1775 года в
губерниях были учреждены Приказы общественного призрения, в
задачи которых входила организация помощи нуждающимся путем
устройства больниц, аптек, приютов, богаделен, работных и
смирительных домов. Вместе с тем правительственная система
централизованной помощи обездоленным не могла охватить всех
нуждающихся в ней. Это обстоятельство побуждало к созданию
общественных благотворительных организаций.
Наиболее крупным благотворительным обществом в России было
Ведомство учреждений императрицы Марии. Параллельно и
независимо от него действовало Императорское человеколюбивое
общество. В различных городах России функционировали
многочисленные благотворительные общества: Патриотическое
общество, Александровский комитет о раненых и увечных
воинах, Попечительное о тюрьмах благотворительное общество,
Дамское попечительство о бедных, Общество поощрения
трудолюбия и др. Помимо этого, была развита сословная
благотворительность: каждое сословие на правах
самоуправления заботилось об оказании помощи
нетрудоспособным гражданам. В соответствии с этим имелись
дворянские, купеческие, ремесленные, епархиальные
благотворительные учреждения и заведения военного ведомства.
Существовали и частные благотворительные учреждения. На
волне демократических реформ 1860–1870-х годов возникли
церковно-приходские и городские участковые попечительства.
Социальная помощь нуждающимся в дореволюционной России была
многоукладной, как и все общество того времени. Но в каком
бы виде она ни проявлялась, ее материальную основу в
большинстве случаев составляла частная благотворительность.
Однако «великий» Октябрь 17-го внес свои коррективы в
историю социального служения Церкви. Дела милосердия стали
рассматриваться в качестве «пережитков прошлого», в сознании
людей начали насильно формировать иные взгляды и чуждые
благотворительности стереотипы. В 1929 году
благотворительная деятельность Церкви была запрещена на
законодательной основе. Последовали годы гонений и
репрессий, прервавшие опыт социального служения и
уничтожившие тысячи верующих людей.
Лишь после празднования Тысячелетия Крещения Руси в 1988
году отношения Церкви и государства начали меняться в лучшую
сторону: священнослужителям разрешили посещать страждущих в
больницах, приютах, тюрьмах. В приходах стали появляться
первые группы сиделок, а в дальнейшем – и первые братства и
сестричества. В настоящее время в Церкви существует целый
ряд диаконических организаций и инициатив: церковные
больницы и медицинские программы; медицинские станции;
патронажные и адаптационные службы; общины трезвости;
благотворительные столовые и кухни; сельскохозяйственные
проекты; программы по работе с беженцами и заключенными и
многие другие начинания.
Всю эту многогранную работу, осуществляемую приходами и
монастырями, на общецерковном уровне призван координировать
Отдел по церковной благотворительности и социальному
служению Московского Патриархата (ОЦБСС МП), образованный
определением Священного Синода Русской Православной Церкви в
1991 году.
Если сравнивать сегодняшнее положение дел в сфере
социального служения с дореволюционной благотворительной
деятельностью Церкви, то, вероятно, сравнение будет в пользу
минувшей эпохи: система призрения была многоукладной,
всесторонней и широкомасштабной. В ней принимали участие
представители всех слоев общества: от простых верующих до
членов императорской фамилии. Однако нельзя забывать: то,
что составляло содержание церковной благотворительности в
XIX веке, складывалось в течение столетий. Опыт накапливался
веками, совершенствовались формы и методы социальной работы.
По статистическим показателям мы, конечно же, отстаем от
дореволюционной России, но если посмотреть на все, что
сделано Русской Православной Церковью за минувшие
десять-пятнадцать лет в сфере благотворительности, то не
только конкретные результаты, но и сами темпы возрождения
социального служения вызывают чувство некоторого
удовлетворения и вселяют оптимизм, хотя мы и отдаем себе
отчет в том, что многое из намеченного еще не реализовано,
многое еще предстоит сделать на благо нуждающихся.
— В быту укоренилось представление о
том, что благотворительность – это бескорыстная помощь,
адресуемая Церкви, приходам и иным ее институтам, а также
помощь нуждающимся, которая поступает к ним через фонды или
непосредственно от благодетелей, но минуя Церковь. Но ведь и
сама Церковь занимается благотворительностью, в частности
ОЦБСС. Каков ее объем? В чем она выражается?
— Отдел по церковной благотворительности
и социальному служению — это одно из синодальных учреждений
Русской Православной Церкви, в структуру которого входят
сектор социального служения, медицинский сектор, секторы по
работе с беженцами, связям с епархиями, связям с
общественностью, реставрационно-строительный сектор. В
ведении Отдела находится Центральная клиническая больница
Московского Патриархата на 226 койко-мест, Координационный
совет женских благотворительных организаций и Патронажная
служба.
Взаимодействие с министерствами и ведомствами социального
блока, участие в работе Общества православных врачей,
воссоздание больничных храмов, патронаж престарелых на дому,
окормление детских домов, оказание помощи беженцам и
пострадавшим от стихийных бедствий, реставрация
единственного в Москве храма для инвалидов-колясочников и
строительство богадельни, обеспечение благотворительных
столовых продуктами питания, распределение гуманитарной
помощи, организация рождественских елок и пасхальных
праздников, участие в конференциях и семинарах — вот,
наверное, те основные направления деятельности Отдела,
которые возникли в ответ на нужды людей, их беды и
несчастья.
Если же говорить конкретно, то следует упомянуть о целом
ряде социально значимых проектов Отдела по церковной
благотворительности и социальному служению. Это
антиалкогольная программа, разработанная совместно с
Трентийской епархией Римско-Католической Церкви;
школа-интернат для 80 неблагополучных детей; программа «Дети
Чернобыля» по организации диагностического лечения 837 детей
в Италии; оказание помощи беженцам в Чечне и Ингушетии, а
также пострадавшим от стихийных бедствий на острове Сахалин,
в Якутии и Краснодарском крае на общую сумму 2074 тысячи
долларов США. За 12 лет существования Отдела в 31 субъекте
Российской Федерации среди более 5 миллионов человек было
распределено 60 590 тонн продуктов питания, вещей и
медикаментов.
— Соответствует ли действующее
законодательство, связанное с благотворительностью,
состоянию этого института в нашей стране? Если нет, то в чем
эта неадекватность? Не сдерживает ли законодательство
развитие благотворительности? Не окажется ли, что если мы
пойдем по пути либерализации законодательства, оно опередит
возможности общества в этой сфере?
— «Времена меняются, и мы меняемся вместе
с ними», – утверждали древние римляне. Жизнь общества — будь
то сфера политики или экономики, культуры или быта –
изменчива. Люди пишут законы, принимают и совершенствуют их,
они же их и отменяют. Руководствуясь чувством меры и
гражданского долга, законодатели стремятся найти ту золотую
середину, благодаря которой закон отвечал бы духу времени,
возможностям государства и общества, чаяниям народа. Но,
увы, не всегда это удается, поскольку несовершенство, какой
бы сферы человеческой деятельности оно ни касалось, есть
производная от несовершенства человеческой души,
человеческого сердца.
Казалось бы: как можно регламентировать проявление добра и
милосердия, как можно постатейно расписать формы и методы
сострадания и сочувствия? Ведь любовь к ближнему, о которой
говорил Христос Спаситель, не знает ни границ, ни
расстояний, ей неведомы национальные, религиозные или
возрастные отличия. Но жизнь в изменчивом мире, полном
противоречий и несовершенства, вынуждает нас, граждан
земного Отечества, соблюдать рукотворные законы, какими бы
суровыми или либеральными они ни были. Однако это не
является непреодолимым препятствием для совершенствования
законодательной базы и посильного участия в выработке
социальной политики государства.
— Известно, что благотворительность
одним в помощь, а другим в искушение. Порой так трудно не
поддаться соблазну. Можно ли законодательно противостоять
этому явлению?
— Отвечая на этот вопрос, мне хотелось бы
отметить различные уровни или формы проявления
благотворительности.
Во-первых, это касается частной благотворительности. Сегодня
на улицах российских городов, в метро и на вокзалах можно
встретить беспризорников, женщин с детьми, инвалидов,
которые не просят милостыню, а вымогают ее. Существует
профессиональное, в ряде случаев организованное и
направляемое кем-то попрошайничество: нечистые на руку люди
эксплуатируют чувство сострадания, превращая благое дело
оказания помощи в фарс, средство наживы и источник дохода.
Нищие в состоянии алкогольного опьянения – еще одно
искушение для сердца милующего: подавать или не подавать им
деньги? Лучше, по мнению святых отцов, таковым подавать
кусок хлеба, а не деньги, поскольку они могут быть
использованы не во благо просящего о помощи.
Следует сказать и о многочисленных сборщиках пожертвований
на храмы и монастыри, облаченных в священнические или
монашеские одежды. Священноначалие Русской Православной
Церкви не раз заявляло, что никто из монашествующих или
священнослужителей не имеет права собирать деньги на улицах
и в транспорте. Более того, и миряне лишены такой
возможности, если не имеют на то разрешения местного
епископа. Вызывает чувство недоумения тот факт, что
облаченные в рясы лжесборщики вместо того, чтобы
присутствовать в храме на богослужении, стоят в праздничные
и воскресные дни на улице с ящиками и кружками для сбора
денег, которые жертвуются доверчивыми прохожими и
пассажирами.
Во-вторых, благотворительная деятельность в ряде случаев
омрачена такими негативными явлениями, как обман,
фальсификация отчетов о распределении гуманитарной помощи и
использовании средств, вымогательство, воровство, обмен и
продажа гуманитарной помощи и т.д. Соблазн наживы для
некоторых велик. Желание обогатиться или чем-то обзавестись
за счет других, за счет бедных и пострадавших губит людей,
разрушает человеческие взаимоотношения, подрывает доверие, а
в конечном итоге служит препятствием для доброхотов
заниматься благотворительной деятельностью в принципе.
Произвол чиновников, которые росчерком пера могут ограничить
ваше право на социальную работу или наложить запрет на то
или иное социально значимое начинание, — еще одно
препятствие, с которым сталкиваются почти все религиозные и
общественные организации.Не только можно, но и нужно
законодательно противостоять таким людям и осуществляемой
ими деятельности.
— Насколько значительна
благотворительная помощь, поступающая из-за рубежа? Есть ли
особенности в ее законодательном регулировании? Сопоставима
ли она с нашей, российской благотворительной помощью?
— Если касаться опыта сотрудничества с
зарубежными благотворительными организациями Отдела по
церковной благотворительности и социальному служению, то при
поддержке наших западных собратьев нам удалось сделать
многое. Прежде всего, речь идет об оказании с их стороны
консультативной помощи, организации обучения церковных
социальных работников, поскольку в 90-е годы, когда Церковь
на законодательном уровне получила возможность вновь
заниматься благотворительностью, первоочередной задачей
являлось возрождение опыта социального служения,
приобретение тех навыков, которые были утрачены за 70 лет
советской власти.
Некоторые Церкви Запада и США поддержали финансово наши
благотворительные проекты. Это касается Центральной
клинической больницы Московского Патриархата, семейных
клубов трезвости, ортопедической мастерской, детского
приюта, программы «Дети Чернобыля», организации помощи
беженцам и пострадавшим от стихийных бедствий. Традиционной
формой сотрудничества является направление в адрес Отдела по
церковной благотворительности и социальному служению
гуманитарной помощи. Однако, к нашему и наших многолетних
партнеров сожалению, некоторые совместные программы по воле
госчиновников прекращены. И у нас нет возможностей, чтобы за
счет российских благотворителей восполнить то, что было
потеряно в результате без-ответственного и сиюминутного
решения бюрократов, чтобы возобновить те проекты,
единственная цель которых — оказание помощи нуждающимся.
|
