|
— Ваше Высокопреосвященство, в
последние годы много говорят о необходимости возрождения
духовности, однако вкладывают в это понятие различный смысл.
Как бы Вы определили его?
— Сейчас модно говорить о духовности,
особенно в светских кругах. Люди искусства считают, что они
вносят большую лепту в развитие духовности народа. Может
быть, есть здесь доля правды, но именно доля, потому что
духовность достигается, прежде всего, путем работы над
собой. Мы имеем опыт такой духовной работы святых отцов,
аскетов, подвижников, тех людей, которые отдали свою жизнь
за Христа.
Мое определение понятия «духовность» может быть дано только
с точки зрения традиции Русской Православной Церкви. Каждый
человек, вступая на путь духовной жизни, начинает понимать,
что в Православной Церкви есть все для того, чтобы человек
сделал свою жизнь духоносной, чтобы истины Евангелия стали
внутренним законом его жизни, чтобы из Евангелия он черпал
глаголы жизни вечной.
Достижению высот православной духовности способствуют,
прежде всего, молитва, послушание, обязательное для каждого
человека, где бы он ни трудился. Взаимная обязанность
супругов, обязанности родителей по отношению к детям и детей
к родителям — все это связано с послушанием. Целомудренное
поведение человека, соблюдение постов, которые ведут к
духовному очищению, также служат стяжанию духовности.
Наконец, если человек начинает изучать опыт святоотеческой
духовности — творения Исаака Сирина, Ефрема Сирина, Симеона
Нового Богослова, Игнатия Брянчанинова, беседу преподобного
Серафима Саровского с Мотовиловым, он постепенно осваивает
уникальный опыт человечества по стяжанию подлинной
духовности. Когда человек идет по пути, указанному святыми
отцами, происходит чудо: чем больше человек отдает, тем
богаче он становится. В этом, я думаю, коренное отличие
православной духовности от светской.
— Владыка, в беседе с Мотовиловым, о
которой Вы упомянули, преподобный Серафим говорит, что целью
жизни христианина является стяжание Святого Духа. Иными
словами, духовность каждого христианина — это собственно
причастность Святому Духу. Но давайте поговорим в широком
плане о духовно-нравственном состоянии общества. Как бы Вы
его оценили? И в чем, на Ваш взгляд, заключается роль Церкви
в духовном возрождении России?
— Это вопрос довольно сложный, на него
нельзя ответить однозначно. Говорить о бездуховности нашего
народа будет не совсем верно. Я думаю, всех должно
беспокоить состояние безразличия, покорности судьбе,
безысходности, которое сейчас доминирует в нашем обществе.
Жизнь часто ставит человека в тупик, а тупиковые ситуации
создаются не только в сфере материальной, но и духовной.
Христос говорил, что если человек познает истину, истина
сделает его свободным. И это действительно так. Истина
Христова — истина вечная, это краеугольный камень, который
должен быть положен и в основание личной жизни христианина,
и в основание общественной и государственной жизни. Если нет
этого основания, постепенно нарушается духовный баланс в
жизни человека, что приводит к катастрофам, которые иногда
заканчиваются даже самоубийством. И причина самоубийств не
бедность и не нищета. Человек богатый, обеспеченный так же,
как и бедный, нередко кончает жизнь самоубийством. Он тоже
не справляется с проблемами, поставленными перед ним
действительностью. Богатство не делает человека свободным от
тех нравственных терзаний, к которым приводит состояние
бездуховности. Я уверен, что наше общество исцелилось бы,
если бы нам удалось возродить духовность в народе. А
начинать надо с того, чтобы каждый человек занял активную
позицию в жизни. Только истина Христова дает человеку
возможность посмотреть на жизнь другими глазами и найти
нравственную опору.
К сожалению, то, что якобы делается для возрождения
духовности через телевидение, литературу, искусство, часто,
наоборот, ведет к развращению человека. А если общество
становится нравственно разложенным, оно готово принять на
веру любую теорию, любую философию, и эта философия будет
жить и процветать. Можно привести такой пример: после
революции верующей России была предложена коммунистическая
идеология, и вчерашние христиане Святой Руси вдруг стали
гонителями христианства. Это ведь парадокс. В этом случае мы
можем говорить о подмене духовности в нашей стране
псевдодуховностью.
Я хотел бы еще раз подчеркнуть опасность состояния
теплохладности, безразличия. Человеку надо быть активным, и
мы призываем, чтобы он был активен в добре. Эта активность в
добре должна быть плодом Святого Духа. Необходимо стремиться
к нравственному совершенству, к святости, к деланию добрых
дел, заботиться о том, чтобы ближнему было хорошо. Каждый
должен хорошо работать на том месте, на котором поставлен,
будь то рабочий, крестьянин, президент, патриарх, священник.
Все это наполняет внутреннюю жизнь духовным смыслом.
— Вы упомянули о том критическом
моменте в истории нашей страны, когда произошла подмена
истинной духовности лжедуховностью, идеологией, навязанной
народу. Сейчас мы переживаем другой критический момент,
когда страна выходит из идеологического плена. Интересно,
что о духовном возрождении сейчас говорят не только люди,
непосредственно связанные с духовной сферой, но и те,
которые в недавнем прошлом являлись апологетами
воинствующего атеизма, а сейчас столь же воинственно
пропагандируют идеологию, соединяющую Православие с
националистическими, шовинистическими идеями. Не происходит
ли в таких случаях подмена истинно православной духовности
неким суррогатом?
— Вы знаете, мы с вами живем в очень
интересное время. Действительно, нас сейчас не заставляют
вступать ни в какие партии, не преследуют за те или иные
убеждения, мы живем в условиях свободы. Эта свобода
предполагает и подразумевает, что мы можем ответить на вызов
времени. Что будет с нашей Россией, с нашим обществом, каким
мы его увидим? Это зависит от каждого из нас.
Мы, православные люди, конечно, заинтересованы в том, чтобы
каждый человек получил возможность узнать истину и узнал ее.
Я как епископ Церкви прежде всего заинтересован в том, чтобы
человек открыл для себя ценности Православия, потому что, с
моей точки зрения, это осуществление свободы совести каждого
гражданина. Мы живем в конкретном геополитическом
пространстве – в России, которая имеет свои духовные,
культурные, политические, экономические корни. Чтобы
понимать свою историю, чтобы взять из нее что-то доброе,
необходимо увидеть в Православии не только византийский
блеск богослужения, который некоторых восторгает, а
некоторых, наоборот, отвращает от Церкви, но в первую
очередь его духовную сущность.
И если человек усвоит основы Православия, никакие партии,
которые носят название православных, но на самом деле ничего
общего с Православием не имеют, не собьют его с истинного
пути. Я встречался с лидерами таких партий: они не имеют
никакого понятия не то что о Православии — о Боге. Но
поскольку это модно, они создают православные партии или
что-то в этом роде. Конечно, это недопустимо, это
безнравственно. Нравственный человек никогда не позволит
себе спекулировать верой.
Коснемся такого понятия, как патриотизм. В России всегда, во
все исторические периоды существовал подлинный патриотизм.
Но есть ведь и ложный патриотизм, проявляющий себя в
уродливых формах шовинизма, антисемитизма. Россия никогда не
была антисемитской страной. Если вы посмотрите духовную
литературу, например труды митрополита Антония Храповицкого,
то увидите, что он очень много говорит об антисемитизме как
нездоровом явлении. Настоящие православные патриоты России
никогда не позволят себе оскорбить человека другой нации,
другой веры. Мне всегда вспоминаются слова Достоевского о
том, нравственно или безнравственно преследовать сектантов.
Он говорит, что всегда задумывался над тем, как бы Христос
ответил на этот вопрос, и всегда получал ответ, что Христос
никогда не стал бы преследовать инакомыслящих.
Я уверен, что национализм, шовинизм, антисемитизм
несовместимы с подлинным патриотизмом, с православным
пониманием роли человека в обществе, в государстве. Церковь
никогда не поддерживала этих маргинальных движений.
— Вернемся к разговору о духовности. С
понятием «духовность» в православной традиции тесно связано
понятие «духовничество». Какими качествами, на Ваш взгляд,
должен обладать духовник в современной России? В декабре
2000 года Святейший Патриарх в выступлении на епархиальном
собрании резко критиковал некоторых священнослужителей за
неправильный подход к духовничеству и к таинству исповеди.
Вскоре после этого Священный Синод принял особое
определение, посвященное злоупотреблениям в духовнической
практике. Вы уже высказывались по поводу этого определения в
«Независимой газете», отметив, что Священный Синод лишь
напомнил о том, что всегда было учением Церкви и что должно
быть известно каждому священнику. И все же, почему именно
сейчас возникла необходимость в таком напоминании?
— Я думаю, что возникновение проблем в
области духовничества — закономерное явление в жизни нашей
Церкви и нашего общества. Сейчас открылось очень много новых
общин, храмов, мужских и женских монастырей. Опытных
священников не хватает, тогда как человек всегда хочет
видеть в священнике именно опытного духовного отца,
способного дать добрый совет, а не только требоисполнителя.
Вспомним, как готовили себя к духовничеству преподобные
Сергий Радонежский, Серафим Саровский, Оптинские старцы.
Преподобный Серафим молился 1000 дней и ночей в одиночестве
на камне, преподобный Сергий ушел на гору Маковец, и только
спустя несколько лет вокруг него стала собираться братия,
преподобные Оптинские старцы тоже сначала уходили в затвор,
а потом уже начинали духовно окормлять народ. Суть затвора в
том, что в это время человек полностью соединяется с Богом,
молится, размышляет о своей жизни, просит о прощении своих
грехов. И только потом, когда эти святые очищали свои души и
становились жилищами Святого Духа, они выходили к народу,
имея дар прозорливости и видения человека во всей его
полноте. Только тогда они могли оценить человека и дать ему
те или иные советы или епитимьи за грехи. Теперь этот
духовный опыт, к сожалению, в значительной степени утерян.
Жизнь резко затребовала от нашей Церкви ответов на насущные
вопросы. К сожалению, представители нового поколения
священнослужителей, иногда сами не разобравшись в своей
душе, не наведя порядок в своей жизни, берут за основу не
совсем те принципы, которыми руководствовались великие
подвижники Церкви. Считая себя очень опытными, такие
священники привносят в Церковь дух времени.
Святейший Патриарх постоянно подчеркивает опасность
младостарчества. Это понятие связано не с возрастом
священника, а с его неопытностью. Будучи духовно младенцем,
человек начинает считать себя старцем и губить души, давая
людям советы не только в духовной, но зачастую и в
практической жизни. Между тем вопросы, связанные с
практической жизнью, часто вовсе не относятся к компетенции
духовника. Только прозорливые старцы могли советовать в
таких случаях. Преподобный Серафим, например, оставил у себя
на несколько дней приехавшего к нему купца, у которого из-за
промедления могла не состояться сделка. Но, как впоследствии
выяснилось, тем самым спас его от смерти.
Есть у нас и сейчас хорошие духовники и прозорливые старцы,
но их единицы. Каждому из нас надо подходить к вопросу
духовничества со смирением, очень осторожно. Ведь чтобы
целить больного, нужно самому быть здоровым, чтобы увидеть
сучок в глазе брата, надо сначала вынуть бревно из
собственного глаза. Если священник с таким смирением будет
подходить к вопросу духовного окормления, он сделает много
хорошего и полезного. Если же вместо того, чтобы приводить
людей к Богу, к Церкви, священник насаждает культ своей
личности, может случиться беда. Часто такой духовник считает
себя выше епископа, по благословению которого он совершает
таинства.
Участилась практика, когда священник принимает указы
епископа, только посоветовавшись со своим духовником. Это
показатель того, что в Церкви не все благополучно. Нужно
очень много трудиться, чтобы исправить ситуацию. Прежде
всего, опытные духовники должны объяснять людям, которые
кажутся себе святыми, что они находятся в состоянии духовной
прелести. Я бы хотел, чтобы каждый из нас, каким бы святым
или популярным проповедником или духовником он ни был, думал
о себе как о человеке, который сам нуждается в исцелении от
грехов, в наставлениях, в советах. При этом мы постоянно
подчеркиваем, что роль епископа в нашей Церкви, несомненно,
выше, чем роль духовника. По всем спорным вопросам высшей
инстанцией является не духовник, а епископ.
— А в какой степени духовник вообще
полномочен требовать от своих духовных чад беспрекословного
послушания?
— Нельзя смешивать понятия духовничества
и старчества. В наше время очень хорошая древняя традиция
старчества, к сожалению, получила болезненное развитие. В
Оптиной пустыни, в других известных монастырях существовала
эта традиция. Насельник монастыря каждый день приходил к
старцу и открывал ему все свои помыслы. Старец же давал ему
совет, потому что он, как духовно опытный человек, видел, к
чему может привести тот или иной помысел.
Что же происходит сейчас? Молодые, а иногда и пожилые
священники, искажая древнюю монастырскую практику, начинают
заниматься духовничеством по своему произволу, требуют себе
беспрекословного послушания. Сначала у них бывает достаточно
много приверженцев, а потом они остаются одни, потому что
народ видит, что странные советы, которые дают они, часто
идут вразрез с объективными обстоятельствами жизни человека.
Ведь духовник очень многое может: он может консолидировать
какие-то общественные силы, и наоборот; может создать, а
может и разрушить семью.
Перед декабрьским определением было сделано заявление
Священного Синода, в котором подчеркивалась святость
семейных отношений. Это делалось в связи с участившимися
случаями ухода в монастырь супругов по распоряжению их
духовника. Это вещи недопустимые. Духовник не может или
одному, или обоим супругам благословить уход в монастырь и
требовать развода. Брак законен, признан обществом и
Церковью, даже если и не освящен ею, на это я хотел бы
обратить особое внимание. Некоторые так называемые
младостарцы, если один из супругов не желает венчаться,
требуют их развода. Семья в таком случае распадается, все
заканчивается трагедией. Иногда духовники настаивают на
переезде своих духовных чад из одного города в другой с
продажей имущества, что также недопустимо.
К Церкви подобного рода вопросы никакого отношения не имеют,
к духовному состоянию человека — тоже. Это сфера, которой
духовник не должен заниматься. Его дело — лечить духовные
раны людей, исправлять все с любовью, не отвращая от Христа,
от Церкви. Человек должен увидеть всю глубину греховности
своей жизни, но при этом не отчаиваться, а понимать, что ему
протянута рука для спасения, что если он пойдет по тропе
церковной жизни, жизнь станет для него гораздо легче и
счастливее. Вот в чем смысл духовничества — облегчить жизнь
человека, избавить его от греха, быть свидетелем покаяния и
направить его на путь истинный, но не вмешиваться в семейную
жизнь человека.
— В практике некоторых духовников
налицо повышенный интерес к различным аспектам семейной
жизни. Они, например, могут на исповеди начать расспрашивать
о деталях брачных взаимоотношений. Насколько правомочен
духовник вмешиваться в такие вопросы? И что делать человеку,
который, к своему несчастью, попал к такому духовнику,
оказался на такой исповеди — исповеди, которую Святейший
Патриарх справедливо назвал истязанием. После такой исповеди
человек не чувствует духовного очищения, а чувствует себя
оплеванным, униженным. Многие даже покидают Церковь.
— Во-первых, не нужно покидать Церковь.
Надо пойти к опытному священнику, все рассказать и
постараться забыть о том моральном уроне, который нанесен
лжедуховником. Конечно, не дело духовника копаться в
интимной жизни кающегося грешника. Это настолько интимная и
святая для человека тема, что ее вообще нельзя касаться.
Человек, возможно, давно проклинает себя за совершенные
некогда плотские грехи, а лжедуховник возбуждает в нем
страсть и достигает того, что человек впадает в тот же грех.
Таких лжедуховников надо опасаться.
Если духовник расспрашивает вас о подробностях вашей
интимной жизни, вам нужно расстаться с ним, потому что,
может быть, он психически нездоров, не видит наносимого им
духовного вреда. Нужно каяться в грехе, а не в том, каким
образом он совершен. Когда священноначалие узнает о такого
рода духовниках, оно всегда пытается воздействовать на них с
тем, чтобы они одумались, отрезвились. Но часто бывает и
так, что излишне подробная исповедь у определенной части
людей вызывает одобрение. Человеку иногда хочется
выговориться, очиститься от греха, рассказав все до
мельчайших подробностей. Это ложное представление о грехе и
о покаянии. Сам духовник должен остановить человека, если он
кается в чем-то слишком подробно.
— А Вам как управляющему делами
Московской Патриархии приходится разбирать жалобы на
подобного рода акции со стороны духовников?
— Да, конечно. Мы не раз восстанавливали
семьи, прося епископа вмешаться в подобного рода ситуации,
когда уходят в монастырь, оставляя детей или больных
родственников, или же в другой ситуации, связанной с
деятельностью лжедуховников. Слава Богу, все это удается
как-то улаживать.
— То есть Вы подобного рода жалобы,
как правило, адресуете местному епископу?
— Это компетенция местного епископа. Он
должен следить за духовной жизнью не только на приходах, но
и в монастырях, знать, кто из духовников пользуется
популярностью и какими средствами исцеляет духовных чад.
Бывают вещи потрясающие. Не буду называть конкретную
епархию, но недавно поступило письмо от жены одного
священника. Она покаялась на исповеди в каком-то грехе, это
стало достоянием гласности и обсуждалось в священнической
среде епархии. Это недопустимо. Тайна исповеди
неприкосновенна: все, что говорит человек на исповеди,
должно быть забыто после разрешительной молитвы и
совершившим грех, и принявшим покаяние.
— Владыка, Вам наверняка приходится
посещать духовные школы. Вероятно, многие проблемы,
возникающие во взаимоотношениях между пастырем и прихожанами
в наших храмах, в частности, те, о которых говорилось в
декабрьском определении Синода, коренятся в недостатках
существующей ныне системы духовного образования. Каковы, на
Ваш взгляд, эти недостатки и какие меры необходимы для их
устранения в контексте предполагаемой реформы духовных школ?
— На этот вопрос не так легко ответить.
На мой взгляд, сейчас духовные школы не отвечают запросам
жизни. Для получения образования в них приходят совершенно
разные люди, с разными убеждениями и уровнем знаний. У нас
не продумано, как их всех вовлечь в учебный процесс, чтобы
всем было интересно учиться — и молодым людям, которые с
молоком матери впитали Православие, и тем, которые пришли ко
Христу совсем недавно и пожелали стать священнослужителями,
не представляя себе сложностей образовательного процесса в
духовных школах. Им часто становится неинтересно учиться.
Поставлен вопрос о реформе духовного образования. Она
осуществляется очень медленно, потому что духовные школы, с
моей точки зрения, не готовы к претворению в жизнь
возможностей, открывшихся в результате политических
изменений в нашей стране. Мы идем по накатанному в советский
период пути, когда многое запрещалось. В свое время нам
хотелось что-то изучать, но нам не давали, говоря, что
слишком образованные священники не нужны. А сейчас есть все
возможности повысить уровень духовного образования. Мне
кажется, есть некоторая косность в том, что духовные школы
не могут быстро перестроиться и ввести те дисциплины, те
программы, которые отвечали бы запросам всех учащихся. Если
бы предмет преподавался на соответствующем уровне, его было
бы интересно изучать. Я помню, когда я учился в академии,
запрещали изучать новейшую историю Католической Церкви и
даже Православных Церквей. Ее изучали только в аспирантуре,
а сейчас изучают в семинарии.
У меня есть пожелание нынешним духовным школам. Мне хотелось
бы, чтобы преподаватели, профессора наших духовных школ
совместно работали над будущим нашей богословской науки,
которая должна развиваться. Мысль должна пробиваться, должен
найтись ученый, который бы ее воспринял, развил, тем самым
обогатив нашу духовность. Нужно изучать таких философов,
как, например, отец Сергий Булгаков. Вот та богословская
традиция, которая должна быть продолжена.
— То есть Вы имеете в виду традицию
русской богословской школы, которая продолжалась и в
эмиграции, в частности в Свято-Сергиевском институте в
Париже?
— Да, в Париже в свое время, в 30 — 50-х
годах прошлого века, были сосредоточены мощные богословские
силы. Труды этих богословов можно и нужно сейчас изучать.
Когда я учился, для нас они были недоступны. Только когда я
выехал на работу за границу и познакомился с этим
богословским наследием, я смог оценить его по достоинству.
Труды парижской школы — это, с моей точки зрения, развитие
принципов нашей дореволюционной русской богословской школы.
Это очень хороший пример, который должен быть нами
воспринят. Очень интересно, что после революции, когда
здесь, в России, все рушилось, там мы обнаруживаем всплеск
богословской мысли. Я желаю, чтобы наши духовные школы
начали жить столь же активной духовной жизнью.
— Благодарю Вас, Владыка, за беседу.
Есть ли у Вас какие-либо пожелания читателям нашего журнала?
— Мне нравится ваш журнал. Он
соответствует своему названию — представляет жизнь Церкви в
современном мире. Мне хотелось бы, чтобы мы сейчас, в наше
нелегкое время, прониклись созидательной силой, которая дала
бы нам возможность творить, любить, делать добрые дела,
чтобы и наше государство благодаря нравственной и духовной
позиции своих граждан обрело духовный стержень. Чем больше в
нашей стране будет людей верующих, православно образованных,
духовных, целостных, тем здоровее будет наше общество. Все
кризисы, по моему глубокому убеждению, будут преодолены,
если мы преодолеем духовный кризис.
|
