|
Беседа митрополита Воронежского и Борисоглебского Сергия
с председателем епархиального отдела по взаимодействию с пенитенциарными
учреждениями священником Виктором Зубковым — Ваше
Высокопреосвященство, в своей недавней встрече с журналистами российских СМИ
Святейший Патриарх Алексий II обозначил главную задачу, стоящую перед
Церковью: «Сегодня в условиях свободы главным становится прежде всего
миссионерское служение Церкви». В чем, по Вашему мнению, должна заключаться
миссия Православной Церкви в местах лишения свободы на современном этапе?
— Я бы не связывал слова о свободе, сказанные Святейшим Патриархом, с
понятием «лишение свободы», которое применимо к тюрьме. Это разные понятия.
Патриарх в первую очередь говорит о евангельской свободе и о свободе,
которую имеет сегодня сама Церковь. Ведь в советское время существовали как
законы, так и подзаконные акты, делающие практически невозможным миссию
самой Церкви. Теперь же Церковь имеет ту же свободу, что и каждый гражданин
России — свободу в отправлении религиозного культа.
Миссия в местах лишения свободы более специфическая, но она мало чем
отличается от миссии в нормальных человеческих условиях. Главное — это чтобы
человек почувствовал необходимость в Евангелии, в Православии. Чтобы он
ощутил присутствие Божие в своей жизни. Если он это чувствует, то он
становится свободным. Свободным от всех условностей, в которые его ставит
жизнь.
— Владыко, как известно, колючая проволока отгораживает человека от мира,
но не отгораживает от Церкви. За три года Вашего Архиерейского служения в
Воронежской и Борисоглебской епархии Вами были освящены два храма — в
Семилукской и Борисоглебской колониях. Заканчивается строительство церкви в
городе Россошь, расписывается и готовится к освящению храм в поселке
Перелешино, 16 июля Вами освящена домовая церковь в колонии поселения
№ 10. Чем для верующего является храм? В какой степени оправданы слова о
том, что храм — это воля в неволе?
— Я согласен, что храм есть воля в неволе. Значение храма вообще трудно
переоценить в жизни человека, а для внутренней жизни колонии храм вообще
очень светлое явление.
Вся трудность обращения человека к Евангелию и ко Господу состоит в том, что
она требует пересмотра всего жизненного пути, изменения нравственных
ориентиров. Часто человека пугает эта новая жизнь и новые требования. Но,
поверьте мне, что это делает человека счастливым. Если человек становится
членом Православной Церкви, то жизнь его преображается. И никакая несвобода
физическая не может по сути сделать его несвободным.
Это мы видим на примере новомучеников ХХ века, когда все тюрьмы были
переполнены людьми, страдавшими за истину и за Христа, и они не старались
скрыться и избежать этой участи. Они проявляли стойкость и мужество, которым
мы только удивляемся сейчас. Они шли даже в тифозные бараки, не боясь
заразиться, и причем сами часто умирали, но у них не было озлобления на
начальство и даже на следователей и конвоиров. Об этом, например, пишет в
воспоминаниях известный актер Георгий Жженов, перенесший заключение. И все
эти силы дает Евангелие. Дает Христос.
Неверующего же призывать к любви к своим гонителям очень трудно. А познавший
Бога относится к ближнему с любовью. Человек, уверовавший во Христа, более
приспособлен к тому, чтобы после окончания срока стать полноправным членом
общества. Так как Церковь сглаживает грани озлобления и непонимания
человеком человека.
— Владыко, преступность в России, к сожалению, неуклонно растет. По
данным директора ФСИН Юрия Калинина, на начало 2006 года количество
содержащихся в СИЗО увеличилось по сравнению с прошлым годом на 50000
человек. Растет преступность в молодежной среде. О причинах этого
социального зла говорят представители прокуратуры, социологи, психологи.
Каковы, на Ваш взгляд, предпосылки этого явления? Что толкает человека
переступить черту закона?
— Это очень печальный факт. И это свидетельствует о нездоровье нашего
общества, когда в формулу своих демократических свобод люди вкладывают не
свободу от дурных дел, а собственный произвол и безнаказанность.
Мы должны осознать лишь одно: мы живем в таком уникальном геополитическом
пространстве, как Россия. Страна огромная и страна богатая. И мы все
ответственны за то, что в ней будет происходить дальше. И нам не нужно быть
политстратегами, чтобы видеть, что через средства массовой информации, через
псевдокультуру сегодня пытаются размыть нравственные начала у человека. И
эта война необъявленная, но самая настоящая, которая проходит очень
незаметно. И нас становится все меньше, а мы становимся все более
нравственно неустойчивыми... И поэтому человек, неверующий в Бога,
поддавшись этой пропаганде, хочет все и сразу. Человек и не представляет, в
чем смысл жизни! Смысл жизни в том, что здесь мы лишь проходим подготовку
для жизни вечной. И Господь действительно даст нам жизнь вечную, но даст нам
тот удел, к которому мы подготовили себя на земле. Будем злыми здесь —
унаследуем ад, будем добрыми и заработаем себе за это добро — рай. Но не
нужно подходить к этому вопросу ханжески. Нужно знать, что вера и добрые
дела обогащают человека. И этот свободный выбор оправдан уже здесь, на
земле. Он дает полноту ощущений, полноту счастья, наполненности жизни.
А другой путь, греховный, ведет к погибели человека. Очень часто человек,
даже обладающий большим состоянием, кончает жизнь самоубийством либо
по-иному плачевно. Почему? Он просто теряет смысл жизни. В душу вселяется
диавол — начало всякого зла. И человек подходит к логической в этой ситуации
черте, потому что диавол хочет всех убить. И он внушает человеку эти мысли.
Это очень страшное явление.
Поэтому нам нужно активно с этим бороться. И я бы хотел посоветовать всем,
кто находится в узах, чтобы они осмыслили свою жизнь по-другому. Оступившись
раз, не надо козырять сделанным, а просто посмотреть на это как на жизненный
опыт, который не должен повториться. И человек должен сказать себе: годы,
проведенные в местах лишения свободы, — горький опыт, но он мною сделан с
пользой, и Господь попустил мне, что я попал сюда. Но больше сюда
возвращаться не буду. И буду теперь дорожить тем, что живу на земле
свободно.
— Владыко, осужденные из православных общин нередко стоят перед трудной
проблемой: с одной стороны, они регулярно посещают храм, совершают
молитвенное правило, участвуют в богослужениях, читают церковную литературу.
Священник в своих беседах и проповедях призывает к укреплению веры, к
терпению в скорбях, смирению и любви к ближним. Но, возвращаясь в свои
отряды, они видят другую жизнь: сквернословие, осуждение, пошлость. Как
устоять в этой «духовной брани», как сохранить веру и верность Богу? Иными
словами, можно ли быть свободным в тюрьме?
— Для человека, который встает на путь духовного исправления и исполнения
заповедей Христовых, действительно очень много соблазнов. Потому что в
борьбе духовной за душу человека диавол влияет не только на него самого, но
и на его окружение. Он влияет на тех людей, которые могут причинить ему зло,
чтобы опять затащить его в тину зла.
Я бы пожелал только одного — стойкости. Чтобы с вами ни произошло, не
сворачивайте с выбранного пути. И вы увидите, что очень скоро вас оценят
совсем по-другому даже те люди, которые вчера поднимали на вас руку либо
хотели вас совратить. И вас будут ценить как человека разумного, могущего
дать рассудительный совет и помочь ближнему найти путь не только в стенах
узилища, но и потом, на свободе.
Вера делает нас свободными. Свободными от греха. Если душа светла и чиста —
ничто не может ее осквернить. Поэтому блюдите чистоту своего сердца и своей
души. Исполняйте свято заповеди Господни.
— Владыко, следующий вопрос напрямую не связан с темой нашей беседы. Как
Вы относитесь к мораторию на смертную казнь, который почти десять лет
действует в России? Этот вопрос снова встал в связи с судебным процессом над
Нурпаши Кулаевым, единственным террористом, оставшимся в живых после
бесланской трагедии.
— Откровенно говоря, во мне борются два чувства. Как человек верующий и как
епископ Православной Церкви, естественно, я противник смертной казни.
Человек должен иметь время на покаяние и осознание своей греховности. Всегда
должен быть шанс исправить свою жизнь. Никто не имеет права отбирать жизнь.
С другой стороны, пример Кулаева и таких, как он, творящих бесчинства,
заставляет возмущаться все в нормальном человеке. И хочется пресечь это зло
на корню.
Но я хочу сказать и о другом. Мне кажется, мало кто знает, как живут люди,
приговоренные к пожизненному заключению или имеющие лишь отсрочку на
исполнение смертного приговора. Живут они совсем не в человеческих условиях,
и относятся к ним отнюдь не по-людски. И боятся их, говоря, что они могут
сделать все, что угодно, так как терять им абсолютно нечего.
Мне бы хотелось, чтобы эти люди имели бы человеческие условия жизни. Чтобы
они имели право на духовное совершенствование, чтобы к ним относились
по-человечески и с любовью. Я не предлагаю их пестовать и выполнять их
капризы, но разумно обеспечить им человеческое существование: чистое белье,
полноценный обед, уважительное отношение, чтобы им не заламывали руки... Но
и они должны относиться соответственно. Чтобы не было так, что внешне у них
человеческий облик, а внутренне они утратили человеческое достоинство.
Допустимо отчаяние человека. Нужно видеть в человеке добрые начала. Нередки
случаи, когда приговоренные пожизненно обращаются к Церкви, читают Священное
Писание, молятся. И мне хотелось бы, чтобы люди, которые встали на такой
путь исправления, получали бы какое-либо послабление в своем содержании. Да,
вопрос о моратории на смертную казнь очень сложный. Это дело государства. Но
нельзя забывать, что Церковь всегда во все времена имела право
ходатайствовать о послаблении наказания таким осужденным людям. И это —
позиция Церкви.
— Владыко, отношение к тем, кто находится в местах лишения свободы,
всегда было сложным и неоднозначным. Одни их называют «лишними людьми»,
преступниками, заслуживающими самого сурового наказания, другие же считают
их несчастными и оступившимися. Одни их боятся и всячески стараются избегать
с ними общения, другие, наоборот, проявляют к ним терпимость и сострадание,
оказывая посильную благотворительную помощь. Каково же должно быть
христианское отношение к этим людям?
— Однозначного ответа быть не может...
Откуда берутся боязнь, недоверие? Сами люди, вышедшие из мест лишения
свободы дают к этому повод.
Необходим взаимный поиск разумного консенсуса. Человек, который освободился,
должен показать себя на деле добрым и нормальным гражданином. Освободившийся
должен понимать, что общество относится к нему настороженно, так как он уже
настроил это общество против себя. И настроил сам! Очень важно, чтобы была
хорошая и здоровая семья. Вышедшего из тюрьмы у ворот встретили бы родные,
забрали бы его, утешили... И он отдохнул бы, устроился бы на работу. Это
было бы нормально. Но ведь часто человек выходит из заключения, и
родственники от него отрекаются или почти отрекаются. Поэтому здесь нужна
огромная мудрость и работа над собой, чтобы не выпить сразу же рюмку водки и
пойти затем громить или резать кого-то.
Нужно оценить реальную обстановку. Найти доброго человека. И рассказать ему
все, что ты поведал уже Богу. Показать, что ты исправился. Чтобы тебе
поверили и помогли зацепиться в этой жизни, если у тебя никого нет.
Например, в нашей епархии создается реабилитационный центр. И мы не одиноки
в этом начинании. Во многих епархиях создаются такие центры, цель которых —
дать человеку оглядеться, привыкнуть к условиям свободы, чтобы потом
возможно было устроить свою жизнь. Я думаю, что создание таких центров очень
важно.
— В одной из своих статей Вы пишете, что «сложно сказать, кто в ком более
нуждается — тот, кто протягивает руку за помощью, или тот, кто эту руку
принимает...». Что Вы могли бы пожелать тем священнослужителям, которые
несут это непростое церковное послушание тюремного служения?
— В первую очередь, я хочу высказать слова благодарности батюшкам, несущим
нелегкий груз тюремного служения.
Хотел бы также обратиться к братьям и сестрам, находящимся в заключении. Вы
должны относиться к пришедшему к вам человеку, облеченному саном священника,
с пониманием и доверием. Потому что он призван служить в очень тяжелых
условиях. Ему гораздо легче служить где-нибудь на приходе и общаться с
людьми, которые имеют радость и счастье в этой жизни. Ведь это вдохновляет
священника и поддерживает.
Братья и сестры, вам нужно дорожить той возможностью общения с Церковью
Христовой, которая есть у вас в заключении. Священникам я пожелал бы не
терять никогда своей надежды и уверенности в желании помогать людям.
Например, доктор Гааз был богатейшим человеком, но умер в совершенной
нищете, потому что все свое состояние раздал людям в узах. Вот один из
примеров. Он носил в тюрьмы сладости. И когда его осуждали и говорили: вы
лучше баранки принесите или хлеб, то он отвечал, что хлеб дают и в тюрьме. А
вот конфету в тюрьме не попробуешь... Такое отношение к человеку в узах
очень поучительно.
Дай Бог, чтобы тюремный священник видел плоды своих трудов. Чтобы те люди, в
которых он вложил сердце, вернулись бы из заключения исправившись —
нормальными членами общества и Церкви.
|
Воронеж Православный №9-10 (95-96) 2006 |
|
