|
21 июля 2009 г. президент Российской Федерации Д.А. Медведев после
встречи с представителями традиционных для России религий заявил о
необходимости приобщать учащихся российских школ к основам
религиозной культуры. Чтобы понять мотивы данного заявления
Президента, необходимо проанализировать ситуацию, сложившуюся как
внутри нашего Отечества, так и за его пределами, т.к. последняя в
условиях глобального мира неизбежно влияет на первую. Предлагаемая
статья является попыткой разобраться, что происходит с человечеством
на современном этапе для того, чтобы проследить взаимосвязь
духовно-нравственного просвещения с вызовами современной
цивилизации.
В настоящее время все чаще и чаще мы слышим от политологов,
культурологов и социологов термин «постмодернизм», или «постмодерн»
в приложении к современному состоянию общества. Само понятие
этимологически восходит к французскому слову «модерн», что значит
«новейший», «современный» (1, 456). Соответственно «постмодерн» -
то, что следует за современностью, за модерном. В нашей статье мы
будем говорить о постмодерне в социокультурном смысле, т.е. как об
определенном этапе развития человеческой цивилизации. И в этом
смысле, как пишет П.С. Зиноватный, «уже в слове «постмодерн»
ощущается стремление «отстроиться» от прошлого – от Модерна» (2,
171). А что же такое «модерн»? Модерном историки называют большой
период европейской истории, начиная с ее вступления в эпоху нового
времени и, примерно, до середины XX века, когда на смену модерну
пришел постмодерн. Главные принципы постмодерна как социокультурного
явления были разработаны, в основном, французскими мыслителями,
такими как: Ж. Деррида, М. Фуко, Ж. Делез, Ж. Бодрийар, Р. Барт,
Ж.-Ф. Лиотар, а также британским ученым З. Бауманом (3,177). Такая
национальная предпочтительность теоретиков постмодерна не является
случайностью, точно также как и время теоретического осмысления
этого витка развития человеческого сообщества. Вспомним 60-е годы
прошлого века. В исторической литературе принято говорить об этих
годах как о времени молодежной революции во Франции, когда центры
европейского просвещения – университеты превратились в воюющий
лагерь. Это время зарождения и повсеместного распространения бунта
«детей против отцов», организационно оформившегося в движение хиппи.
Молодое поколение Европы наотрез отказывалось наследовать традиции
старшего поколения, называя их лживыми, фарисейскими. Бунт молодежи
Франции быстро распространился и в другие государства
«благополучного Запада». Стало ясно, что ценности исторического
периода модерна перестали быть ценностями и не усваиваются
следующими поколениями. Возникла необходимость осмыслить это явление
разрыва поколений в философском и социокультурном смысле. Так
появился сам термин «постмодернизм» в приложении к новому витку
развития европейской цивилизации.
Прежде, чем выделить основные черты постмодерна, необходимо
вспомнить сущностные установки предшествующего периода – модерна. Мы
уже говорили о том, что модерн вписывается в хронологические рамки
нового времени европейской истории. Определяющее значение для
формирования его мировоззренческих оснований послужило движение
реформации в религиозном аспекте и движение энциклопедистов,
сторонников просвещения – в светском, секулярном аспекте. Как не
покажется парадоксальным, на первый взгляд, но зарождение
протестантизма и упование на силу просвещения имеют общие
методологические установки. Протестанты отказались от традиционной
формы организации христианской церкви, уповая на возможность прямого
общения верующего человека (без посреднической помощи
священнослужителей, святых, и даже некоторых Таинств христианской
церкви) с Богом, таким образом, делая ставку на самостийности
человеческой личности. То же, но уже без Бога, делали и
энциклопедисты, обожествляя человеческий разум. И самостийность
личности, и достоинство разума имеют место быть и достойны уважения,
но не обожествления, абсолютизации. И это доказала история. В
последующий период мы видим кризисные явления в протестантской
религии (это уже не единая церковь, а множество разнообразных
религиозных движений, некоторые из которых, в конечном итоге,
утрачивают христианский смысл). А со второй половины прошлого века
особенно остро ставится вопрос о расхождении прогресса, понимаемого
как уровень научно-технического развития и материальных благ, и
нравственного развития человеческой личности и общества, в целом.
Все более становится очевидным, что с помощью одного разума, без
развития души, человек семимильными шагами движется к пропасти. Об
этом свидетельствуют кровопролитные мировые войны XX века, создание
сверхсовременного оружия массового поражения, уничтожение табу на
убийство в форме легализованной эвтаназии, развитие международного
терроризма, когда в угоду идеи убивают ни в чем не повинных женщин и
детей и т.д. (к сожалению, перечень «убийственных возможностей»
разума можно продолжать очень долго). Таким образом, к середине
прошлого века стал очевиден кризис рационального подхода к
действительности. Идеи мыслителей эпохи просвещения и их
продолжателей (в том числе и мечтающих о переустройстве социальной
жизни на более справедливых началах с помощью теоретических
выкладок) разбились об историческую действительность. В них
перестали верить и ими перестали руководствоваться в реальной жизни.
Крах идей, идеологий и является первой сущностной чертой периода
постмодерна, первой не по счету, а по важности. Ведь вся
предшествующая эпоха, отказавшись от религиозного мировоззрения,
заменила религиозное мышление «более прогрессивным» идеологическим,
т.е. построенным на идеях тех или иных личностей. Самыми крупными и
привлекательными идеологиями ХХ века стали идеи либерализма и
коммунизма. Но существует ряд основополагающих отличий между
традиционными религиями и идеологиями. Это, во-первых, историчность
последних, т.е. идеологическая система ценностей имеет свое начало и
конец, в отличие от религиозных, вечных ценностей. Во-вторых, ни
одна из существовавших идеологий не смогла, по словам митрополита
Смоленского и Калининградского Кирилла, будущего Патриарха всея Руси
(4), примирить в себе две сущностные черты, свойственные любому
человеку и человеческому сообществу, а именно: свободу и
нравственность. Коммунистическая идеология пыталась с помощью
Морального кодекса строителя коммунизма воспитать нравственность
нового человека . В советском обществе существовали хоть и
заидеологизированные, но все-таки нравственные идеалы, поднимавшие
взгляд человека от земли к небу (правда, небо было идеологической
декорацией). Но при этом, в условиях реализации идеологии Маркса,
Энгельса, Ленина жестоко подавлялась личная свобода человека. Любой
гражданин советского государства должен был быть обязательно
«строителем коммунизма», а если его личное мировоззрение не
вписывалось в идеологическую догму, тем хуже для него. Отсюда –
многочисленные политические репрессии на протяжении всей советской
истории. И как свидетельствуют исторические документы и
современники, уголовное преступление вызывало большее снисхождение
со стороны государственной машины, чем малейшая попытка усомниться в
истинности «самого верного учения». В идеологии либерализма мы видим
противоположную закономерность. Основой данной идеологии, выросшей в
рамках рыночной системы хозяйствования, явился абсолютный приоритет
права личности. Единственным ограничителем свободы индивидуума
являются границы свободы другого гражданина. При этом нравственные
постулаты не имеют своего значения. Отсюда повсеместная легализация
в западных странах нетрадиционной сексуальной ориентации со всеми
выходящими последствиями: заключение однополых браков, усыновление
детей в однополые семьи, и как, следствие, разрушение традиционного
института семьи. На все вопросы о том, как это соотносится с
христианскими заповедями и с перспективой существования
человечества, один ответ: «Личность имеет право сама выбрать
сексуальную ориентацию». В итоге, как следствие неспособности
идеологий найти гармонию между свободой и нравственностью,
разрушение притягательности идеологического покрова. Молодежь
постмодерна категорически отвергает идеологические постулаты, не
видя в них перспективы развития. А что дальше? Что может заменить
идеологии? Ведь невозможно существование человечества без ценностной
ориентации. Человек никогда не станет животным, по одной причине –
утратив душу, он станет хуже животного, которое подчиняется
инстинктам, в том числе и инстинкту выживания. Как свидетельствует
история человеческой цивилизации, тот же пример с однополыми
браками, человек, лишенный идеальных ценностей, не обладает
инстинктом выживания. Место прежних идеологий в современном мире
занимает или религия, или мода. Последняя более привычная,
доступная, и, следовательно, более привлекательная. Любая
традиционная религия требует работы над собой, а мода призывает
быть, как все: одеваться, как все; читать то, что читают все и что
модно; смотреть и слушать то, что модно; говорить, используя модный
жаргон; думать так, как это модно. В отличие от идеологии мода более
репрессивна. Идеология, как например советская, использовала внешнее
принуждение, а мода действует через мозги, внутреннюю мотивацию
человека. Ее узы более крепки. Кто захочет быть «белой вороной»? Для
того, чтобы действовать и думать не так, как все, нужно быть очень
сильной личностью. В отличие от моды, православие требует от
человека «трезвления ума», т.е. рассуждений, умения отстаивать свои
позиции тогда, когда все вокруг против. Вспомним, огромное число
новомучеников и исповедников веры, которые в условиях советской
власти предпочитали смерть отказу от веры. В то время, когда все
вокруг требовали заменить Бога идеологией, наши православные
соотечественники не боялись свидетельствовать о своей вере , при
этом не теряя нравственной красоты, проявляющейся в любви к
ближнему, в том числе и к своим гонителям. Вот почему в современном
мире альтернативой моде может быть только традиционная религия.
Второй сущностной чертой постмодерна как социокультурного явления
является плюрализм. Слово «плюрализм» является латинским и в
переводе означает «множественный». В приложении к общественным
явлениям плюрализм означает соседство разнообразных явлений, мнений,
суждений, норм. Если в прежние периоды истории в условиях
религиозного и идеологического мировоззрения существовало понятие
нормы как единственного образца поведения и мышления, то в период
постмодерна это понятие размывается. Вместо единой нормы существует
плюралистическая модель поведения и мышления. Традиция утрачивает
свою актуальность. Признается абсолютное право самовыражения, в
каких бы новых, уродливых формах оно не выступало. Плюрализм партий,
плюрализм исторических подходов, плюрализм суждений об истинности,
плюрализм мнений о нравственности. Никто и ничто не рассматривается
как единственный носитель истинности. Никто не является безусловным
авторитетом. Ничто не является безусловным принципом. В итоге, в
условиях постмодерна сама беспринципность возводится в принцип.
Рушится традиционная системность. Мы, педагоги, как никто другой,
воочию наблюдаем эти процессы, являясь свидетелем разрушения
традиционной системы образования. И дело не только в неумелой
модернизации образования Российской Федерации. Процесс имеет более
глубокую, методологическую причину. В условиях информационной
революции информация агрессивно вытесняет системные знания, а
учитель как носитель знаний перестал быть авторитетом у учащихся,
свободно «гуляющих» по интернетному пространству. В условиях
плюрализма информационного поля разрушается традиционная цепочка
«учитель-ученик».
Следующей сущностной чертой постмодернистского общества, логически
вытекающей из предшествующей, является эклектизм. Чтобы понять, что
стоит за эти термином, обратимся к словарю иностранных слов. Читаем:
эклектик (греческое слово «эклектикос» - выбирающий) – ученый,
философ или политик, беспринципно сочетающий противоречивые,
несовместимые взгляды; эклектизм – отсутствие единства, целостности,
последовательности в убеждениях, теориях; беспринципное сочетание
разнородных, несовместимых, противоположных воззрений (1,796).
Эклектику постмодерна можно наблюдать в разных сферах жизни
общества: политике, искусстве, литературе, мировоззрении, в манере
одеваться и т.д. Политические деятели в своих речах, особенно
предвыборных, обещают все и вся, используя лозунги разных
идеологических и религиозных систем. Модные литераторы создают
произведения, которые невозможно отнести к какому-то одному
литературному жанру. В одежде сочетаются несочетаемые ткани и стили:
мех и хлопок, бикини и армейские сапоги. Чем более несочетаемые идеи
предлагаются, тем более это модно, а значит, покупаемо,
востребовано. Стало модно, когда эстрадные певцы танцуют на льду, а
профессиональные спортсмены – поют или занимаются дрессировкой диких
животных. Одним словом, вместе с эклектикой торжествует
непрофессионализм, дилетантизм. Еще опаснее эклектика в
мировоззрении человека. Сейчас стало модным, когда человек, считая
себя православным, увлекается астрологией, йогой, обращается к
знахаркам, гадалкам, увлеченно читает опусы Блаватской и Елены
Рерих. При этом представляется себе некой широкой личностью с
незашоренным взглядом на мир. Часто приходится слышать и рассуждения
по поводу того, что все религии одинаково учат добру, поэтому,
дескать, давайте создадим одну универсальную религию для всех и вся.
Подобным образом может рассуждать только тот человек, который
абсолютно безграмотен в духовном смысле и толком не знает ни одного
религиозного учения, или обладает непомерной гордыней, считая себя в
состоянии создать новую универсальную религию. Было бы неплохо, если
бы он вспомнил уроки истории, в частности жизненный тупик великого
писателя Льва Толстого, к сожалению, возомнившего себя религиозным
реформатором. Любая религия является самобытной системой взглядов, и
попытки объединить разные религии приводят не к синтезу, а к
разрушению системы. Попытки искусственного объединения всех религий
получили название экуменизма. Стало модным верить сразу в несколько
богов. Известный священнослужитель Русской Православной Церкви,
диакон Андрей Кураев называет экуменизм «религиозной всеядностью» и
«духовным безвкусием» (5,350). В одной из своих книг он приводит
высказывание русского философа и писателя В. Розанова, который
высмеивал подобный плюрализм веры нормативного интеллигента, который
«утром верит в Ницше, в обед – в Маркса, и вечером – в Христа» (там
же). Образно о подобной «широте взглядов» человека говорил и
английский мыслитель, писатель Г.К.Честертон, герой которого, Ричард
Уайт, «недавно обрел веру, но каждую неделю менял вероисповедание»
(6,56). Как-то пришлось слышать следующее выражение: «Если плюрализм
в обществе допустим в определенном отношении, то плюрализм в одной
голове является признаком шизофрении». Увы, к сожалению, часто
общество постмодернизма смахивает на коллектив шизофреников.
Для человека, признающего правомерность эклектики, целостное знание
не обладает истинностью. Любое явление и суждение носит характер
относительности, все зависит от того, под каким углом зрения
рассматривать это явление. Отсюда следующая характерная черта
общества постмодерна – релятивизм, т.е. относительность всего и вся.
Пожалуй, корни релятивизма растут из кризиса научного знания,
который разразился в человеческом сообществе во второй половине
прошлого века. До этого периода наука была вне критики. Она одна
должна была, по представлениям, сформированным еще энциклопедистами,
приблизить человека к истине. Все были убеждены, что наука искала и
служила истине. При этом не подвергался сомнению тот факт, что наука
служит обществу, будучи источником благосостояния, способом защиты
от разрушительного воздействия стихии, военной агрессии и т.д. (7,
87). События конца XX – начала XXI века нанесли сокрушительный удар
по этим мифологемам. Взамен, как пишет Ю.Г. Голубь, цитируя
крупнейшего теоретика постмодерна Ж. Лиотара, «постмодернизм
выдвинул принцип эффективности в достижении практических целей. Этот
подход фактически поставил науку на службу крупнейшим экономическим
и политическим игрокам» (7,87-88). Кроме того, по мере развития
науки, все более очевидным стал тот факт, что любое научное знание
носит относительный характер. Тот же Лиотар обратил внимание на
кризис детерминизма, т.е. причинно-следственной обусловленности
явлений окружающей среды. Так, например, теория катастроф Тома и
квантовая теория научно обосновали возможность случайных изменений и
порой их решающее влияние на естественные процессы.
Этот характер относительности стал переноситься и на другие сферы
общественной жизни, в том числе и на нравственные постулаты. «Кто
сказал, что нельзя убивать? А если человек не приносит благо, а если
он сам не хочет жить, а если его существование неудобно для других?
Оставьте свой сентиментализм, сейчас другие времена, вечные ценности
канули в Лету, надо жить сегодняшним днем! Все зависит от того, как
посмотреть на ту или иную проблему.» Подобные суждения часто
слышатся и в средствах массовой информации и в быту. В итоге –
легализация убийств нерожденных детей, легализация убийств больных и
немощных. В странах Северной Европы (Голландия, Швейцария)
законодательно разрешена эвтаназия. Вдумаемся в бесчеловечный
парадокс нашего времени: врачи становятся убийцами. Но на этом
цивилизованное человечество не собирается остановиться. В Голландии
общественность оживленно обсуждает следующий этап проблемы: можно ли
разрешить эвтаназию для людей пожилых, уставших от жизни и не
имеющих кормильцев. А что дальше? Убивать всех больных и детей,
рожденных с аномалиями в развитии? И таким образом вновь вернуться
во времена Спарты, когда стариков, детей и больных сбрасывали в
пропасть. Воистину, человечество ничему не учится. Как будто бы и не
было периода христианской цивилизации с ее заповедями!!! Релятивизм
постмодерна неизбежно приводит к нравственной деградации, которая, в
свою очередь, неизбежно ведет к концу человеческой цивилизации. Еще
великий Ф. Достоевский в своем романе «Преступление и наказание»
задолго до наступления периода постмодерна убедительно показал, что
нравственные законы имеют характер аксиом, т.е. их не обсуждают. И
если человек (в романе - Раскольников) пытается с помощью разума
опровергнуть нравственные заповеди, неизбежно следует наказание в
форме разрушения самого человека, его внутреннего мира.
В условиях господства эклектики и релятивизма оправдан и следующий
принцип постмодерна – толерантность. С точки зрения теоретиков
постмодернизма, толерантность – важнейшая ценность и цель развития
общества, науки, культуры. «Каждый гражданин современного мира имеет
право идти своим путем познания, но при этом должен четко соблюдать
свободу ближнего двигаться в ином направлении. Он должен быть
предельно корректен, должен легко относиться к проявлениям
разнообразных точек зрения, глубоко осознавая относительность своего
и чужого мировидения. Навязывание своего мнения другим при этом –
дурной тон и просто необоснованное упрямство в распространении
своего неизбежно ограниченного видения на неизмеримо сложное и
постоянно ускользающее от понимания пространство бытия» (4,88).
Итак, по мнению идеологов постмодерна, любое мнение имеет право на
существование и на реализацию в конкретных действиях. Однако на
практике толерантность сводится к терпимости ко греху, а значит,
противостоянию добродетели. Проиллюстрируем эту мысль конкретными
примерами. Несколько лет назад сессия ПАСЕ (Парламентской Ассамблеи
Объединенной Европы) едва законодательно не утвердила Закон о
гомофобии. Речь в нем идет о легализации нетрадиционной сексуальной
ориентации и противодействии каждому, кто посмеет выступить против
подобной ориентации. Только перевес в несколько голосов противников
данного закона помешал его принятию. Однако, ПАСЕ не оставляет
намерения вновь предложить этот законопроект для голосования. Но,
даже в условиях его отсутствия, в современных европейских странах за
противниками нетрадиционной сексуальной ориентации закрепляется
ярлык людей несовременных, с отжившими, устаревшими взглядами, а то
и просто мракобесов. Напомним, что такое навешивание ярлыков
происходит в так называемом «толерантном» обществе. Получается, что
толерантность – дорога с односторонним движением, ведущая в
пропасть.
Говоря о постмодерне, нельзя не упомянуть о противоречивом процессе
глобализации. Современный мир становится все более универсальным.
Решая глобальные проблемы современности: всеобщего потепления,
исчерпывания природных ресурсов, проблему бедности, мирового голода
и др. страны вынуждены объединять свои усилия. Кроме того,
информационная революция и информационные технологии современности
делают мировое пространство все более прозрачным и компактным. Но
существует обратная сторона глобализации. Доктор философии,
профессор А.С. Панарин, разрабатывающий идеи политической
глобалистики, трактовал глобализацию как деконструкцию суверенных
национальных государств и национальных сообществ, открывающую
возможность выхода политических элит из системы национального
контроля (8,7). Это - вызов демократическому суверенитету народа,
которому все чаще приходится подчиняться наднациональным инстанциям,
мировым корпорациям. Другими словами, процесс глобализации все более
нивелирует национальную самобытность любого народа, навязывая ему
чужие ценности, чаще всего – американские. Эти процессы затронули
все сферы государственной жизни, в том числе и образовательную. Вход
в единое европейское образовательное пространство накладывает
обязательство соответствовать европейским, а точнее - американским,
стандартам. Отсюда – введение ЕГЭ, разнообразных видов тестирования,
подушевого финансирования, ориентация на приоритет информативного
обучения, сокращение учебных часов на предметы гуманитарного цикла и
т.д. Все эти нововведения не соответствуют духу традиционной
образовательной системы России, которая всегда была ориентирована на
воспитывающее обучение, на личностный подход к учащимся. Поэтому, в
конечном итоге, способствуют разрушению национальной школы и
национальной системы образования. В глобальном мире перспектива
существования любого национального суверенного государства
определяется его национальной идентификацией, т.е. тем, насколько
государство сможет сохранить национальные ценности. Как пишет доктор
исторических наук Н.А. Нарочницкая, «для того, чтобы наша страна и
ее культура не исчезли, мы должны сохранить себя, продолжать быть
единым, преемственно живущим организмом – с общими представлениями о
добре и зле, что вытекает из православного вероучения, со своими
целями и ценностями национального бытия, красотой национальной
жизни» (9,10). Только таким образом можно ответить на вызовы
современного мира, мира, живущего в условиях постмодерна.
Политологи, историки, социологи, философы в один голос говорят о
глобальном кризисе современного человека и современного
человечества. Так, например, А.С. Панарин предупреждает об угрозе
«колоссального срыва, падения назад, в какие-то палеонтологические
глубины истории» (10, 25). И тут же, отвечая на извечный русский
вопрос «Что делать?», пишет: «Если человечество не хочет сорваться в
эту бездну, ему надо принимать меры. Но и этого недостаточно – надо
позаботиться о душе» (там же). В условиях постмодерна как-никогда
возрастает значение духовной жизни, духовно-нравственного воспитания
молодежи.
Таким образом, подводя итог всему вышеизложенному, необходимо
отметить, что современный постмодернизм как социокультурное явление
означает кризис человеческой цивилизации, и, прежде всего, в ее
мировоззренческой парадигме. Суть этого кризиса в разрыве с
традицией. Следовательно, для того чтобы смягчить последствия
кризисных явлений, а в дальнейшем – выйти с достоинством из него,
необходимо обращение к традиционным нравственным ценностям и
нравственным идеалам нашего Отечества. Вновь обращаясь к богатейшему
наследию политолога А.С. Панарина, хочется процитировать следующие
строчки: «Если в логике пространства закономерно побеждают физически
сильнейшие, то в логике метаисторического времени, открытой мировыми
религиями, торжествуют униженные. Реальная политическая история
прокладывается между этими полюсами»(10,25-26). Эту антиномию
истории можно понять только тогда, когда познаешь православную
истину о блаженстве нищих духом. В условиях постмодернизма
глобализация не только разрушает, но и восстанавливает в правах
духовные ценности: думая о спасении мира, человек с необходимостью
задумывается и о спасении души (11,147).
1. Словарь иностранных слов/Под ред. И.В. Лехина и проф. Ф.Н.
Петрова. – М.: Государственное издательство иностранных и
национальных словарей, 1955.
2. Зиноватный П.С. Состояние постмодерна и стратегические вызовы
нашего времени//Логика метаисторического времени/Под ред. К.И.
Кийченко, В.И. Шамшурина. – М.: Изд-во «Социально-политическая
МЫСЛЬ», 2004. –С.170-174.
3. Гордеев И.В. Трансформация политических систем: от модернизма к
постмодернизму// Логика метаисторического времени/Под ред. К.И.
Кийченко, В.И. Шамшурина. – М.: Изд-во «Социально-политическая
МЫСЛЬ», 2004. –С.175-179.
4. Кирилл, митрополит Смоленский и Калининградский. Религиозное
воспитание в эпоху постмодерна: выступление на XV Международных
Рождественских образовательных чтениях, 30 января 2007 г.
5. Кураев Андрей, диакон. Вызов экуменизма. Изд. 2-е, испр. и доп. –
М.: Издательский Совет Русской Православной Церкви, 2003.
6. Честертон Г.К. Исключительная изобретательность Еноха Оутса//Избранные
произведения в 4-х тт. Т.3. – М., 1994.
7. Модернизация образовательной культуры общества в условиях
современного социокультурного кризиса: коллективная монография / Под
общей ред. А.А. Радугина. – Воронеж: гос. арх.-строит. ун-т, 2008.
8. Логика метаисторического времени/Под ред. К.И. Кийченко, В.И.
Шамшурина. – М.: Изд-во «Социально-политическая МЫСЛЬ», 2004.
9. Нарочницкая Н. На каждое преступление в жизни приходится больше,
чем один подвиг. – М.: Фонд исторической перспективы, 2007.
10. Панарин А.С. Реабилитация бедных – логика метаисторического
времени//Логика метаисторического времени/Под ред. К.И. Кийченко,
В.И. Шамшурина. – М.: Изд-во «Социально-политическая МЫСЛЬ», 2004.
–С.20-26.
11. Расторгуев В.Н. Логика времени и путь глобализации//Логика
метаисторического времени/Под ред. К.И. Кийченко, В.И. Шамшурина. –
М.: Изд-во «Социально-политическая МЫСЛЬ», 2004. –С.134-147.
|
